"Место встречи "своих людей". Клавишник группы "Джунгли" о Ленинградском рок-клубе
Отличительная черта группы «Джунгли» — сложные инструментальные композиции, которые с трудом можно назвать роком в общепринятом смысле этого слова. Марк Бомштейн, пианист, композитор, клавишник и единственный действующий участник этого коллектива, рассказывает о своем музыкальном пути, Ленинградском рок-клубе и о том, чем он был для музыкантов.
ВМЕСТО ПОЛИТИНФОРМАЦИИ
— Марк, как произошло ваше знакомство с музыкой?
— Музыка окружала и жила во мне с самого рожденья. В детстве ходил пел, «гудел», изображая оркестр. Когда мне было три года, я увидел фортепиано… Меня потрясло благородство звучания и волшебное прикосновение: белые клавиши,черные клавиши, снова белые…
— Вас родители воспитывали в любви к музыке? Они музыканты?
— Нет, они не музыканты. Но музыку любили всегда. Пели в студенческом хоре. Мама на проигрывателе слушала классическую музыку… Потом музыкальная школа, училище. Начал сочинять и всегда очень любил импровизировать и фантазировать.
— Как для вас открылась дверь в мир именно рок-музыки?
— Как ни странно, началось всё с русского рока. Как-то летом в пионерском лагере впервые услышал «Машину времени» — то ли старшие ребята играли, то ли вожатые. Взял в руки гитару, пытался зажимать струны — сперва ничего, конечно, не получалось, но постепенно дело пошло. Потом начал «тусоваться», ходить в «Сайгон», рок-клуб. Открыл для себя «Аквариум», «Зоопарк» Майка Науменко, «Кино», «Странные Игры» и много других замечательных групп… И решили мы с моим старшим братом Михаилом собрать свою рок-группу, назвали «Полюс звуков», он писал замечательные стихи, я — музыку. Вступили в рок-клуб (что, кстати, было непросто, проходили серьезное прослушивание перед худсоветом). А потом Миша ушел в армию и песенная часть моего творчества закончилась…
— Насколько я знаю, в «Джунглях» вы начали играть тоже с ранней молодости.
— Со старших классов. Андрей Отряскин, основатель «Джунглей», проходил у нас в школе педагогическую практику как учитель истории — он тогда заканчивал Педагогический институт имени А. И. Герцена. Не помню, насколько хорошо он рассказывал о битвах, царях, революциях и съездах КПСС, но про музыку говорил завораживающе. Разговорились на перемене и сразу поняли, что мы — родственные души. И решили вместо политинформации музыку послушать. Андрей принес магнитофон, я — колонки. И открылся для меня удивительный мир инструментальной импровизационной музыки, а также рок-оппозиции к популярной и распространенной рок-музыке (я, надо сказать, и так не особо увлекался Deep Purple, Led Zeppelin и прочими хард-кумирами нашего поколения, мне нравился арт-рок с более насыщенным музыкальным содержанием: Pink Floyd, Genesis). Особенным откровением явилась для меня ECM music (музыка предельно широкого спектра: джаз, джаз-рок, фьюжн, академическая музыка от классики до авангарда, фолка, этнической музыки), я понял — это мой мир и мой музыкальный путь. ЕСМ, кстати, единственный жанр, берущий название от музыкального лейбла ECM (Editions of contemporary music, в переводе — «Издания современной музыки»). Там издавались Арво Пярт, Майлз Дэвис, Пэт Мэттени, многие джазовые музыканты. А первым я услышал волшебный разговор саксофона с китом в исполнении Пола Уинтера. Никто, кроме меня и еще одного моего друга-одноклассника, наверное, ничего и не понял — не Boney M ведь, не ABBA. В общем, было потрясающе. Потом Андрей рассказал, что у него есть своя группа «Джунгли», что они — члены рок-клуба и лауреаты фестивалей, позвал на концерт, а еще через некоторое время позвонил и пригласил в группу.
РУССКИЙ ЛИ РОК?
— «Джунгли» были членами Ленинградского рок-клуба. Но ведь музыка «Джунглей» не подходит под классическое определение рока. Да и сами вы тяготеете к более сложным композициям.
— Ленинградский рок-клуб в те времена был практически единственным местом, где звучала независимая музыка, альтернативная официальной советской эстраде. Это была особая сред
Отличительная черта группы «Джунгли» — сложные инструментальные композиции, которые с трудом можно назвать роком в общепринятом смысле этого слова. Марк Бомштейн, пианист, композитор, клавишник и единственный действующий участник этого коллектива, рассказывает о своем музыкальном пути, Ленинградском рок-клубе и о том, чем он был для музыкантов.
ВМЕСТО ПОЛИТИНФОРМАЦИИ
— Марк, как произошло ваше знакомство с музыкой?
— Музыка окружала и жила во мне с самого рожденья. В детстве ходил пел, «гудел», изображая оркестр. Когда мне было три года, я увидел фортепиано… Меня потрясло благородство звучания и волшебное прикосновение: белые клавиши,черные клавиши, снова белые…
— Вас родители воспитывали в любви к музыке? Они музыканты?
— Нет, они не музыканты. Но музыку любили всегда. Пели в студенческом хоре. Мама на проигрывателе слушала классическую музыку… Потом музыкальная школа, училище. Начал сочинять и всегда очень любил импровизировать и фантазировать.
— Как для вас открылась дверь в мир именно рок-музыки?
— Как ни странно, началось всё с русского рока. Как-то летом в пионерском лагере впервые услышал «Машину времени» — то ли старшие ребята играли, то ли вожатые. Взял в руки гитару, пытался зажимать струны — сперва ничего, конечно, не получалось, но постепенно дело пошло. Потом начал «тусоваться», ходить в «Сайгон», рок-клуб. Открыл для себя «Аквариум», «Зоопарк» Майка Науменко, «Кино», «Странные Игры» и много других замечательных групп… И решили мы с моим старшим братом Михаилом собрать свою рок-группу, назвали «Полюс звуков», он писал замечательные стихи, я — музыку. Вступили в рок-клуб (что, кстати, было непросто, проходили серьезное прослушивание перед худсоветом). А потом Миша ушел в армию и песенная часть моего творчества закончилась…
— Насколько я знаю, в «Джунглях» вы начали играть тоже с ранней молодости.
— Со старших классов. Андрей Отряскин, основатель «Джунглей», проходил у нас в школе педагогическую практику как учитель истории — он тогда заканчивал Педагогический институт имени А. И. Герцена. Не помню, насколько хорошо он рассказывал о битвах, царях, революциях и съездах КПСС, но про музыку говорил завораживающе. Разговорились на перемене и сразу поняли, что мы — родственные души. И решили вместо политинформации музыку послушать. Андрей принес магнитофон, я — колонки. И открылся для меня удивительный мир инструментальной импровизационной музыки, а также рок-оппозиции к популярной и распространенной рок-музыке (я, надо сказать, и так не особо увлекался Deep Purple, Led Zeppelin и прочими хард-кумирами нашего поколения, мне нравился арт-рок с более насыщенным музыкальным содержанием: Pink Floyd, Genesis). Особенным откровением явилась для меня ECM music (музыка предельно широкого спектра: джаз, джаз-рок, фьюжн, академическая музыка от классики до авангарда, фолка, этнической музыки), я понял — это мой мир и мой музыкальный путь. ЕСМ, кстати, единственный жанр, берущий название от музыкального лейбла ECM (Editions of contemporary music, в переводе — «Издания современной музыки»). Там издавались Арво Пярт, Майлз Дэвис, Пэт Мэттени, многие джазовые музыканты. А первым я услышал волшебный разговор саксофона с китом в исполнении Пола Уинтера. Никто, кроме меня и еще одного моего друга-одноклассника, наверное, ничего и не понял — не Boney M ведь, не ABBA. В общем, было потрясающе. Потом Андрей рассказал, что у него есть своя группа «Джунгли», что они — члены рок-клуба и лауреаты фестивалей, позвал на концерт, а еще через некоторое время позвонил и пригласил в группу.
РУССКИЙ ЛИ РОК?
— «Джунгли» были членами Ленинградского рок-клуба. Но ведь музыка «Джунглей» не подходит под классическое определение рока. Да и сами вы тяготеете к более сложным композициям.
— Ленинградский рок-клуб в те времена был практически единственным местом, где звучала независимая музыка, альтернативная официальной советской эстраде. Это была особая сред
“A meeting place for“ your people. ”Keyboardist of the Jungle Group about the Leningrad Rock Club
A distinctive feature of the Jungle group is its complex instrumental compositions, which can hardly be called rock in the generally accepted sense of the word. Mark Bomshtein, pianist, composer, keyboard player and the only acting member of this group, talks about his musical path, the Leningrad rock club and what he was for musicians.
INSTEAD OF POLITICAL INFORMATION
- Mark, how did you get acquainted with music?
- Music has surrounded and lived in me from birth. In childhood, he sang, “buzzed”, depicting an orchestra. When I was three years old, I saw the piano ... I was shocked by the nobility of sound and a magical touch: white keys, black keys, again white ...
- Did your parents raise you in a love of music? Are they musicians?
- No, they are not musicians. But music has always been loved. Sang in a student choir. Mom on the player listened to classical music ... Then a music school, school. He began to compose and always loved to improvise and fantasize.
- How did the door to the world of rock music open for you?
- Oddly enough, it all started with Russian rock. One summer in the pioneer camp for the first time I heard “Time Machine” - either the older guys were playing, or the counselors. He picked up the guitar, tried to clamp the strings - at first nothing, of course, did not work out, but gradually things went. Then he began to "hang out", go to "Saigon", a rock club. I discovered "Aquarium", "Zoo" by Mike Naumenko, "Cinema", "Strange Games" and many other wonderful groups ... And we decided with my older brother Michael to collect our own rock band, called "Pole of Sounds", he wrote wonderful poems, I'm music. They entered a rock club (which, incidentally, was not easy, they were seriously auditioned before the artistic council). And then Misha joined the army and the song part of my work ended ...
- As far as I know, in the "Jungle" you started playing also from an early youth.
- From high school. Andrei Otryaskin, founder of the Jungle, took a pedagogical practice at our school as a history teacher - he then graduated from the A. Herzen Pedagogical Institute. I don’t remember how well he talked about the battles, kings, revolutions and congresses of the CPSU, but he spoke fascinatingly about music. We talked at the break and immediately realized that we are soul mates. And they decided instead of political information to listen to music. Andrew brought a tape recorder, I - speakers. And the wonderful world of instrumental improvisational music opened for me, as well as rock opposition to popular and widespread rock music (I must say, I was not really fond of Deep Purple, Led Zeppelin and other hard idols of our generation, I liked art rock with a richer musical content: Pink Floyd, Genesis). ECM music was a special revelation for me (music of an extremely wide range: jazz, jazz rock, fusion, academic music from classical to avant-garde, folk, ethnic music), I realized that this is my world and my musical path. ECM, by the way, is the only genre that takes its name from the ECM music label (Editions of contemporary music, in translation - "Editions of modern music"). Arvo Pärt, Miles Davis, Pat Matteni, and many jazz musicians were published there. And the first I heard the magic conversation of the saxophone with a whale performed by Paul Winter. Nobody, except me and another classmate of mine, probably understood nothing - not Boney M, after all, not ABBA. All in all, it was awesome. Then Andrei said that he has his own group “Jungle”, that they - members of the rock club and laureates of festivals, called for a concert, and after a while called and invited to the group.
IS RUSSIAN ROCK?
“The Jungle was a member of the Leningrad Rock Club. But the music of the "Jungle" does not fit the classical definition of rock. Yes, and you yourself gravitate to more complex compositions.
- The Leningrad rock club in those days was almost the only place where independent music sounded alternative to the official Soviet pop. It was a special environment.
A distinctive feature of the Jungle group is its complex instrumental compositions, which can hardly be called rock in the generally accepted sense of the word. Mark Bomshtein, pianist, composer, keyboard player and the only acting member of this group, talks about his musical path, the Leningrad rock club and what he was for musicians.
INSTEAD OF POLITICAL INFORMATION
- Mark, how did you get acquainted with music?
- Music has surrounded and lived in me from birth. In childhood, he sang, “buzzed”, depicting an orchestra. When I was three years old, I saw the piano ... I was shocked by the nobility of sound and a magical touch: white keys, black keys, again white ...
- Did your parents raise you in a love of music? Are they musicians?
- No, they are not musicians. But music has always been loved. Sang in a student choir. Mom on the player listened to classical music ... Then a music school, school. He began to compose and always loved to improvise and fantasize.
- How did the door to the world of rock music open for you?
- Oddly enough, it all started with Russian rock. One summer in the pioneer camp for the first time I heard “Time Machine” - either the older guys were playing, or the counselors. He picked up the guitar, tried to clamp the strings - at first nothing, of course, did not work out, but gradually things went. Then he began to "hang out", go to "Saigon", a rock club. I discovered "Aquarium", "Zoo" by Mike Naumenko, "Cinema", "Strange Games" and many other wonderful groups ... And we decided with my older brother Michael to collect our own rock band, called "Pole of Sounds", he wrote wonderful poems, I'm music. They entered a rock club (which, incidentally, was not easy, they were seriously auditioned before the artistic council). And then Misha joined the army and the song part of my work ended ...
- As far as I know, in the "Jungle" you started playing also from an early youth.
- From high school. Andrei Otryaskin, founder of the Jungle, took a pedagogical practice at our school as a history teacher - he then graduated from the A. Herzen Pedagogical Institute. I don’t remember how well he talked about the battles, kings, revolutions and congresses of the CPSU, but he spoke fascinatingly about music. We talked at the break and immediately realized that we are soul mates. And they decided instead of political information to listen to music. Andrew brought a tape recorder, I - speakers. And the wonderful world of instrumental improvisational music opened for me, as well as rock opposition to popular and widespread rock music (I must say, I was not really fond of Deep Purple, Led Zeppelin and other hard idols of our generation, I liked art rock with a richer musical content: Pink Floyd, Genesis). ECM music was a special revelation for me (music of an extremely wide range: jazz, jazz rock, fusion, academic music from classical to avant-garde, folk, ethnic music), I realized that this is my world and my musical path. ECM, by the way, is the only genre that takes its name from the ECM music label (Editions of contemporary music, in translation - "Editions of modern music"). Arvo Pärt, Miles Davis, Pat Matteni, and many jazz musicians were published there. And the first I heard the magic conversation of the saxophone with a whale performed by Paul Winter. Nobody, except me and another classmate of mine, probably understood nothing - not Boney M, after all, not ABBA. All in all, it was awesome. Then Andrei said that he has his own group “Jungle”, that they - members of the rock club and laureates of festivals, called for a concert, and after a while called and invited to the group.
IS RUSSIAN ROCK?
“The Jungle was a member of the Leningrad Rock Club. But the music of the "Jungle" does not fit the classical definition of rock. Yes, and you yourself gravitate to more complex compositions.
- The Leningrad rock club in those days was almost the only place where independent music sounded alternative to the official Soviet pop. It was a special environment.
У записи 11 лайков,
1 репостов,
759 просмотров.
1 репостов,
759 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Максим Жерновой
