Какой замечательный сегодня день. После тренировки по поям, где мы крутили разнообразные пространственные кривые в лофте завода, когда-то производившего резину, я отправился в Библиотеку Друзей, где должна была случится первая в моей жизни партия в сёги, японской версии шахмат.
Объявление на входе в библиотеку сообщало о грядущей лекции посвящённой разоблачению зла исходящего от компьютерных игр. Я смело вошёл в царство букв, держа под мышкой самую большую рыбу на Земле. Внутри, была парочка футуристичных кресел с встроенными мониторами, парочка игроков играющих в какую-то настолку и кучка посетителей, чего-то терпеливо высиживающих. Моё любопытство не позволило мне не разузнать о причинах возникновения этого курятника. Оказалось, что в четыре пополудни грядёт поэтический полдник. Я придерживаюсь невысокого мнения о петербургской поэзии, но мой сенсей опаздывал, поэтому я решил скоротать время насладившись словесным искусством мастеров слова.
Первый же поэт, начал занудно выражать акустическими колебаниями нескончаемые несчастья и страдания наполняющие гранённый стакан его жизни. Уже к концу первого стихотворения было совершенно ясно, что никаких причин продолжать существовать у него нет, это просто не нужно, он только терзает себя и других своими стихами.
Когда он отошёл, к микрофону подошла другая поэтесса, её звали Таргис и она мне понравилась. В отличие, от предшественника она не "ныла на жизнь", не плела про свойственную женской поэзии "потерянную любовь" и "загубленную юность", а вообще произвела впечатление гармоничной и счастливой личности, и её стихи были посвящены не чему-то пошлому, а её работе. Обладая казалось бы ничем не примечательной специальностью, библиотекаря в старой технической библиотеке, она увлечённо рассказала в своём самопревью о том, как ей нравится рыться в старинных технических фолиантах, особенно выделив 16-17 века , её поражает смелость мысли людей того времени, не обладая еще в сущности никакими инструментами, ни начертательной геометрии они ставили себе удивительные цели и даже, иногда, достигали их. Это время очень хорошо описано в романе "Ртуть", Нила Стивенсона, время Ньютона, Лейбница, Гука и Рена, время когда маятник Гюйгенса начал отсчитывать эпоху натурфилософии.
Потом пришёл мой сенсей и с поэзией было кончено. На столе появилась доска, 9 на 9 клеточек, а потом из коробочки один за другим появились японские аналоги ладьи(Хися) и слона(Какуге) , стрелка, серебряный с золотым генералы и другие фигуры. В отличие от шахмат, где разные фигуры имею разную форму, в сёгу все фигуры отличаются только иероглифами на своей поверхности. Цветовой дихотомии тоже нет, принадлежность фигуры определяется тем, куда смотрит её носик. Кроме того, съев фигуру противника, её можно выставить на доску следующим ходом. Мне остаётся только поблагодарить Владимира (https://vk.com/id588722) познакомившего меня с этой игрой.
Да и вообще, от сегодняшнего дня у меня осталось ощущение, что вокруг огромное количество незапертых дверей, ведущих в новые, прекрасные миры чьи хозяева как правило дружелюбны и гостеприимны.
Объявление на входе в библиотеку сообщало о грядущей лекции посвящённой разоблачению зла исходящего от компьютерных игр. Я смело вошёл в царство букв, держа под мышкой самую большую рыбу на Земле. Внутри, была парочка футуристичных кресел с встроенными мониторами, парочка игроков играющих в какую-то настолку и кучка посетителей, чего-то терпеливо высиживающих. Моё любопытство не позволило мне не разузнать о причинах возникновения этого курятника. Оказалось, что в четыре пополудни грядёт поэтический полдник. Я придерживаюсь невысокого мнения о петербургской поэзии, но мой сенсей опаздывал, поэтому я решил скоротать время насладившись словесным искусством мастеров слова.
Первый же поэт, начал занудно выражать акустическими колебаниями нескончаемые несчастья и страдания наполняющие гранённый стакан его жизни. Уже к концу первого стихотворения было совершенно ясно, что никаких причин продолжать существовать у него нет, это просто не нужно, он только терзает себя и других своими стихами.
Когда он отошёл, к микрофону подошла другая поэтесса, её звали Таргис и она мне понравилась. В отличие, от предшественника она не "ныла на жизнь", не плела про свойственную женской поэзии "потерянную любовь" и "загубленную юность", а вообще произвела впечатление гармоничной и счастливой личности, и её стихи были посвящены не чему-то пошлому, а её работе. Обладая казалось бы ничем не примечательной специальностью, библиотекаря в старой технической библиотеке, она увлечённо рассказала в своём самопревью о том, как ей нравится рыться в старинных технических фолиантах, особенно выделив 16-17 века , её поражает смелость мысли людей того времени, не обладая еще в сущности никакими инструментами, ни начертательной геометрии они ставили себе удивительные цели и даже, иногда, достигали их. Это время очень хорошо описано в романе "Ртуть", Нила Стивенсона, время Ньютона, Лейбница, Гука и Рена, время когда маятник Гюйгенса начал отсчитывать эпоху натурфилософии.
Потом пришёл мой сенсей и с поэзией было кончено. На столе появилась доска, 9 на 9 клеточек, а потом из коробочки один за другим появились японские аналоги ладьи(Хися) и слона(Какуге) , стрелка, серебряный с золотым генералы и другие фигуры. В отличие от шахмат, где разные фигуры имею разную форму, в сёгу все фигуры отличаются только иероглифами на своей поверхности. Цветовой дихотомии тоже нет, принадлежность фигуры определяется тем, куда смотрит её носик. Кроме того, съев фигуру противника, её можно выставить на доску следующим ходом. Мне остаётся только поблагодарить Владимира (https://vk.com/id588722) познакомившего меня с этой игрой.
Да и вообще, от сегодняшнего дня у меня осталось ощущение, что вокруг огромное количество незапертых дверей, ведущих в новые, прекрасные миры чьи хозяева как правило дружелюбны и гостеприимны.
What a wonderful day today. After training in singing, where we played various spatial curves in the loft of a factory that used to produce rubber, I went to the Friends Library, where the first game in my life in shogi, the Japanese version of chess, was supposed to happen.
An announcement at the entrance to the library announced the upcoming lecture on exposing the evil emanating from computer games. I boldly entered the realm of letters, holding under my arm the largest fish on Earth. Inside, there were a couple of futuristic chairs with built-in monitors, a couple of players playing some kind of table and a bunch of visitors, patiently hatching something. My curiosity did not allow me not to find out about the causes of this chicken coop. It turned out that at four in the afternoon a poetic afternoon was coming. I have a low opinion of St. Petersburg poetry, but my sensei was late, so I decided to pass the time enjoying the verbal art of the masters of the word.
The first poet, who began to boredly express acoustic vibrations with endless misfortunes and suffering, filling the faceted glass of his life. By the end of the first poem, it was quite clear that he had no reason to continue to exist, that he simply did not need it, he only tormented himself and others with his poems.
When he walked away, another poetess came up to the microphone, her name was Targis and I liked her. Unlike her predecessor, she did not “whine for life”, did not weave about “lost love” and “ruined youth” peculiar to female poetry, but in general she gave the impression of a harmonious and happy personality, and her poems were not devoted to something vulgar, but her work. Possessing a seemingly unremarkable specialty, a librarian in an old technical library, she enthusiastically told in her self-talk about how she likes to rummage through ancient technical folios, especially highlighting the 16-17th centuries, she is struck by the courage of the thoughts of people of that time, not yet possessing in essence, with no tools or descriptive geometry, they set themselves amazing goals and even, sometimes, achieved them. This time is very well described in the novel "Mercury" by Neil Stevenson, the time of Newton, Leibniz, Hooke and Ren, the time when Huygens's pendulum began to count down the era of natural philosophy.
Then my sensei came and poetry was over. A blackboard appeared on the table, 9 by 9 cells, and then, one after another, Japanese analogs of the rook (Hisha) and the elephant (Kakuge), an arrow, silver with gold generals and other figures appeared from the box. Unlike chess, where different pieces have different shapes, in shogu all pieces differ only in hieroglyphs on their surface. There is no color dichotomy either, the ownership of a figure is determined by where its nose looks. In addition, having eaten the opponent’s piece, you can put it on the board the next move. I can only thank Vladimir (https://vk.com/id588722) who introduced me to this game.
Anyway, from today I have a feeling that there are a huge number of unlocked doors around, leading to new, beautiful worlds whose owners are usually friendly and welcoming.
An announcement at the entrance to the library announced the upcoming lecture on exposing the evil emanating from computer games. I boldly entered the realm of letters, holding under my arm the largest fish on Earth. Inside, there were a couple of futuristic chairs with built-in monitors, a couple of players playing some kind of table and a bunch of visitors, patiently hatching something. My curiosity did not allow me not to find out about the causes of this chicken coop. It turned out that at four in the afternoon a poetic afternoon was coming. I have a low opinion of St. Petersburg poetry, but my sensei was late, so I decided to pass the time enjoying the verbal art of the masters of the word.
The first poet, who began to boredly express acoustic vibrations with endless misfortunes and suffering, filling the faceted glass of his life. By the end of the first poem, it was quite clear that he had no reason to continue to exist, that he simply did not need it, he only tormented himself and others with his poems.
When he walked away, another poetess came up to the microphone, her name was Targis and I liked her. Unlike her predecessor, she did not “whine for life”, did not weave about “lost love” and “ruined youth” peculiar to female poetry, but in general she gave the impression of a harmonious and happy personality, and her poems were not devoted to something vulgar, but her work. Possessing a seemingly unremarkable specialty, a librarian in an old technical library, she enthusiastically told in her self-talk about how she likes to rummage through ancient technical folios, especially highlighting the 16-17th centuries, she is struck by the courage of the thoughts of people of that time, not yet possessing in essence, with no tools or descriptive geometry, they set themselves amazing goals and even, sometimes, achieved them. This time is very well described in the novel "Mercury" by Neil Stevenson, the time of Newton, Leibniz, Hooke and Ren, the time when Huygens's pendulum began to count down the era of natural philosophy.
Then my sensei came and poetry was over. A blackboard appeared on the table, 9 by 9 cells, and then, one after another, Japanese analogs of the rook (Hisha) and the elephant (Kakuge), an arrow, silver with gold generals and other figures appeared from the box. Unlike chess, where different pieces have different shapes, in shogu all pieces differ only in hieroglyphs on their surface. There is no color dichotomy either, the ownership of a figure is determined by where its nose looks. In addition, having eaten the opponent’s piece, you can put it on the board the next move. I can only thank Vladimir (https://vk.com/id588722) who introduced me to this game.
Anyway, from today I have a feeling that there are a huge number of unlocked doors around, leading to new, beautiful worlds whose owners are usually friendly and welcoming.
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Даниил Данковский
