Саша Соколов: у меня голова совершенно русская Саша - Запись на стене пользователя Максим Жерновой в Вконтакте. Комментарии и лайки к записи.

Максим Жерновой ☢«ýòustås»☢

Саша Соколов: у меня голова совершенно русская

Саша Соколов с женой Марлен Ройл© Личный архив Марлен Ройл
Книга Саши Соколова "Между собакой и волком" без малого 40 лет считалась непереводимой. В конце прошлого года издательство Колумбийского университета в Нью-Йорке выпустило ее в свет в переводе на английский Александра Богуславского. Об этом и не только — наш разговор с автором "Школы для дураков" и "Палисандрии", который стал культовым писателем задолго до того, как это понятие пополнило собой современный русский новояз.

— Поздравляю. Еще одна ваша книга вошла в англоязычную культуру. Вам не кажется несправедливым, что, пока текста нет на английском, его и вообще вроде как не существует?
— Спасибо за поздравление. Я действительно много лет ждал перевода. В первые свои годы жизни на Западе я был наивен, как многие иммигранты. Были какие-то невероятные иллюзии по поводу издания книг, по поводу понимания русских текстов на Западе, по поводу славистики и профессоров славистики...
Ну вот, наконец это случилось. Мой друг Александр Богуславский, как раз профессор славистики, наконец решился на перевод, хотя сам он родом из Польши. Естественно, и я в этом участвовал, и подсказки были от разных специалистов. Текст ведь действительно сложный...
Допустим, я начну писать по-английски. А испанский тогда? А французский?
Но я не думаю, что эта книга как-то по-особому прозвучит в Соединенных Штатах или Канаде. Это все-таки авангард, а он востребован в достаточно узких кругах. Так что больших надежд на этот счет я не питаю. Но, во всяком случае, всегда приятно какому-нибудь понимающему человеку подарить такую книгу.
Некоторые люди ведь и здесь стараются, читают. Хотя в целом здесь совершенно иное отношение к чтению. В основном ориентируются на облегченную литературу. Так что для многих это будет тяжелым испытанием — встретиться с такой прозой...
— Ну, надеюсь, все же и удовольствием, как и для множества ваших читателей в России. А почему не сделали авторский перевод? Ведь вот у Набокова, который благословлял ваш литературный дебют, лучшая, на мой взгляд, книга — Pale Fire ("Бледный огонь") — вообще написана по-английски...
— Конечно, после 40 лет на Западе я по-английски говорю свободно, и думаю, и сны вижу на английском... Но (переводить) это нужно другую голову иметь, а у меня голова совершенно русская.
Как в свое время сказал Василий Аксенов, он вообще был остроумный очень человек, так вот, он сказал: "Саша Соколов даже молчит по-русски". И это совершенно точно.
А тогда зачем себя переделывать? Мне никогда не казалось, что это так уж важно. Ведь все равно я никогда не выучу все языки, на которые, скажем, меня уже перевели. Их то ли 20, то ли 30 — не помню. Допустим, я начну писать по-английски. А испанский тогда? А французский?
— Я про ваше отношение к английскому заговорил в том числе из-за вашей биографии. Вы же родились в Оттаве, причем в военном 1943 году. Расскажите, пожалуйста, немного о ваших родителях. Как сложилась судьба у них? Отец у вас, как я понимаю, в разведке служил? Как его звали по имени-отчеству?
— Всеволод Сергеевич Соколов, мать — Лидия Васильевна. Сложилось так, что Берия (Л.П. Берия возглавлял в 1943 году НКВД СССР, персонаж романа "Палисандрия". — Прим. ТАСС) послал его в Канаду со специальной миссией.
Отец был тогда в звании майора, а задание было не из простых: надо было выкрасть каким-то образом чертежи атомной бомбы, которая уже имелась у американцев. Официально отцу предстояло работать в Оттаве заместителем военного атташе.
По сути я совершенно русский человек. А по статусу — канадец русского происхождения, или просто русский канадец
Он считался очень ценным специалистом. Окончил бронетанковую академию, до этого — Бауманский институт. Несколько месяцев был командиром батальона на фронте, горел в танке. Потом его отозвали, он окончил разведшколу и получил назначение в Канаду.
Считалось, что там работать удобно, не так заметно. Страна сама по себе как бы на отшибе, но оттуда удобно было наезжать в Штаты, встречаться с нужными людьми, в том числе, конечно, с коммунистами. Вообще, многие помогали. Потом их всех арестовали, всю группу. Потому что нашелся предатель, Игорь Гузенко...
— Да, это известная история. Но о предателе мы говорить не станем, а вот родителей ваших помянем. Их тогда, слава Богу, просто выслали на родину. А теперь они живы?
— Нет, они умерли в 2000 году, оба в возрасте 86 лет. Я даже толком не знаю, при каких обстоятельствах. Говорят, что самоубийство...
— И все равно — царствие им небесное. А возвращаясь к линии разговора, хочу вас спросить: вы сами кем себя теперь считаете? Голова у вас, вы говорите, русская, но живете-то вы не в России...
— По сути я совершенно русский человек. А по статусу — канадец русского происхождения, или просто русский канадец.
— А живете в основном в Канаде или в Америке?
— В Канаде, в Америке, в Европе и часто в Крыму. Вообще, мы с женой любим путешествовать. В Греции жили года два. Это одна из моих любимых стран. Средиземное море вообще прекрасно.
— А я, кстати, читал, что у вас рукопись сгорела в Греции в каком-то доме. Это правда?
— Да, это правда. Сгорела со всем домом. Мы тогда как раз уезжали с женой в Москву в первый раз, когда все открылось при Горбачеве.
Максимализм — очень тяжелая болезнь. Если я нахожу какие-то шероховатости в рукописи, я не могу ее показывать. А неоконченные рукописи вообще никогда никому не показываю
Казалось, что можно вернуться. Советского паспорта у меня уже не было, и я в 1989 году вернулся с канадским паспортом. А все вещи мы оставили у одной знакомой бельгийской художницы.
Она много лет жила на одном греческом острове и практически никуда не уезжала. А тут уехала на соседний остров буквально на один день. А вернулась на пепелище...
— И что, рукопись восстановить не удалось?
— Да нет, что вы. Я же пишу очень тяжело. Стихов-то своих и то не помню, а уж прозу...
— Ну вот, а Воланд утверждал, что рукописи не горят. И книга в итоге так и не вышла?
— Нет. Нет.
— Жалко невероятно. Но раз уж об этом зашла речь, а что-то еще у вас уже есть готовое? Или задуманное, что нам еще предстоит прочитать?
— Всегда что-то пишется. Но не всегда хочется показывать, что получилось. Максимализм — очень тяжелая болезнь. Если я нахожу какие-то шероховатости в рукописи, я не могу ее показывать. А неоконченные рукописи вообще никогда никому не показываю.
— То есть из этого я делаю вывод, что у вас в работе есть рукописи, которыми вы пока не настолько довольны, чтобы их кому-то показать. Правильно?
— В общем, да.
— Будем их ждать. А пока вернемся к основной нити разговора. Вы уехали из СССР, насколько я помню, в 1975 году. В 1985 году вышла "Палисандрия". Когда я ее читал в Нью-Йорке, помню преследовавшую меня мысль: это текст, который в Москве не будет напечатан никогда. Настолько он был антисоветским...
— Да что вы! Я так не думаю об этом тексте. Это же просто пародия — на западную кремлинологию, на всякие шпионские детективные романы, действие которых происходит в Москве, на порнографические романы.
Меня в свое время шокировало, что американцы уже несколько поколений практически ничего не читают. Я говорю об обычных, средних людях. А если поговорить с верующими, то выясняется, что многие даже не читали Евангелия
Целый букет рассуждений на все эти темы. Можно сказать, что я издеваюсь над западными представлениями о Советском Союзе, о России. А ничего собственно антисоветского там нет.
Да, действие происходит в Кремле, участвуют какие-то исторические фигуры. Но это же все буффонада.
— Понятно. Но это все равно реакция на нечто такое, что вас сильно задело, возмутило. И для вас, как писателя, это оказалось плодотворным. А в американской, в канадской жизни вас что-то так же сильно задевает?
— Задевает. Меня, как и многих, скажем так, интеллигентных иммигрантов, в свое время шокировало, что американцы уже несколько поколений практически ничего не читают. Я говорю об обычных, средних людях.
А если поговорить с верующими, что я делаю регулярно, то выясняется, что многие даже не читали Евангелия. То есть в церковь они ходят как бы просто пообщаться с соседями, послушать священника.
— А вы в какую церковь ходите? В православную, в протестантскую, в католическую?
— В основном в католическую.
— А я в православную. И там, конечно, тоже встревожены обмирщением американской церкви, но считают, что православные пока удерживают свою позицию...
— Ну я же не как верующий туда хожу, а как писатель...
— И какое у вас суждение об американцах?
— Американцы, конечно, имперский народ. Они очень поверхностны. Знают очень мало о мире за пределами своих границ. Потому что считают, что им и незачем особенно глубоко вникать в то, что происходит где-то в Европе или в Азии. Дескать, у нас самих все хорошо, мы самые сильные, лучшие и проблем никаких. Все это, разумеется, пока у человека есть работа.
А канадцы — более вдумчивые люди. Живут в тени большого брата и стараются сохранять свои культурные ценности. Они более открыты, стараются следить за европейскими событиями, в том числе в области культуры...

— А если бы вы выбирали себе тему из американской жизни, то о чем бы стали писать?
— О людях какого-нибудь маленького городка. Это еще интересно. А большой город — нечто безликое...
— А политика вас интересует? Скажем, вся эта нынешняя кутерьма вокруг нового президента США Дональда Трампа? Вот вашим бы пером все это описать...
— Интересует, но чисто как стороннего наблюдателя. Конечно, любопытно, чем все это закончится. Как сказал бы Палисандр (Палисандр Дальберг, от лица которого ведется повествование в "Палисандрии". — Прим. ТАСС), "я бы удвоил посты".
— То есть большого доверия у вас ко всему этому пока нет. А как вы считаете, у Трампа может получиться "поладить" с Россией, как он обещает?
— Дай ему Бог пережить это все. Думаю, что он, конечно, может что-то изменить и уже пытается. Хотя истерика, конечно, страшная — особенно по обоим побережьям, где живут в основном люди образованные. Но при этом вся середина страны — за него. Да и во Флориде, кстати, повсюду

Sasha Sokolov: my head is completely Russian

Sasha Sokolov with his wife Marlene Royle © Personal archive Marlene Royle
Sasha Sokolov’s book “Between a Dog and a Wolf” for nearly 40 years was considered untranslatable. At the end of last year, Columbia University Press in New York published it in the translation of Alexander Boguslavsky into English. About this and not only - our conversation with the author of the School for Fools and Rosewood, who became a cult writer long before this concept replenished the modern Russian newspeak.

- Congratulations. Another of your books has entered the English language culture. Does it not seem unfair to you that as long as the text is not in English, does it seem to exist in general?
- Thanks for the congratulation. I really have been waiting for a translation for many years. In my first years in the West, I was naive, like many immigrants. There were some incredible illusions about the publication of books, about the understanding of Russian texts in the West, about Slavic studies and Slavic professors ...
Well, finally it happened. My friend Alexander Boguslavsky, just a professor of Slavic studies, finally decided to translate, although he himself comes from Poland. Naturally, I participated in this, and the tips were from different specialists. The text is really complicated ...
Suppose I start writing in English. What about Spanish then? What about french?
But I do not think that this book will somehow sound in a special way in the United States or Canada. This is still the vanguard, and it is in demand in fairly narrow circles. So I have no great hopes in this regard. But, in any case, it is always nice for someone who understands to donate such a book.
After all, some people try and read here. Although in general there is a completely different attitude to reading. Mainly focused on lite literature. So for many it will be a difficult test - to meet with such prose ...
- Well, I hope it’s still a pleasure, as for many of your readers in Russia. Why didn’t they do the translation? After all, here at Nabokov, who blessed your literary debut, the best, in my opinion, book - Pale Fire ("Pale Fire") - is generally written in English ...
- Of course, after 40 years in the West, I speak English fluently, and I think, and I see dreams in English ... But (translate) it needs to have a different head, and I have a completely Russian head.
As Vasily Aksenov once said, he was generally a very witty person, and so, he said: "Sasha Sokolov is even silent in Russian." And that is absolutely accurate.
And then why redo yourself? It never seemed to me that this was so important. After all, anyway, I will never learn all the languages into which, say, I have already been translated. There are either 20 or 30 - I do not remember. Suppose I start writing in English. What about Spanish then? What about french?
- I spoke about your attitude to English, including because of your biography. You were born in Ottawa, and in the military year of 1943. Please tell us a little about your parents. What happened to them? Your father, as I understand it, served in intelligence? What was his name by first name?
- Vsevolod Sergeevich Sokolov, mother - Lidia Vasilievna. It so happened that Beria (LP Beria was the head of the NKVD of the USSR in 1943, the character of the novel Rosewood. - Approx. TASS) sent him to Canada with a special mission.
My father was then in the rank of major, and the task was not simple: it was necessary to steal somehow the blueprints of the atomic bomb that the Americans already had. Officially, his father was to work in Ottawa as a deputy military attache.
In fact, I am a completely Russian person. And by status - Canadian of Russian origin, or simply Russian Canadian
He was considered a very valuable specialist. He graduated from the Armored Academy, before that - the Bauman Institute. For several months he was a battalion commander at the front, burned in a tank. Then he was recalled, he graduated from a reconnaissance school and was assigned to Canada.
It was believed that it was convenient to work there, not so noticeably. The country itself was, as it were, on the outskirts, but from there it was convenient to run into the States, meet the right people, including, of course, the Communists. In general, many helped. Then they were all arrested, the whole group. Because there was a traitor, Igor Guzenko ...
- Yes, this is a famous story. But we won’t talk about the traitor, but we will remember your parents. Then, thank God, they were simply sent to their homeland. Are they alive now?
- No, they died in 2000, both at the age of 86. I really don’t even know under what circumstances. They say suicide ...
- And still - the kingdom of heaven to them. And returning to the line of conversation, I want to ask you: who do you now consider yourself? You have a Russian head, you say, but you live not in Russia ...
- In fact, I am a completely Russian person. And by status - Canadian of Russian origin, or simply Russian Canadian.
- Do you live mainly in Canada or in America?
- In Canada, in America, in Europe and often in Crimea. In general, my wife and I love to travel. They lived in Greece for two years. This is one of my favorite countries. The Mediterranean generally