https://facebook.com/298276320198577_2877550645604452
Борис Титов предложил отделить предпринимателей от других заключённых. Павел Врублевский объясняет, почему это не первоочередная проблема
Борис Титов предложил отделить предпринимателей от других заключённых. Павел Врублевский объясняет, почему это не первоочередная проблема
Павел Врублевский, основатель компании ChronoPay,
впервые решил высказать публично своё мнение
о российской пенитенциарной системе.
Он отдельно отмечает, что это разовый монолог-рефлексия
о событиях его прошлой жизни.
Он просит журналистов не беспокоить его больше
вопросами связанными с местами заключения и дать
ему возможность спокойно заниматься бизнесом.
Предложение Бориса Титова по разделению предпринимателей и других заключённых в одних и тех же зонах, во-первых, нереализуемо, во-вторых, не является основной проблемой сегодняшней тюрьмы.
Начну со второго утверждения. На сегодня мы имеем исправительную систему, которая создавалась более полувека назад, когда требования к ограничению свободы были совершенно иными чем сейчас. Получается так, что жизнь на воле за 50 лет ушла далеко вперёд: появился интернет, компьютеры, сотовая связь. А в тюрьме какие порядки были 50 лет назад, такие же и остались.
Никакие новые технологии в правилах содержания заключенных просто не указаны, поэтому их использование не просто ограничено, а полностью запрещено. В тюремных правилах много внимания уделяется тому, сколько заключённый может писать писем, получать посылок, свиданий и телефонных звонков, но факт существования современных коммуникационных технологий игнорируется в принципе.
Результатом этого стал резко увеличившийся разрыв в качестве жизни человека находящегося на свободе и в заключении. Ведь разрыв увеличился и в качестве офлайновой жизни: даже в каком-нибудь Мухосранске уже есть парки, современные машины, телевизоры, компьютеры, айфоны и в целом благоустроенная жизнь (разве что велодорожки не везде), но качество тюремных учреждений точно то же самое, что и пятьдесят лет назад. Вышедшего через десять лет из тюрьмы бывшего заключенного уже не узнать: он как Монте Кристо или Человек в железной маске оказывается человеком полностью оторванным от сегодняшнего времени.
Поэтому основная проблема сегодняшней пенитенциарной системы такова: это всё возрастающий разрыв между жизнью на воле и в тюрьме. И, как следствие, всё увеличивающаяся тяжесть наказания за одни и те же преступления даже с одними и теми же сроками заключения: провести в тюрьме пять лет с 1995-го по 2000-й совершенно не то же самое, что отбыть наказание с 2013-го по 2018-й.
Простое отделение предпринимателей от остальных в тюрьме не поможет устранить этот разрыв. У нас сейчас в тюрьме вообще практически нет предпринимателей: благодаря либерализации законодательства предпринимателей теперь посадить сложно. Зато можно посадить мошенников, вымогателей, коррупционеров и растратчиков. Их и сажают, поэтому именно "предпринимателей" в тюрьме нет. Сама классификация заключенных по принципу "ты предприниматель, а ты нет" тоже вызывает вопросы: я находился в одном месте с такими же предпринимателями, как я балерина: они пальцами рук легко могли кого-то жизни лишить.
Симптоматично, что о качестве жизни в колониях сейчас ничего не знают сотрудники полиции, ФСБ, СК или прокуроры. Я лично сталкивался с тем, что они очень мало что знают про места заключения. Хотя казалось бы — ведь они входят вместе со ФСИН в одну систему. Но нет: силовики стараются как можно меньше знать и думать о том, что происходит в тюрьмах. Скорее всего, сработывает защитный механизм психики: не зная о том, в какие места вы отправляете своих заключенных, проще работать. Вдобавок, многие силовики сами постоянно ходят по краю или даже за краем закона, и думать о возможных последствиях для них психологически некомфортно.
Наказание отчасти смягчается тюремными порядками. Я читал об этом у Михаила Ходорковского, и сам придерживаюсь такого же мнения, что треть заключенных получает незаслуженно суровое наказание, хотя совсем невиновных в тюрьмах мало. Часто это относится к сидящим по статьям о распространении наркотиков: большинство таких заключённых являются их потребителями, а не продавцами. И даже если статья, с которой заключённый заехал на зону совсем не относится к "благородным", с ним поговорят и разберутся. И совершенно не факт, что заключенный только на основании уголовного дела станет на зоне изгоем: обитатели тюрьмы испытывают крайне мало доверия к обвинениям силовых структур и их доказательствам. К приговорам, разумеется, тоже слепого доверия нет.
Я видел хипстера-переростка, с библиотечным высшим образованием, работавшего в магазине торгующем игровые карты для игры Magic The Gathering, с татуировкой изображающей "Дары смерти" из Гарри Поттера: треугольник, круг внутри и вертикальная черта — типичный ролевик из Нескучного сада. Когда соседям по камере он объяснил, что это у него за наколки, их пять минут душили слёзы от смеха. В тюрьму он попал из-за того, что в компании друзей курил траву, а по просьбе одного из них, оказавшегося не другом, и приведшим его к контрольной закупке, съездил за порцией спайсов. Он что-то нарушил? Да. На двенадцать ли лет? Не думаю. Часть людей сидящих за изнасилование на самом деле является жертвой семейных разборок со стороны обиженных женщин. Виноваты они в том, что они кого-то обижали? Наверное, да. Виноваты они в изнасиловании? Далеко не всегда.
Почему-то с такими тонкостями приходится разбираться самим заключённым. Хотя на самом деле у нас был достаточно мягкий способ ограничения свободы, который сейчас практически не работает: колония-поселение.
Что такое колония-поселения на бумаге и в реальности → https://roem.ru/12-09-2018/273449/vrublevskiy-sovetuet-titovu
(Илья Рабченок)
Павел Врублевский, основатель компании ChronoPay, впервые решил высказать публично своё мнение о российской пенитенциарной системе.
Борис Титов предложил отделить предпринимателей от других заключённых. Павел Врублевский объясняет, почему это не первоочередная проблема
Борис Титов предложил отделить предпринимателей от других заключённых. Павел Врублевский объясняет, почему это не первоочередная проблема
Павел Врублевский, основатель компании ChronoPay,
впервые решил высказать публично своё мнение
о российской пенитенциарной системе.
Он отдельно отмечает, что это разовый монолог-рефлексия
о событиях его прошлой жизни.
Он просит журналистов не беспокоить его больше
вопросами связанными с местами заключения и дать
ему возможность спокойно заниматься бизнесом.
Предложение Бориса Титова по разделению предпринимателей и других заключённых в одних и тех же зонах, во-первых, нереализуемо, во-вторых, не является основной проблемой сегодняшней тюрьмы.
Начну со второго утверждения. На сегодня мы имеем исправительную систему, которая создавалась более полувека назад, когда требования к ограничению свободы были совершенно иными чем сейчас. Получается так, что жизнь на воле за 50 лет ушла далеко вперёд: появился интернет, компьютеры, сотовая связь. А в тюрьме какие порядки были 50 лет назад, такие же и остались.
Никакие новые технологии в правилах содержания заключенных просто не указаны, поэтому их использование не просто ограничено, а полностью запрещено. В тюремных правилах много внимания уделяется тому, сколько заключённый может писать писем, получать посылок, свиданий и телефонных звонков, но факт существования современных коммуникационных технологий игнорируется в принципе.
Результатом этого стал резко увеличившийся разрыв в качестве жизни человека находящегося на свободе и в заключении. Ведь разрыв увеличился и в качестве офлайновой жизни: даже в каком-нибудь Мухосранске уже есть парки, современные машины, телевизоры, компьютеры, айфоны и в целом благоустроенная жизнь (разве что велодорожки не везде), но качество тюремных учреждений точно то же самое, что и пятьдесят лет назад. Вышедшего через десять лет из тюрьмы бывшего заключенного уже не узнать: он как Монте Кристо или Человек в железной маске оказывается человеком полностью оторванным от сегодняшнего времени.
Поэтому основная проблема сегодняшней пенитенциарной системы такова: это всё возрастающий разрыв между жизнью на воле и в тюрьме. И, как следствие, всё увеличивающаяся тяжесть наказания за одни и те же преступления даже с одними и теми же сроками заключения: провести в тюрьме пять лет с 1995-го по 2000-й совершенно не то же самое, что отбыть наказание с 2013-го по 2018-й.
Простое отделение предпринимателей от остальных в тюрьме не поможет устранить этот разрыв. У нас сейчас в тюрьме вообще практически нет предпринимателей: благодаря либерализации законодательства предпринимателей теперь посадить сложно. Зато можно посадить мошенников, вымогателей, коррупционеров и растратчиков. Их и сажают, поэтому именно "предпринимателей" в тюрьме нет. Сама классификация заключенных по принципу "ты предприниматель, а ты нет" тоже вызывает вопросы: я находился в одном месте с такими же предпринимателями, как я балерина: они пальцами рук легко могли кого-то жизни лишить.
Симптоматично, что о качестве жизни в колониях сейчас ничего не знают сотрудники полиции, ФСБ, СК или прокуроры. Я лично сталкивался с тем, что они очень мало что знают про места заключения. Хотя казалось бы — ведь они входят вместе со ФСИН в одну систему. Но нет: силовики стараются как можно меньше знать и думать о том, что происходит в тюрьмах. Скорее всего, сработывает защитный механизм психики: не зная о том, в какие места вы отправляете своих заключенных, проще работать. Вдобавок, многие силовики сами постоянно ходят по краю или даже за краем закона, и думать о возможных последствиях для них психологически некомфортно.
Наказание отчасти смягчается тюремными порядками. Я читал об этом у Михаила Ходорковского, и сам придерживаюсь такого же мнения, что треть заключенных получает незаслуженно суровое наказание, хотя совсем невиновных в тюрьмах мало. Часто это относится к сидящим по статьям о распространении наркотиков: большинство таких заключённых являются их потребителями, а не продавцами. И даже если статья, с которой заключённый заехал на зону совсем не относится к "благородным", с ним поговорят и разберутся. И совершенно не факт, что заключенный только на основании уголовного дела станет на зоне изгоем: обитатели тюрьмы испытывают крайне мало доверия к обвинениям силовых структур и их доказательствам. К приговорам, разумеется, тоже слепого доверия нет.
Я видел хипстера-переростка, с библиотечным высшим образованием, работавшего в магазине торгующем игровые карты для игры Magic The Gathering, с татуировкой изображающей "Дары смерти" из Гарри Поттера: треугольник, круг внутри и вертикальная черта — типичный ролевик из Нескучного сада. Когда соседям по камере он объяснил, что это у него за наколки, их пять минут душили слёзы от смеха. В тюрьму он попал из-за того, что в компании друзей курил траву, а по просьбе одного из них, оказавшегося не другом, и приведшим его к контрольной закупке, съездил за порцией спайсов. Он что-то нарушил? Да. На двенадцать ли лет? Не думаю. Часть людей сидящих за изнасилование на самом деле является жертвой семейных разборок со стороны обиженных женщин. Виноваты они в том, что они кого-то обижали? Наверное, да. Виноваты они в изнасиловании? Далеко не всегда.
Почему-то с такими тонкостями приходится разбираться самим заключённым. Хотя на самом деле у нас был достаточно мягкий способ ограничения свободы, который сейчас практически не работает: колония-поселение.
Что такое колония-поселения на бумаге и в реальности → https://roem.ru/12-09-2018/273449/vrublevskiy-sovetuet-titovu
(Илья Рабченок)
Павел Врублевский, основатель компании ChronoPay, впервые решил высказать публично своё мнение о российской пенитенциарной системе.
https://facebook.com/298276320198577_2877550645604452
Boris Titov suggested separating entrepreneurs from other prisoners. Pavel Vrublevsky explains why this is not a primary problem
Boris Titov suggested separating entrepreneurs from other prisoners. Pavel Vrublevsky explains why this is not a primary problem
Pavel Vrublevsky, founder of ChronoPay,
first decided to voice his opinion publicly
about the Russian penitentiary system.
He separately notes that this is a one-time monologue reflection
about the events of his past life.
He asks reporters not to bother him anymore
issues related to places of detention and give
him the opportunity to calmly do business.
Boris Titov’s proposal to separate entrepreneurs and other prisoners in the same zones, firstly, is not feasible, and secondly, is not the main problem of today's prison.
I'll start with the second statement. Today we have a correctional system that was created more than half a century ago, when the requirements for restricting freedom were completely different than now. It turns out that life in the wild for 50 years has gone far ahead: the Internet, computers, and cellular communications have appeared. And in prison what orders were 50 years ago, the same remained.
No new technologies are simply indicated in the prison rules, so their use is not just limited, but completely prohibited. The prison rules pay a lot of attention to how much a prisoner can write letters, receive parcels, dates and phone calls, but the fact of the existence of modern communication technologies is ignored in principle.
The result was a dramatically widening gap in the quality of life of a person who is at large and in prison. After all, the gap has widened as an offline life: even in some Mukhosransk there are already parks, modern cars, televisions, computers, iPhones and a generally comfortable life (except for bike paths not everywhere), but the quality of prison facilities is exactly the same as and fifty years ago. One can’t recognize the ex-prisoner who left the prison ten years later: he, like Monte Cristo or the Man in the iron mask, turns out to be a man completely divorced from today.
Therefore, the main problem of today's penitentiary system is this: it is an ever-widening gap between life in the wild and in prison. And, as a result, the increasing severity of punishment for the same crimes, even with the same terms of imprisonment: to spend in prison five years from 1995 to 2000 is completely different from serving a sentence from 2013 through 2018.
Just separating entrepreneurs from the rest in prison will not help bridge this gap. We now have practically no entrepreneurs in prison: thanks to the liberalization of legislation, entrepreneurs are now difficult to imprison. But you can put crooks, extortionists, corrupt officials and embezzlers. They are also being imprisoned, which is why there are no “entrepreneurs" in prison. The classification of prisoners according to the principle "you are an entrepreneur, but you are not" also raises questions: I was in the same place with the same entrepreneurs as I am a ballerina: they could easily take someone’s life with their fingers.
It is symptomatic that police officers, FSB, SK or prosecutors do not know anything about the quality of life in the colonies. I personally came across the fact that they know very little about places of detention. Although it would seem - after all, they enter together with the FSIN in one system. But no: security officials are trying as little as possible to know and think about what is happening in prisons. Most likely, the protective mechanism of the psyche will work: not knowing what places you send your prisoners to, it is easier to work. In addition, many security officials themselves constantly go around the edge or even beyond the edge of the law, and psychologically uncomfortable thinking about the possible consequences for them.
The punishment is partly mitigated by the prison system. I read about it with Mikhail Khodorkovsky, and I am of the same opinion that a third of prisoners receive unjustly severe punishment, although there are few completely innocent in prisons. Often this applies to those sitting on drug trafficking articles: most of these prisoners are their consumers, not sellers. And even if the article with which the prisoner drove into the zone is not at all “noble”, they will talk to him and figure it out. And it’s not at all a fact that a prisoner solely on the basis of a criminal case will become an outcast in the zone: prison dwellers have very little trust in the accusations of law enforcement agencies and their evidence. Of course, there is no blind trust in sentences either.
I saw an overgrown hipster with a library college education working in a store selling game cards for the game Magic The Gathering, with a tattoo depicting the Deathly Hallows from Harry Potter: a triangle, a circle inside and a vertical bar are a typical role-player from Neskuchny Sad. When he explained to his cell mates what tattoos he had, tears of laughter choked them for five minutes. He went to jail because
Boris Titov suggested separating entrepreneurs from other prisoners. Pavel Vrublevsky explains why this is not a primary problem
Boris Titov suggested separating entrepreneurs from other prisoners. Pavel Vrublevsky explains why this is not a primary problem
Pavel Vrublevsky, founder of ChronoPay,
first decided to voice his opinion publicly
about the Russian penitentiary system.
He separately notes that this is a one-time monologue reflection
about the events of his past life.
He asks reporters not to bother him anymore
issues related to places of detention and give
him the opportunity to calmly do business.
Boris Titov’s proposal to separate entrepreneurs and other prisoners in the same zones, firstly, is not feasible, and secondly, is not the main problem of today's prison.
I'll start with the second statement. Today we have a correctional system that was created more than half a century ago, when the requirements for restricting freedom were completely different than now. It turns out that life in the wild for 50 years has gone far ahead: the Internet, computers, and cellular communications have appeared. And in prison what orders were 50 years ago, the same remained.
No new technologies are simply indicated in the prison rules, so their use is not just limited, but completely prohibited. The prison rules pay a lot of attention to how much a prisoner can write letters, receive parcels, dates and phone calls, but the fact of the existence of modern communication technologies is ignored in principle.
The result was a dramatically widening gap in the quality of life of a person who is at large and in prison. After all, the gap has widened as an offline life: even in some Mukhosransk there are already parks, modern cars, televisions, computers, iPhones and a generally comfortable life (except for bike paths not everywhere), but the quality of prison facilities is exactly the same as and fifty years ago. One can’t recognize the ex-prisoner who left the prison ten years later: he, like Monte Cristo or the Man in the iron mask, turns out to be a man completely divorced from today.
Therefore, the main problem of today's penitentiary system is this: it is an ever-widening gap between life in the wild and in prison. And, as a result, the increasing severity of punishment for the same crimes, even with the same terms of imprisonment: to spend in prison five years from 1995 to 2000 is completely different from serving a sentence from 2013 through 2018.
Just separating entrepreneurs from the rest in prison will not help bridge this gap. We now have practically no entrepreneurs in prison: thanks to the liberalization of legislation, entrepreneurs are now difficult to imprison. But you can put crooks, extortionists, corrupt officials and embezzlers. They are also being imprisoned, which is why there are no “entrepreneurs" in prison. The classification of prisoners according to the principle "you are an entrepreneur, but you are not" also raises questions: I was in the same place with the same entrepreneurs as I am a ballerina: they could easily take someone’s life with their fingers.
It is symptomatic that police officers, FSB, SK or prosecutors do not know anything about the quality of life in the colonies. I personally came across the fact that they know very little about places of detention. Although it would seem - after all, they enter together with the FSIN in one system. But no: security officials are trying as little as possible to know and think about what is happening in prisons. Most likely, the protective mechanism of the psyche will work: not knowing what places you send your prisoners to, it is easier to work. In addition, many security officials themselves constantly go around the edge or even beyond the edge of the law, and psychologically uncomfortable thinking about the possible consequences for them.
The punishment is partly mitigated by the prison system. I read about it with Mikhail Khodorkovsky, and I am of the same opinion that a third of prisoners receive unjustly severe punishment, although there are few completely innocent in prisons. Often this applies to those sitting on drug trafficking articles: most of these prisoners are their consumers, not sellers. And even if the article with which the prisoner drove into the zone is not at all “noble”, they will talk to him and figure it out. And it’s not at all a fact that a prisoner solely on the basis of a criminal case will become an outcast in the zone: prison dwellers have very little trust in the accusations of law enforcement agencies and their evidence. Of course, there is no blind trust in sentences either.
I saw an overgrown hipster with a library college education working in a store selling game cards for the game Magic The Gathering, with a tattoo depicting the Deathly Hallows from Harry Potter: a triangle, a circle inside and a vertical bar are a typical role-player from Neskuchny Sad. When he explained to his cell mates what tattoos he had, tears of laughter choked them for five minutes. He went to jail because
У записи 2 лайков,
0 репостов,
170 просмотров.
0 репостов,
170 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Илья Рабченок
