Ну что, посмотрел вчера "Трудно быть богом". Сел писать рецензию, надо как-то выстроить фильм в голове, связать - не получается. В нем нет сюжета, в голове всплывают только отдельные образы и обрывки идей.
Фильм вязкий, жуткий, но при этом повествование по-босховски спокойное, будничное. В самом начале фильма случайного книгочея топят в выгребной яме в человеческий рост. Нам еще показывают, как глубину этой ямы измеряют колышком, чтобы каждый примерил на себя. Потом на экране испражняются, грязь, говно, сверху ливень, все это чавкает, хлюпает, булькает. Фильм вообще основан на физическом дискомфорте, хочется вернуться в свою уютную квартиру и принять горячий душ. Единственное, что есть чистого на экране - это белые платки Руматы, которыми он утирает кровь с носа и тут же отшвыривает в месиво вокруг. Вообще все прогрессорство, которое он пытается донести, оказывается сначала в крови, потом в луже дерьма.
Жена Германа, Светлана Кармелита, после показа фильма сказала, что на самом деле фильм о любви. Именно смерть любимой женщины заставляет Румату нарушить запрет на невмешательство и утопить Арканар в крови. А между тем, перед этим врачевателю Будаху на его совет «сдуй нас или еще лучше оставь нас в нашем гниении», он отвечает - «сердце мое полно жалости, я не могу этого сделать». Что Стругацкие, что Герман не знают, что еще остается. Тут хочется перефразировать Маяковского: "В нашей жизни убивать не сложно, сделать жизнь значительно трудней", да только все мы знаем, чем дело с поэтом-строителем-революции закончилось.
Конечно, кино культовое, оно таковым стало еще до выходов на экран, при этом мало кто будет его пересматривать. Думается, лет через пятьдесят пьяные студентки гуманитарных факультетов в псевдоинтеллигентском угаре припомнят его через запятую, обсуждая очередную "пежоративность авторского кино". Другие восхищаться будут, как Тарковским, абстрактно.
Фильм вязкий, жуткий, но при этом повествование по-босховски спокойное, будничное. В самом начале фильма случайного книгочея топят в выгребной яме в человеческий рост. Нам еще показывают, как глубину этой ямы измеряют колышком, чтобы каждый примерил на себя. Потом на экране испражняются, грязь, говно, сверху ливень, все это чавкает, хлюпает, булькает. Фильм вообще основан на физическом дискомфорте, хочется вернуться в свою уютную квартиру и принять горячий душ. Единственное, что есть чистого на экране - это белые платки Руматы, которыми он утирает кровь с носа и тут же отшвыривает в месиво вокруг. Вообще все прогрессорство, которое он пытается донести, оказывается сначала в крови, потом в луже дерьма.
Жена Германа, Светлана Кармелита, после показа фильма сказала, что на самом деле фильм о любви. Именно смерть любимой женщины заставляет Румату нарушить запрет на невмешательство и утопить Арканар в крови. А между тем, перед этим врачевателю Будаху на его совет «сдуй нас или еще лучше оставь нас в нашем гниении», он отвечает - «сердце мое полно жалости, я не могу этого сделать». Что Стругацкие, что Герман не знают, что еще остается. Тут хочется перефразировать Маяковского: "В нашей жизни убивать не сложно, сделать жизнь значительно трудней", да только все мы знаем, чем дело с поэтом-строителем-революции закончилось.
Конечно, кино культовое, оно таковым стало еще до выходов на экран, при этом мало кто будет его пересматривать. Думается, лет через пятьдесят пьяные студентки гуманитарных факультетов в псевдоинтеллигентском угаре припомнят его через запятую, обсуждая очередную "пежоративность авторского кино". Другие восхищаться будут, как Тарковским, абстрактно.
Well, looked yesterday, "It's hard to be a god." I sat down to write a review, I need to somehow build a film in my head, to connect - it does not work. There is no plot in it, only certain images and snatches of ideas pop up in my head.
The film is viscous, creepy, but at the same time the narrative is Bosch-like calm, everyday. At the very beginning of the film, a random bookworm is stoked in a cesspool in human height. We are also shown how the depth of this pit is measured with a peg so that everyone will try on themselves. Then they defecate on the screen, dirt, shit, downpour from above, it all champs, squishes, gurgles. The film is generally based on physical discomfort, I want to return to my comfortable apartment and take a hot shower. The only thing that is clean on the screen is Rumata’s white handkerchiefs, with which he wipes blood from his nose and immediately throws it into a mess around. In general, all the progression that he is trying to convey is first in the blood, then in a pool of shit.
Herman's wife, Svetlana Carmelita, after showing the film, said that in fact the film is about love. It is the death of the beloved woman that makes Rumata violate the ban on non-interference and drown Arkanar in the blood. And yet, before this, healer Budahu to his advice “blow us away or even better leave us in our decay”, he replies - “my heart is full of pity, I can’t do it.” That the Strugatsky, that German did not know what else remains. Here I would like to rephrase Mayakovsky: “It’s not difficult to kill in our life, to make life much harder”, but we all know how the thing with the poet-builder-revolution ended.
Of course, the movie is cult, it became such even before the screen was displayed, and few would be reviewing it. It seems that after fifty years, drunken students of humanities in a pseudo-intellectual frenzy will remember him separated by a comma, discussing yet another "author’s cinema poezhotivnost". Others will admire, as Tarkovsky, abstractly.
The film is viscous, creepy, but at the same time the narrative is Bosch-like calm, everyday. At the very beginning of the film, a random bookworm is stoked in a cesspool in human height. We are also shown how the depth of this pit is measured with a peg so that everyone will try on themselves. Then they defecate on the screen, dirt, shit, downpour from above, it all champs, squishes, gurgles. The film is generally based on physical discomfort, I want to return to my comfortable apartment and take a hot shower. The only thing that is clean on the screen is Rumata’s white handkerchiefs, with which he wipes blood from his nose and immediately throws it into a mess around. In general, all the progression that he is trying to convey is first in the blood, then in a pool of shit.
Herman's wife, Svetlana Carmelita, after showing the film, said that in fact the film is about love. It is the death of the beloved woman that makes Rumata violate the ban on non-interference and drown Arkanar in the blood. And yet, before this, healer Budahu to his advice “blow us away or even better leave us in our decay”, he replies - “my heart is full of pity, I can’t do it.” That the Strugatsky, that German did not know what else remains. Here I would like to rephrase Mayakovsky: “It’s not difficult to kill in our life, to make life much harder”, but we all know how the thing with the poet-builder-revolution ended.
Of course, the movie is cult, it became such even before the screen was displayed, and few would be reviewing it. It seems that after fifty years, drunken students of humanities in a pseudo-intellectual frenzy will remember him separated by a comma, discussing yet another "author’s cinema poezhotivnost". Others will admire, as Tarkovsky, abstractly.
У записи 8 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Дима Железов
