Александр Куприн, лечившийся в 1909 году в Финляндии, писал:
"Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное. Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку тридцать семь копеек. Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой"
"Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное. Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку тридцать семь копеек. Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой"
Alexander Kuprin, who was treated in Finland in 1909, wrote:
"The long table was laden with hot dishes and cold snacks. All this was unusually clean, appetizing and elegant. There was fresh salmon, fried trout, cold roast beef, some game, small, very tasty meatballs and the like. Everyone came up, chose that he liked, ate as much as he wanted, then went to the sideboard and voluntarily paid exactly one stamp of thirty-seven kopecks for dinner. "to the care of the senior janitor, to the general fraud and suspicion, were completely suppressed by this broad mutual faith"
"The long table was laden with hot dishes and cold snacks. All this was unusually clean, appetizing and elegant. There was fresh salmon, fried trout, cold roast beef, some game, small, very tasty meatballs and the like. Everyone came up, chose that he liked, ate as much as he wanted, then went to the sideboard and voluntarily paid exactly one stamp of thirty-seven kopecks for dinner. "to the care of the senior janitor, to the general fraud and suspicion, were completely suppressed by this broad mutual faith"
У записи 12 лайков,
3 репостов.
3 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Дима Железов
