Я был женат на штампе в паспорте,
и дети – тоже штампы в паспорте.
Жена была прямоугольная
(пять сантиметров в ширину).
Жена была прямоугольная,
а дети все пошли в жену.
Я был знаком с одним троллейбусом.
Его колёса знали многое,
его колёса были круглые,
совсем не как моя жена.
И я любил колёса круглые,
и я любил их все без памяти,
но только левое переднее
мне стало всех других милей.
Я был влюблён - поймите правильно! –
метнулся в угол, выпил горькую,
и даже делал предложение,
как самый честный человек.
Мечтал о свадьбе без свидетелей,
о колесе в фате предпраздничной,
о том, что злая регистраторша
мне в паспорт шлёпнет круглый штамп.
Как вы уже, наверно, поняли,
родился я в деревне «Круглое»,
где не приемлют Лобачевского,
а за Евклида морду бьют.
Коровы, тучные, как валенки,
там щиплют круглые растения.
Бидоны, впрочем, тоже круглые,
чтоб помещалось молоко.
Там круглый Пушкин катит под гору,
ему навстречу катит Лермонтов:
«Постой, брат Пушкин!» - смотрит весело
и машет круглою рукой.
И вот, гляди – уж вместе катятся
поэты древности – два бублика
(и дырка в центре есть у каждого,
и пишут круглые стихи).
Я был рождён в деревне «Круглое»,
пообтесался в этом городе,
познал всю грязь прямоугольника
и оторвался от корней.
Но верю: люди станут круглыми,
и трёхколёсными троллейбусы,
и даже штампы станут круглыми,
поскольку круглая земля
В.Самойлов
и дети – тоже штампы в паспорте.
Жена была прямоугольная
(пять сантиметров в ширину).
Жена была прямоугольная,
а дети все пошли в жену.
Я был знаком с одним троллейбусом.
Его колёса знали многое,
его колёса были круглые,
совсем не как моя жена.
И я любил колёса круглые,
и я любил их все без памяти,
но только левое переднее
мне стало всех других милей.
Я был влюблён - поймите правильно! –
метнулся в угол, выпил горькую,
и даже делал предложение,
как самый честный человек.
Мечтал о свадьбе без свидетелей,
о колесе в фате предпраздничной,
о том, что злая регистраторша
мне в паспорт шлёпнет круглый штамп.
Как вы уже, наверно, поняли,
родился я в деревне «Круглое»,
где не приемлют Лобачевского,
а за Евклида морду бьют.
Коровы, тучные, как валенки,
там щиплют круглые растения.
Бидоны, впрочем, тоже круглые,
чтоб помещалось молоко.
Там круглый Пушкин катит под гору,
ему навстречу катит Лермонтов:
«Постой, брат Пушкин!» - смотрит весело
и машет круглою рукой.
И вот, гляди – уж вместе катятся
поэты древности – два бублика
(и дырка в центре есть у каждого,
и пишут круглые стихи).
Я был рождён в деревне «Круглое»,
пообтесался в этом городе,
познал всю грязь прямоугольника
и оторвался от корней.
Но верю: люди станут круглыми,
и трёхколёсными троллейбусы,
и даже штампы станут круглыми,
поскольку круглая земля
В.Самойлов
I was married to a stamp in my passport,
and children are also stamps in the passport.
The wife was rectangular
(five centimeters wide).
The wife was rectangular,
and the children all went to wife.
I was familiar with one trolleybus.
His wheels knew a lot
its wheels were round
not like my wife at all.
And I loved the wheels round
and I loved them all without memory
but only the left front
I became all the other sweethearts.
I was in love - get it right! -
darted into a corner, drank bitter,
and even made an offer,
as the most honest person.
Dreamed of a wedding without witnesses
about the wheel in the veil of the holiday,
that the angry receptionist
I get a round stamp in my passport.
As you probably already understood,
I was born in the village of "Round",
where they do not accept Lobachevsky,
and for Euclid they’ll beat their faces.
Cows as fat as boots
round plants nibble there.
The cans, however, are also round,
to fit milk.
There round Pushkin rolls downhill,
Lermontov rolls towards him:
“Wait, brother Pushkin!” - looking fun
and waves a round hand.
And look, they roll together
poets of antiquity - two bagels
(and everyone has a hole in the center,
and write round poems).
I was born in the village of "Round",
had some fun in this city
knew all the dirt of a rectangle
and came off the roots.
But I believe: people will become round,
and three-wheeled trolleybuses,
and even the stamps will become round,
since round earth
V. Samoilov
and children are also stamps in the passport.
The wife was rectangular
(five centimeters wide).
The wife was rectangular,
and the children all went to wife.
I was familiar with one trolleybus.
His wheels knew a lot
its wheels were round
not like my wife at all.
And I loved the wheels round
and I loved them all without memory
but only the left front
I became all the other sweethearts.
I was in love - get it right! -
darted into a corner, drank bitter,
and even made an offer,
as the most honest person.
Dreamed of a wedding without witnesses
about the wheel in the veil of the holiday,
that the angry receptionist
I get a round stamp in my passport.
As you probably already understood,
I was born in the village of "Round",
where they do not accept Lobachevsky,
and for Euclid they’ll beat their faces.
Cows as fat as boots
round plants nibble there.
The cans, however, are also round,
to fit milk.
There round Pushkin rolls downhill,
Lermontov rolls towards him:
“Wait, brother Pushkin!” - looking fun
and waves a round hand.
And look, they roll together
poets of antiquity - two bagels
(and everyone has a hole in the center,
and write round poems).
I was born in the village of "Round",
had some fun in this city
knew all the dirt of a rectangle
and came off the roots.
But I believe: people will become round,
and three-wheeled trolleybuses,
and even the stamps will become round,
since round earth
V. Samoilov
У записи 7 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Карина Григорьева
