ЛЭНС АРМСТРОНГ
Велогонщик, 40 лет, Остин, штат Техас
Обращаясь ко всем, кто плюет на велоспорт, хочу сказать одно: вы все циники, скептики, и мне очень жаль вас. Мне жаль вас потому, что ваш разум закрыт. И мне жаль вас потому, что вы никогда не сможете поверить в чудо.
Я ушел из спорта, и теперь мне нравятся разные странные идеи. Например, взять и построить огромную каменную стену. А не так давно я понял, что не прочь стать губернатором. Просто я ехал мимо губернаторского особняка и подумал: «Черт, какой большой особняк, а почему бы мне не сделаться губернатором». Вот бля, я сказал «особняк»? Ненавижу это слово. Конечно же, я хотел сказать «мимо его большого дома».
Для того чтобы бросить любимое дело, нужно иметь очень веские причины. Однажды врачи нашли у меня рак мозга, рак легких и рак яичка — все за один раз. Мне предложили бросить спорт, но я послал всех на хер и, вылечившись, победил в Тур-де-Франс пять раз подряд. Так что когда я говорю про веские причины, я знаю, что имею в виду.
Математика и медицина несовместимы. Врачи могут сказать тебе, что твой шанс выжить составляет 90 процентов, или 50 процентов, или 1 процент. Все это ерунда, потому что, в конечном итоге, есть лишь два варианта: ты продолжаешь жить или тебя кладут в гроб.
Боль может длиться минуту, час, день или год. Но рано или поздно что-то придет на место боли и заставит боль уйти. Главное — дождаться этого момента. Потому что если ты не дождешься его и сдашься раньше, твоя боль станет вечной.
Близость смерти дает цель.
Меня раздражает, когда кто-то говорит, что от рака меня излечил Господь. Если допустить такое, то тогда, в первую очередь, я должен возненавидеть Господа за то, что он дал мне эту болезнь.
Если бы на небе был Бог, между ног у меня по-прежнему были бы оба яйца.
Мне не нравится, что люди привыкли к раку. Когда чей-либо 75-летний дед умирает от рака простаты, они говорят: «Храни его Господь, он прожил замечательную жизнь», вместо того чтобы говорить: «Вот черт, дед мог бы прожить еще двадцать отличных лет».
Думаю, что по-настоящему я захочу отправиться на тот свет лишь тогда, когда, оставаясь живым, перестану жить. Когда я не смогу ходить, когда я не смогу есть, когда я не смогу видеть, когда стану разозленным на весь мир старым капризным бздуном, ссущимся в простыни, — вот тогда я и буду ждать смерти.
Если бы мне предложили выбрать, кем бы я хотел остаться в памяти — победителем Тур-де-Франс или человеком, пережившим рак, я бы предпочел второе.
Если ты боишься упасть с велосипеда, то никогда не садись на велосипед.
Крики неодобрения всегда громче оваций. Если десять людей будут аплодировать, а один будет освистывать, то все, что ты будешь слышать, — это свист.
От таких слов, как «знаменитость» и «слава», меня, как правило, тянет зевать.
Я ни разу не ударил никого из своих детей. Когда дети начинают мотать вам нервы? Лет в восемь? Достаточно для того, чтобы сесть и серьезно поговорить.
Если через десять лет ко мне подойдет мой сын и спросит, нужно ли ему становиться профессиональным велогонщиком, наверное, я должен буду ему сказать: «Ты что, охренел? Становись лучше учителем, или адвокатом, или врачом». Но я никогда не скажу так. Я отправлю его прямиком на гонки, и это лучшее, что я могу для него сделать.
Для меня всегда было очевидно одно: чем быстрее ты крутишь педали, тем скорее ты сможешь отдохнуть.
Боль временна, смерть вечна.
Велогонщик, 40 лет, Остин, штат Техас
Обращаясь ко всем, кто плюет на велоспорт, хочу сказать одно: вы все циники, скептики, и мне очень жаль вас. Мне жаль вас потому, что ваш разум закрыт. И мне жаль вас потому, что вы никогда не сможете поверить в чудо.
Я ушел из спорта, и теперь мне нравятся разные странные идеи. Например, взять и построить огромную каменную стену. А не так давно я понял, что не прочь стать губернатором. Просто я ехал мимо губернаторского особняка и подумал: «Черт, какой большой особняк, а почему бы мне не сделаться губернатором». Вот бля, я сказал «особняк»? Ненавижу это слово. Конечно же, я хотел сказать «мимо его большого дома».
Для того чтобы бросить любимое дело, нужно иметь очень веские причины. Однажды врачи нашли у меня рак мозга, рак легких и рак яичка — все за один раз. Мне предложили бросить спорт, но я послал всех на хер и, вылечившись, победил в Тур-де-Франс пять раз подряд. Так что когда я говорю про веские причины, я знаю, что имею в виду.
Математика и медицина несовместимы. Врачи могут сказать тебе, что твой шанс выжить составляет 90 процентов, или 50 процентов, или 1 процент. Все это ерунда, потому что, в конечном итоге, есть лишь два варианта: ты продолжаешь жить или тебя кладут в гроб.
Боль может длиться минуту, час, день или год. Но рано или поздно что-то придет на место боли и заставит боль уйти. Главное — дождаться этого момента. Потому что если ты не дождешься его и сдашься раньше, твоя боль станет вечной.
Близость смерти дает цель.
Меня раздражает, когда кто-то говорит, что от рака меня излечил Господь. Если допустить такое, то тогда, в первую очередь, я должен возненавидеть Господа за то, что он дал мне эту болезнь.
Если бы на небе был Бог, между ног у меня по-прежнему были бы оба яйца.
Мне не нравится, что люди привыкли к раку. Когда чей-либо 75-летний дед умирает от рака простаты, они говорят: «Храни его Господь, он прожил замечательную жизнь», вместо того чтобы говорить: «Вот черт, дед мог бы прожить еще двадцать отличных лет».
Думаю, что по-настоящему я захочу отправиться на тот свет лишь тогда, когда, оставаясь живым, перестану жить. Когда я не смогу ходить, когда я не смогу есть, когда я не смогу видеть, когда стану разозленным на весь мир старым капризным бздуном, ссущимся в простыни, — вот тогда я и буду ждать смерти.
Если бы мне предложили выбрать, кем бы я хотел остаться в памяти — победителем Тур-де-Франс или человеком, пережившим рак, я бы предпочел второе.
Если ты боишься упасть с велосипеда, то никогда не садись на велосипед.
Крики неодобрения всегда громче оваций. Если десять людей будут аплодировать, а один будет освистывать, то все, что ты будешь слышать, — это свист.
От таких слов, как «знаменитость» и «слава», меня, как правило, тянет зевать.
Я ни разу не ударил никого из своих детей. Когда дети начинают мотать вам нервы? Лет в восемь? Достаточно для того, чтобы сесть и серьезно поговорить.
Если через десять лет ко мне подойдет мой сын и спросит, нужно ли ему становиться профессиональным велогонщиком, наверное, я должен буду ему сказать: «Ты что, охренел? Становись лучше учителем, или адвокатом, или врачом». Но я никогда не скажу так. Я отправлю его прямиком на гонки, и это лучшее, что я могу для него сделать.
Для меня всегда было очевидно одно: чем быстрее ты крутишь педали, тем скорее ты сможешь отдохнуть.
Боль временна, смерть вечна.
LENS ARMSTRONG
Cyclist, 40 years old, Austin, Texas
Turning to everyone who spits on cycling, I want to say one thing: you are all cynics, skeptics, and I am very sorry for you. I feel sorry for you because your mind is closed. And I feel sorry for you because you can never believe in a miracle.
I quit the sport and now I like various strange ideas. For example, take and build a huge stone wall. And not so long ago, I realized that I would not mind becoming a governor. I just drove past the governor’s mansion and thought: “Damn, what a big mansion, why not become a governor.” What the fuck, did I say "mansion"? I hate that word. Of course, I wanted to say "past his big house."
In order to quit your favorite business, you need to have very good reasons. Once, doctors found in me brain cancer, lung cancer, and testicular cancer - all in one go. I was offered to quit the sport, but I sent everyone to dick and, having recovered, won the Tour de France five times in a row. So when I talk about good reasons, I know what I mean.
Mathematics and medicine are incompatible. Doctors can tell you that your chance of survival is 90 percent, or 50 percent, or 1 percent. All this is nonsense, because, in the end, there are only two options: you continue to live or you are put in a coffin.
Pain can last a minute, an hour, a day, or a year. But sooner or later, something will come to the place of pain and make the pain go away. The main thing is to wait for this moment. Because if you do not wait for him and surrender earlier, your pain will become eternal.
The proximity of death gives purpose.
It annoys me when someone says that the Lord has cured me of cancer. If we allow this, then, first of all, I have to hate the Lord for giving me this disease.
If God was in heaven, I would still have both eggs between my legs.
I don’t like that people are used to cancer. When someone’s 75-year-old grandfather dies of prostate cancer, they say: "God bless him, he lived a wonderful life," instead of saying: "Damn, my grandfather could live another twenty different years."
I think that I really want to go to the next world only when, remaining alive, I stop living. When I can’t walk, when I can’t eat, when I can’t see, when I become an angry old capricious bumbler, pissing in sheets, all over the world, then I’ll be waiting for death.
If I was offered to choose who I would like to stay in my memory - the winner of the Tour de France or the person who survived cancer, I would prefer the latter.
If you are afraid to fall off the bike, then never get on the bike.
Cries of disapproval are always louder than ovations. If ten people applaud and one boo, then all you hear is a whistle.
From words such as “celebrity” and “fame,” I am usually drawn to yawn.
I have never hit any of my children. When do children begin to wind your nerves? Eight years old? Enough to sit down and talk seriously.
If in ten years my son comes up to me and asks if he needs to become a professional cyclist, I probably should tell him: “Are you fucked up? Become a better teacher, or lawyer, or doctor. ” But I will never say that. I will send him straight to the race, and this is the best I can do for him.
For me it was always obvious one thing: the faster you pedal, the sooner you can relax.
The pain is temporary, death is eternal.
Cyclist, 40 years old, Austin, Texas
Turning to everyone who spits on cycling, I want to say one thing: you are all cynics, skeptics, and I am very sorry for you. I feel sorry for you because your mind is closed. And I feel sorry for you because you can never believe in a miracle.
I quit the sport and now I like various strange ideas. For example, take and build a huge stone wall. And not so long ago, I realized that I would not mind becoming a governor. I just drove past the governor’s mansion and thought: “Damn, what a big mansion, why not become a governor.” What the fuck, did I say "mansion"? I hate that word. Of course, I wanted to say "past his big house."
In order to quit your favorite business, you need to have very good reasons. Once, doctors found in me brain cancer, lung cancer, and testicular cancer - all in one go. I was offered to quit the sport, but I sent everyone to dick and, having recovered, won the Tour de France five times in a row. So when I talk about good reasons, I know what I mean.
Mathematics and medicine are incompatible. Doctors can tell you that your chance of survival is 90 percent, or 50 percent, or 1 percent. All this is nonsense, because, in the end, there are only two options: you continue to live or you are put in a coffin.
Pain can last a minute, an hour, a day, or a year. But sooner or later, something will come to the place of pain and make the pain go away. The main thing is to wait for this moment. Because if you do not wait for him and surrender earlier, your pain will become eternal.
The proximity of death gives purpose.
It annoys me when someone says that the Lord has cured me of cancer. If we allow this, then, first of all, I have to hate the Lord for giving me this disease.
If God was in heaven, I would still have both eggs between my legs.
I don’t like that people are used to cancer. When someone’s 75-year-old grandfather dies of prostate cancer, they say: "God bless him, he lived a wonderful life," instead of saying: "Damn, my grandfather could live another twenty different years."
I think that I really want to go to the next world only when, remaining alive, I stop living. When I can’t walk, when I can’t eat, when I can’t see, when I become an angry old capricious bumbler, pissing in sheets, all over the world, then I’ll be waiting for death.
If I was offered to choose who I would like to stay in my memory - the winner of the Tour de France or the person who survived cancer, I would prefer the latter.
If you are afraid to fall off the bike, then never get on the bike.
Cries of disapproval are always louder than ovations. If ten people applaud and one boo, then all you hear is a whistle.
From words such as “celebrity” and “fame,” I am usually drawn to yawn.
I have never hit any of my children. When do children begin to wind your nerves? Eight years old? Enough to sit down and talk seriously.
If in ten years my son comes up to me and asks if he needs to become a professional cyclist, I probably should tell him: “Are you fucked up? Become a better teacher, or lawyer, or doctor. ” But I will never say that. I will send him straight to the race, and this is the best I can do for him.
For me it was always obvious one thing: the faster you pedal, the sooner you can relax.
The pain is temporary, death is eternal.
У записи 30 лайков,
7 репостов.
7 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Роман Невидимов
