Тот клятый год уж много лет,
я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки
и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестёр,
ноздрями чуя острый запах воли,
я убегал к двухлетней внучке Оле
туда, на жизнью пахнущий простор.
Мы с Олей отправлялись в детский парк,
садились на любимые качели,
глушили сок, мороженое ели,
глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди,
но день сгорал и солнце остывало
И Оля уставала, отставала
и тихо ныла: "деда, погоди!"
Оставив день воскресный позади,
я возвращался в стен больничных гости,
но и в палате слышал Олин голос,
"дай руку, деда, деда, погоди"…
И я годил, годил сколь было сил,
а на соседних койках не годили,
хирели, сохли, чахли, уходили,
никто их погодить не попросил.
Когда я чую жжение в груди,
я вижу как с другого края поля
ко мне несётся маленькая Оля
с истошным криком: "дедааа, погодии!"
И я гожу, я всё ещё гожу
и кажется, стерплю любую муку,
пока ту крохотную руку
в своей измученной руке ещё держу.
(с) Леонид Филатов
я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки
и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестёр,
ноздрями чуя острый запах воли,
я убегал к двухлетней внучке Оле
туда, на жизнью пахнущий простор.
Мы с Олей отправлялись в детский парк,
садились на любимые качели,
глушили сок, мороженое ели,
глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди,
но день сгорал и солнце остывало
И Оля уставала, отставала
и тихо ныла: "деда, погоди!"
Оставив день воскресный позади,
я возвращался в стен больничных гости,
но и в палате слышал Олин голос,
"дай руку, деда, деда, погоди"…
И я годил, годил сколь было сил,
а на соседних койках не годили,
хирели, сохли, чахли, уходили,
никто их погодить не попросил.
Когда я чую жжение в груди,
я вижу как с другого края поля
ко мне несётся маленькая Оля
с истошным криком: "дедааа, погодии!"
И я гожу, я всё ещё гожу
и кажется, стерплю любую муку,
пока ту крохотную руку
в своей измученной руке ещё держу.
(с) Леонид Филатов
That damn year is so many years
I sometimes crawled out of a hospital bed.
Raked his wreckage and debris
and reconstructed his skeleton.
And stole himself from sensitive nurses,
smelling the sharp smell of will through my nostrils,
I ran away to the two-year-old granddaughter Ole
there, smelling of space on life.
Olya and I went to a children's park,
sat on your favorite swing,
jammed juice, ate ice cream,
stared at the walking dogs.
The rides were a dime a dozen,
but the day was burning and the sun was cooling
And Olya was tired, behind
and quietly whined: "wait, grandfather!"
Leaving the sunday behind
I was returning to the walls of hospital guests
but in the room, Olin heard a voice,
"give a hand, grandfather, grandfather, wait a minute" ...
And I walked, walked as much as I could
and in the next bunk they weren’t
sickly, dried, stunted, left,
nobody asked them to wait.
When I feel a burning sensation in my chest
I see how from the other end of the field
little Olya rushes towards me
with a heart-rending cry: "Dedaaaa, weather!"
And I'm on, I'm still on
and it seems I’ll endure any flour,
bye that tiny hand
I still hold it in my exhausted hand.
(c) Leonid Filatov
I sometimes crawled out of a hospital bed.
Raked his wreckage and debris
and reconstructed his skeleton.
And stole himself from sensitive nurses,
smelling the sharp smell of will through my nostrils,
I ran away to the two-year-old granddaughter Ole
there, smelling of space on life.
Olya and I went to a children's park,
sat on your favorite swing,
jammed juice, ate ice cream,
stared at the walking dogs.
The rides were a dime a dozen,
but the day was burning and the sun was cooling
And Olya was tired, behind
and quietly whined: "wait, grandfather!"
Leaving the sunday behind
I was returning to the walls of hospital guests
but in the room, Olin heard a voice,
"give a hand, grandfather, grandfather, wait a minute" ...
And I walked, walked as much as I could
and in the next bunk they weren’t
sickly, dried, stunted, left,
nobody asked them to wait.
When I feel a burning sensation in my chest
I see how from the other end of the field
little Olya rushes towards me
with a heart-rending cry: "Dedaaaa, weather!"
And I'm on, I'm still on
and it seems I’ll endure any flour,
bye that tiny hand
I still hold it in my exhausted hand.
(c) Leonid Filatov
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александра Бялковская
