Эта чрезвычайно точная заметка Дмитрия Фурмана была написана по горячим следам «оранжевой революции» в Украине. С тех прошло почти 7 лет; однако, почти всё из этой заметки остаётся актуальным и сейчас, когда десятки (или даже сотни) людей делятся сокровенным знанием о том, за что убили Каддафи, кто организовал арабские революции и кто стоит за любыми антиправительственными выступлениями в России.
Фурман, как мне кажется, очень хорошо обозначил причины этого непрерывного поиска «руки мирового закулисья». В связи с этим я считаю полезным поместить сюда полный текст этой заметки.
Как показывают опросы Левада-центра, страхи нашей власти, что оранжевая революция может перекинуться на Россию, необоснованны. Сочувствуют этой революции только 9% россиян. И это отсутствие сочувствия связано с тем, что подавляющее большинство у нас не верит объяснению причин революции, которое дают сами ее участники — возмущение манипуляциями власти на выборах.
С тем, что нечестные выборы — причина украинской революции, согласны только 12% россиян, зато 59% видят ее причину в происках Запада и борьбе украинских олигархических кланов. Это соотношение в массовом сознании приблизительно соответствует тому, что представлено в российских СМИ. Что, в свою очередь, приблизительно соответствует степени зависимости СМИ от Кремля. Возникает картина эффективной кремлевской пропаганды и легкоманипулируемого народа. Но я думаю, что это очень упрощенная картина. Реальность значительно сложнее.
В новейшей истории нашей страны множество примеров того, как массированная пропаганда не срабатывает, отторгается народным сознанием (вспомним хотя бы пропаганду «выбороссов» в 1993 г.). Эффективность нашей пропаганды относительно украинской революции связана с тем, что аудитория наших СМИ сама уже смутно предполагала то же, что ей стали говорить представители власти и разные комментаторы, и была рада, что ее догадки подтверждают умные и информированные люди. При этом власть и комментаторы не ощущают себя «манипуляторами» — они говорят то, что реально думают, а это всегда убедительно.
Наша властная элита — это не какое-то замкнутое сословие, чье сознание может радикально отличаться от сознания простого народа. Это обычные люди с обычным, «средним» сознанием (сейчас значительно более обычные, чем в эпоху раннего Ельцина). Материальные интересы и заботы элиты очень отличны от народных, но стиль мышления и картина мира, существующая в сознании президента и его соратников, не отличаются принципиально от картины, существующей в сознании массовом. И эффективность теперешней пропаганды связана с тем, что власть и народ думают очень схоже и говорят на одном языке. Что же это за язык?
Мы видим, что объяснение этих событий, которое дают сами участники оранжевой революции, отвергается с порога и даже не рассматривается. Оно кажется наивным, поверхностным, несерьезным. Наше сознание стремится докопаться до сущности событий. И здесь есть некоторое внешнее сходство с научным мышлением. Для научного анализа ответ участников революции, что они восстали против фальсификации итогов выборов, разумеется, тоже недостаточен. Он не конец, а отправная точка анализа. Он сразу же вызывает серию вопросов. Как и почему сложилась система, при которой власть идет на фальсификацию, почему при аналогичных фальсификациях украинцы восстали, а, например, белорусы — нет? И т.д. и т.п. Но принципиальным отличием нашего сознания от научного является то, что у нас все такие вопросы сразу же подменяются одним: кто за этим стоит?
За любыми массовыми действиями мы склонны искать каких-то реальных и тайных игроков-«кукловодов», руководствующихся исключительно властными и материальными интересами. Объяснить сербскую, грузинскую, украинскую революцию для всех нас (от президента до простого телезрителя) — это значит указать на американского посла, работавшего сперва в Белграде, а потом — не случайно же — переправившегося в Тбилиси, на Сороса и т.д. И хотя это совершенно ничего не объясняет (зачем, например, ЦРУ убирать прозападного Шеварднадзе — совершенно непонятно), в нашем сознании при таких указаниях на «тайные пружины» возникает иллюзия понимания.
В какой-то мере, я думаю, здесь влияние советского марксизма, значительно более глубокое и всеобъемлющее, чем мы подозреваем. При всем нашем марксистском историцизме в советском анализе всегда присутствовала теория заговора. Если за идеологией скрываются материальные интересы, а за формально правовыми и демократическими институтами — власть монополистической буржуазии, значит, надо искать комнату, где монополисты обсуждают, как дурить народ, и где они делят «баснословные барыши».
Но у этого мышления есть и более глубокие пласты. Сама эта советская картина мира была усвоена потому, что легла на сознание народа, который никогда не выбирал власть, который знает, что всегда решал не он, а кто-то за него, и убежден, что так и у всех народов, иначе и быть не может. Это додемократическое и досовременное сознание. И у него есть еще более глубокие архаические корни. Для древнего мышления характерны поиски каких-то субъектов, стоящих за непонятными естественными процессами. Мы объясняем украинскую революцию происками ЦРУ, а грузинскую — средствами Сороса так же, как древние люди болезнь объясняли порчей, эпидемию — колдовством, а движение Солнца по небу — тем, что его толкает жук-скарабей.
Поэтому для западных наблюдателей многие высказывания наших деятелей необъяснимы («Неужели Путин действительно может думать, что на Западе хотят расчленить Россию?») и списываются на «загадочность русской души». Но на Западе просто забыли, как умные люди объясняли французскую революцию заговором масонов, а рабочие волнения и восстания в колониях — действиями агитаторов Коминтерна.
Так что для вхождения в современный развитый мир нам надо менять не только институты, но и «поддерживающую» эти институты систему мышления. Как от нее отходят украинцы, прокладывающие путь в современный мир и для себя, и для нас.
(«Новая Газета», 10 января 2005)
Фурман, как мне кажется, очень хорошо обозначил причины этого непрерывного поиска «руки мирового закулисья». В связи с этим я считаю полезным поместить сюда полный текст этой заметки.
Как показывают опросы Левада-центра, страхи нашей власти, что оранжевая революция может перекинуться на Россию, необоснованны. Сочувствуют этой революции только 9% россиян. И это отсутствие сочувствия связано с тем, что подавляющее большинство у нас не верит объяснению причин революции, которое дают сами ее участники — возмущение манипуляциями власти на выборах.
С тем, что нечестные выборы — причина украинской революции, согласны только 12% россиян, зато 59% видят ее причину в происках Запада и борьбе украинских олигархических кланов. Это соотношение в массовом сознании приблизительно соответствует тому, что представлено в российских СМИ. Что, в свою очередь, приблизительно соответствует степени зависимости СМИ от Кремля. Возникает картина эффективной кремлевской пропаганды и легкоманипулируемого народа. Но я думаю, что это очень упрощенная картина. Реальность значительно сложнее.
В новейшей истории нашей страны множество примеров того, как массированная пропаганда не срабатывает, отторгается народным сознанием (вспомним хотя бы пропаганду «выбороссов» в 1993 г.). Эффективность нашей пропаганды относительно украинской революции связана с тем, что аудитория наших СМИ сама уже смутно предполагала то же, что ей стали говорить представители власти и разные комментаторы, и была рада, что ее догадки подтверждают умные и информированные люди. При этом власть и комментаторы не ощущают себя «манипуляторами» — они говорят то, что реально думают, а это всегда убедительно.
Наша властная элита — это не какое-то замкнутое сословие, чье сознание может радикально отличаться от сознания простого народа. Это обычные люди с обычным, «средним» сознанием (сейчас значительно более обычные, чем в эпоху раннего Ельцина). Материальные интересы и заботы элиты очень отличны от народных, но стиль мышления и картина мира, существующая в сознании президента и его соратников, не отличаются принципиально от картины, существующей в сознании массовом. И эффективность теперешней пропаганды связана с тем, что власть и народ думают очень схоже и говорят на одном языке. Что же это за язык?
Мы видим, что объяснение этих событий, которое дают сами участники оранжевой революции, отвергается с порога и даже не рассматривается. Оно кажется наивным, поверхностным, несерьезным. Наше сознание стремится докопаться до сущности событий. И здесь есть некоторое внешнее сходство с научным мышлением. Для научного анализа ответ участников революции, что они восстали против фальсификации итогов выборов, разумеется, тоже недостаточен. Он не конец, а отправная точка анализа. Он сразу же вызывает серию вопросов. Как и почему сложилась система, при которой власть идет на фальсификацию, почему при аналогичных фальсификациях украинцы восстали, а, например, белорусы — нет? И т.д. и т.п. Но принципиальным отличием нашего сознания от научного является то, что у нас все такие вопросы сразу же подменяются одним: кто за этим стоит?
За любыми массовыми действиями мы склонны искать каких-то реальных и тайных игроков-«кукловодов», руководствующихся исключительно властными и материальными интересами. Объяснить сербскую, грузинскую, украинскую революцию для всех нас (от президента до простого телезрителя) — это значит указать на американского посла, работавшего сперва в Белграде, а потом — не случайно же — переправившегося в Тбилиси, на Сороса и т.д. И хотя это совершенно ничего не объясняет (зачем, например, ЦРУ убирать прозападного Шеварднадзе — совершенно непонятно), в нашем сознании при таких указаниях на «тайные пружины» возникает иллюзия понимания.
В какой-то мере, я думаю, здесь влияние советского марксизма, значительно более глубокое и всеобъемлющее, чем мы подозреваем. При всем нашем марксистском историцизме в советском анализе всегда присутствовала теория заговора. Если за идеологией скрываются материальные интересы, а за формально правовыми и демократическими институтами — власть монополистической буржуазии, значит, надо искать комнату, где монополисты обсуждают, как дурить народ, и где они делят «баснословные барыши».
Но у этого мышления есть и более глубокие пласты. Сама эта советская картина мира была усвоена потому, что легла на сознание народа, который никогда не выбирал власть, который знает, что всегда решал не он, а кто-то за него, и убежден, что так и у всех народов, иначе и быть не может. Это додемократическое и досовременное сознание. И у него есть еще более глубокие архаические корни. Для древнего мышления характерны поиски каких-то субъектов, стоящих за непонятными естественными процессами. Мы объясняем украинскую революцию происками ЦРУ, а грузинскую — средствами Сороса так же, как древние люди болезнь объясняли порчей, эпидемию — колдовством, а движение Солнца по небу — тем, что его толкает жук-скарабей.
Поэтому для западных наблюдателей многие высказывания наших деятелей необъяснимы («Неужели Путин действительно может думать, что на Западе хотят расчленить Россию?») и списываются на «загадочность русской души». Но на Западе просто забыли, как умные люди объясняли французскую революцию заговором масонов, а рабочие волнения и восстания в колониях — действиями агитаторов Коминтерна.
Так что для вхождения в современный развитый мир нам надо менять не только институты, но и «поддерживающую» эти институты систему мышления. Как от нее отходят украинцы, прокладывающие путь в современный мир и для себя, и для нас.
(«Новая Газета», 10 января 2005)
This extremely accurate note by Dmitry Furman was written in hot pursuit of the "orange revolution" in Ukraine. Almost 7 years have passed since; however, almost all of this article remains relevant even now, when dozens (or even hundreds) of people share their secret knowledge about why Gaddafi was killed, who organized the Arab revolutions and who stands behind any anti-government protests in Russia.
Furman, it seems to me, very well outlined the reasons for this continuous search for "the hands of the world behind the scenes." In this regard, I find it useful to put here the full text of this note.
As Levada Center polls show, the fears of our government that the Orange Revolution could spread to Russia are unfounded. Only 9% of Russians sympathize with this revolution. And this lack of sympathy is due to the fact that the vast majority of us do not believe in the explanation of the reasons for the revolution, which its participants themselves give - outrage at the manipulation of power in the elections.
Only 12% of Russians agree that dishonest elections are the cause of the Ukrainian revolution, but 59% see its cause in the machinations of the West and the struggle of the Ukrainian oligarchic clans. This ratio in the mass consciousness approximately corresponds to what is presented in the Russian media. Which, in turn, roughly corresponds to the degree of media dependence on the Kremlin. There is a picture of effective Kremlin propaganda and easily manipulated people. But I think this is a very simplified picture. The reality is much more complicated.
In the recent history of our country, there are many examples of how mass propaganda does not work out, is rejected by the popular consciousness (let’s recall at least the propaganda of the “vyboross” in 1993). The effectiveness of our propaganda regarding the Ukrainian revolution is due to the fact that the audience of our media itself vaguely assumed the same thing that authorities and various commentators began to tell her, and was glad that smart and informed people confirm her guesses. Moreover, the authorities and commentators do not feel like “manipulators” - they say what they really think, and this is always convincing.
Our power elite is not some kind of closed estate, whose consciousness can radically differ from the consciousness of the common people. These are ordinary people with an ordinary, “average” consciousness (now much more ordinary than in the era of early Yeltsin). The material interests and concerns of the elite are very different from the national ones, but the style of thinking and the picture of the world existing in the minds of the president and his associates do not fundamentally differ from the picture existing in the mass consciousness. And the effectiveness of the current propaganda is due to the fact that the authorities and the people think very similarly and speak the same language. What is this language?
We see that the explanation of these events, which is given by the participants of the Orange Revolution themselves, is rejected from the threshold and is not even considered. It seems naive, superficial, frivolous. Our consciousness seeks to get to the bottom of the essence of events. And here there is some external resemblance to scientific thinking. For scientific analysis, the response of the participants in the revolution that they rebelled against falsification of the election results is, of course, also insufficient. It is not the end, but the starting point of the analysis. He immediately raises a series of questions. How and why was there a system under which power goes to falsification, why, with similar falsifications, Ukrainians rebelled, and, for example, Belarusians did not? Etc. etc. But the fundamental difference between our consciousness and the scientific is that in our country all such questions are immediately replaced by one: who is behind this?
Behind any massive actions, we tend to look for some real and secret players, “puppeteers”, guided exclusively by power and material interests. To explain the Serbian, Georgian, Ukrainian revolution for all of us (from the president to a simple television viewer) means pointing to the American ambassador, who worked first in Belgrade, and then - not by chance - crossed to Tbilisi, to Soros, etc. And although this does not explain anything at all (why, for example, the CIA to remove the pro-Western Shevardnadze is completely incomprehensible), in our minds with such indications of “secret springs” an illusion of understanding arises.
To some extent, I think, here the influence of Soviet Marxism is much deeper and more comprehensive than we suspect. For all our Marxist historicism, conspiracy theory has always been present in Soviet analysis. If ideology hides material interests, and formally legal and democratic institutions - the power of the monopoly bourgeoisie, then you need to look for a room where monopolists discuss how to fool people and where they share "fabulous profits."
But this thinking has deeper layers. This Soviet picture of the world itself was assimilated because it lay on the consciousness of a people who never chose power, who knows that it was not he who always decided, but someone for him, and I’m convinced that this is the case for all peoples. can not. This is a pre-democratic and premature consciousness. And he has
Furman, it seems to me, very well outlined the reasons for this continuous search for "the hands of the world behind the scenes." In this regard, I find it useful to put here the full text of this note.
As Levada Center polls show, the fears of our government that the Orange Revolution could spread to Russia are unfounded. Only 9% of Russians sympathize with this revolution. And this lack of sympathy is due to the fact that the vast majority of us do not believe in the explanation of the reasons for the revolution, which its participants themselves give - outrage at the manipulation of power in the elections.
Only 12% of Russians agree that dishonest elections are the cause of the Ukrainian revolution, but 59% see its cause in the machinations of the West and the struggle of the Ukrainian oligarchic clans. This ratio in the mass consciousness approximately corresponds to what is presented in the Russian media. Which, in turn, roughly corresponds to the degree of media dependence on the Kremlin. There is a picture of effective Kremlin propaganda and easily manipulated people. But I think this is a very simplified picture. The reality is much more complicated.
In the recent history of our country, there are many examples of how mass propaganda does not work out, is rejected by the popular consciousness (let’s recall at least the propaganda of the “vyboross” in 1993). The effectiveness of our propaganda regarding the Ukrainian revolution is due to the fact that the audience of our media itself vaguely assumed the same thing that authorities and various commentators began to tell her, and was glad that smart and informed people confirm her guesses. Moreover, the authorities and commentators do not feel like “manipulators” - they say what they really think, and this is always convincing.
Our power elite is not some kind of closed estate, whose consciousness can radically differ from the consciousness of the common people. These are ordinary people with an ordinary, “average” consciousness (now much more ordinary than in the era of early Yeltsin). The material interests and concerns of the elite are very different from the national ones, but the style of thinking and the picture of the world existing in the minds of the president and his associates do not fundamentally differ from the picture existing in the mass consciousness. And the effectiveness of the current propaganda is due to the fact that the authorities and the people think very similarly and speak the same language. What is this language?
We see that the explanation of these events, which is given by the participants of the Orange Revolution themselves, is rejected from the threshold and is not even considered. It seems naive, superficial, frivolous. Our consciousness seeks to get to the bottom of the essence of events. And here there is some external resemblance to scientific thinking. For scientific analysis, the response of the participants in the revolution that they rebelled against falsification of the election results is, of course, also insufficient. It is not the end, but the starting point of the analysis. He immediately raises a series of questions. How and why was there a system under which power goes to falsification, why, with similar falsifications, Ukrainians rebelled, and, for example, Belarusians did not? Etc. etc. But the fundamental difference between our consciousness and the scientific is that in our country all such questions are immediately replaced by one: who is behind this?
Behind any massive actions, we tend to look for some real and secret players, “puppeteers”, guided exclusively by power and material interests. To explain the Serbian, Georgian, Ukrainian revolution for all of us (from the president to a simple television viewer) means pointing to the American ambassador, who worked first in Belgrade, and then - not by chance - crossed to Tbilisi, to Soros, etc. And although this does not explain anything at all (why, for example, the CIA to remove the pro-Western Shevardnadze is completely incomprehensible), in our minds with such indications of “secret springs” an illusion of understanding arises.
To some extent, I think, here the influence of Soviet Marxism is much deeper and more comprehensive than we suspect. For all our Marxist historicism, conspiracy theory has always been present in Soviet analysis. If ideology hides material interests, and formally legal and democratic institutions - the power of the monopoly bourgeoisie, then you need to look for a room where monopolists discuss how to fool people and where they share "fabulous profits."
But this thinking has deeper layers. This Soviet picture of the world itself was assimilated because it lay on the consciousness of a people who never chose power, who knows that it was not he who always decided, but someone for him, and I’m convinced that this is the case for all peoples. can not. This is a pre-democratic and premature consciousness. And he has
У записи 3 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Игорь Шендерович
