С небольшим опозданием, но всё же.
В детстве мне часто случалось ездить в метро по маршруту «Московская» - «Озерки», «Московская» - «Проспект Просвещения». О дворцовых красотах красной ветки я тогда еще не подозревала, а на родной синей глазу не за что было зацепиться, поэтому мама 40 минут пути развлекала меня словесными играми. Позже, когда я научилась читать, я проводила эти 40 минут на страницах какой-нибудь книги.
Но была одна станция, которая заставляла меня прервать любую игру, вынырнуть из любой книги, залезть с ногами на сиденье и стоя на коленях смотреть в окно.
«Волгоград!» - кричала мама мне в ухо.
«Я не знаю больше городов на Д!» - обиженно кричала я в ухо маме.
«Следующая станция – Черная речка», - объявлял невидимый, но такой знакомый голос.
И я спешила занять позицию у окна, я тянула шею, я поворачивала голову, чтобы увидеть Его. Он стоял, темно-серый, сурово глядящий через весь зал на уезжающих от него на эскалаторе пассажиров. Кутался в свое бронзовое пальто.
Я каждый раз проверяла – на месте ли он? Не сбежал ли вслед за пассажирами вверх по эскалатору, на свежий воздух, прочь от однообразия разбегающихся в противоположные стороны сине-голубых поездов?
Нет. Он всегда был на месте. У его ног всегда были цветы. Он на них никогда не смотрел. Ему, наверное, действительно очень хотелось наверх, но памятники не для того ставят, чтобы они сбегали. И он не мог нарушить священный памятниковый долг.
Всего несколько секунд я могла на него глядеть, пока поезд, набирая ход, снова скрывался в темном туннеле. Но за эти секунды я успевала замереть, волнуясь, а потом, почувствовав облегчение, убедиться в стабильности мироздания.
Повзрослев, я, кажется, перестала уделять этому памятнику и этой станции столько внимания. Я уже не отрываюсь от книги, услышав «Следующая станция – Черная речка». Ожидая рядом с памятником последнего поезда в сторону «Парнаса», сгибаясь под тяжестью мешков с финским хозяйственным мылом, фейри и сыром, даже не смотрю на памятник.
Но к своей детской забаве я приучила дочку. Теперь она вздергивается, заслышав про «Черную речку», и тянет шею, силясь увидеть Его.
Был период, когда она принималась на весь вагон декламировать «У Лукоморья дуб зеленый…». Сейчас уже подросла и на мои вопли: «Аня! Черная речка! Кто там стоит?» - не отрываясь от рассматривания свежекупленной раскраски, голосом повидавшего жизнь профессора отвечает: «Я знаю!»
А у его ног по-прежнему всегда цветы. И он по-прежнему на них никогда не смотрит.
К чему я это всё…
С днем рождения, Александр Сергеевич!
В детстве мне часто случалось ездить в метро по маршруту «Московская» - «Озерки», «Московская» - «Проспект Просвещения». О дворцовых красотах красной ветки я тогда еще не подозревала, а на родной синей глазу не за что было зацепиться, поэтому мама 40 минут пути развлекала меня словесными играми. Позже, когда я научилась читать, я проводила эти 40 минут на страницах какой-нибудь книги.
Но была одна станция, которая заставляла меня прервать любую игру, вынырнуть из любой книги, залезть с ногами на сиденье и стоя на коленях смотреть в окно.
«Волгоград!» - кричала мама мне в ухо.
«Я не знаю больше городов на Д!» - обиженно кричала я в ухо маме.
«Следующая станция – Черная речка», - объявлял невидимый, но такой знакомый голос.
И я спешила занять позицию у окна, я тянула шею, я поворачивала голову, чтобы увидеть Его. Он стоял, темно-серый, сурово глядящий через весь зал на уезжающих от него на эскалаторе пассажиров. Кутался в свое бронзовое пальто.
Я каждый раз проверяла – на месте ли он? Не сбежал ли вслед за пассажирами вверх по эскалатору, на свежий воздух, прочь от однообразия разбегающихся в противоположные стороны сине-голубых поездов?
Нет. Он всегда был на месте. У его ног всегда были цветы. Он на них никогда не смотрел. Ему, наверное, действительно очень хотелось наверх, но памятники не для того ставят, чтобы они сбегали. И он не мог нарушить священный памятниковый долг.
Всего несколько секунд я могла на него глядеть, пока поезд, набирая ход, снова скрывался в темном туннеле. Но за эти секунды я успевала замереть, волнуясь, а потом, почувствовав облегчение, убедиться в стабильности мироздания.
Повзрослев, я, кажется, перестала уделять этому памятнику и этой станции столько внимания. Я уже не отрываюсь от книги, услышав «Следующая станция – Черная речка». Ожидая рядом с памятником последнего поезда в сторону «Парнаса», сгибаясь под тяжестью мешков с финским хозяйственным мылом, фейри и сыром, даже не смотрю на памятник.
Но к своей детской забаве я приучила дочку. Теперь она вздергивается, заслышав про «Черную речку», и тянет шею, силясь увидеть Его.
Был период, когда она принималась на весь вагон декламировать «У Лукоморья дуб зеленый…». Сейчас уже подросла и на мои вопли: «Аня! Черная речка! Кто там стоит?» - не отрываясь от рассматривания свежекупленной раскраски, голосом повидавшего жизнь профессора отвечает: «Я знаю!»
А у его ног по-прежнему всегда цветы. И он по-прежнему на них никогда не смотрит.
К чему я это всё…
С днем рождения, Александр Сергеевич!
With a slight delay, but still.
In my childhood, I often happened to ride the subway on the route "Moskovskaya" - "Ozerki", "Moskovskaya" - "Prospect Enlightenment". I still didn’t suspect about the palace beauties of the red branch, and I had nothing to catch on my own blue eye, so my mother 40 minutes on the way entertained me with word games. Later, when I learned to read, I spent the 40 minutes on the pages of a book.
But there was one station that made me interrupt any game, emerge from any book, climb with my feet on the seat and kneel down to look out the window.
“Volgograd!” Mom screamed in my ear.
"I do not know more cities on D!" - I shouted offended in my mother's ear.
“The next station is the Black River,” declared an invisible, but such a familiar voice.
And I was in a hurry to take a position at the window, I was pulling my neck, I turned my head to see Him. He stood, dark gray, looking sternly across the room at the passengers leaving him on the escalator. Wrapped in his bronze coat.
I checked every time - was he there? Following the passengers, did you run up the escalator, into the fresh air, away from the monotony of the blue-blue trains running in opposite directions?
Not. He was always there. There were always flowers at his feet. He never looked at them. He probably really wanted to go upstairs, but the monuments were not set up for them to run away. And he could not violate the sacred monument debt.
For only a few seconds I could look at him, while the train, gathering speed, was again hiding in a dark tunnel. But during these seconds I managed to stand still, worrying, and then, feeling relieved, I was convinced of the stability of the universe.
Having matured, I seem to have stopped paying so much attention to this monument and this station. I do not tear myself away from the book when I heard “The next station is the Black River.” Waiting next to the monument of the last train in the direction of Parnassus, bending under the weight of bags with Finnish soap, fairies and cheese, I do not even look at the monument.
But I taught my daughter to my childhood fun. Now she stands up, having heard about the “Black River”, and pulls her neck, trying to see Him.
There was a period when she was taken to the whole car to recite "Greenwood has oak at Lukomorya ...". Now I’ve grown up with my cries: “Anya! Black River! Who is there? ”- without looking up from looking at the freshly bought coloring, with the voice of a professor who has seen life, he answers:“ I know! ”
And there are always flowers at his feet. And he still never looks at them.
Why am I all this ...
Happy birthday, Alexander Sergeevich!
In my childhood, I often happened to ride the subway on the route "Moskovskaya" - "Ozerki", "Moskovskaya" - "Prospect Enlightenment". I still didn’t suspect about the palace beauties of the red branch, and I had nothing to catch on my own blue eye, so my mother 40 minutes on the way entertained me with word games. Later, when I learned to read, I spent the 40 minutes on the pages of a book.
But there was one station that made me interrupt any game, emerge from any book, climb with my feet on the seat and kneel down to look out the window.
“Volgograd!” Mom screamed in my ear.
"I do not know more cities on D!" - I shouted offended in my mother's ear.
“The next station is the Black River,” declared an invisible, but such a familiar voice.
And I was in a hurry to take a position at the window, I was pulling my neck, I turned my head to see Him. He stood, dark gray, looking sternly across the room at the passengers leaving him on the escalator. Wrapped in his bronze coat.
I checked every time - was he there? Following the passengers, did you run up the escalator, into the fresh air, away from the monotony of the blue-blue trains running in opposite directions?
Not. He was always there. There were always flowers at his feet. He never looked at them. He probably really wanted to go upstairs, but the monuments were not set up for them to run away. And he could not violate the sacred monument debt.
For only a few seconds I could look at him, while the train, gathering speed, was again hiding in a dark tunnel. But during these seconds I managed to stand still, worrying, and then, feeling relieved, I was convinced of the stability of the universe.
Having matured, I seem to have stopped paying so much attention to this monument and this station. I do not tear myself away from the book when I heard “The next station is the Black River.” Waiting next to the monument of the last train in the direction of Parnassus, bending under the weight of bags with Finnish soap, fairies and cheese, I do not even look at the monument.
But I taught my daughter to my childhood fun. Now she stands up, having heard about the “Black River”, and pulls her neck, trying to see Him.
There was a period when she was taken to the whole car to recite "Greenwood has oak at Lukomorya ...". Now I’ve grown up with my cries: “Anya! Black River! Who is there? ”- without looking up from looking at the freshly bought coloring, with the voice of a professor who has seen life, he answers:“ I know! ”
And there are always flowers at his feet. And he still never looks at them.
Why am I all this ...
Happy birthday, Alexander Sergeevich!
У записи 15 лайков,
1 репостов,
362 просмотров.
1 репостов,
362 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юлия Буянова
