Интервью о домовой росписи с жителем с. Мухоршибирь в Бурятии. Очень интересно и местами весело.
ЧАСТЬ 1.
Авт.: А что у вас мама рисовала?
Инф.: В основном какие-то веточки, цветы. Как она говорит: «Вот, сюда бы ромашки… Сюда бы!». То, что доступно было. Она, в принципе, не художница, рисует на самом примитивном уровне. Геометрические фигуры, конечно, никогда не было, чтобы что-то такое. Веточка какая-то, еще что-то.
Потом вот резьба. Человек был донельзя счастлив, когда я взяла простую доску, выпилила и прибила ей. Хотя, казалось бы, что с ней, что без нее бы – да? Уже прошло много лет, а она все говорит: «Вот мне Марина какую досочку выпилила!». Покрасила ее зеленым, у нас же в основном зеленым красят. В Бичуре меньше зеленым красят, ворота, всякое такое. Они говорили, бичуряне: «Мухоршибирь, да что там у вас хорошего, одни зеленые заборы».
На воротах она рисует, ей всегда хотя бы просто досточки расцветить, чтобы они не были одного цвета. Вот эти столбы ей поставили, их обычно красят. Я приезжаю и говорю: «Ой, елы-палы». Раздобыла черной краски, это было давненько, с краской тоже было не очень, белого, и в березку все разделала. Белые столбы, зеленые ворота и это все вот штрихами сделала.
Авт.: И до сих пор так?
Инф.: Да, до сих пор так стоит в центре Мухоршибири дом, березками так и расплеван. И до сих пор она так все делает, вот эта кровь Полянских у нее так и брызжет. И вот она все время, мы ее сейчас удерживаем, а она все время. Но сейчас уже все обоями оклеиваем, уже не белим. Трафаретов никаких не просит. Я вот помню, в детстве как она мечтала, она говорила: «Вот мне бы листик, Марина, вот я бы вот по известке вот этот листик!». «Какой, мама, листик?». «А вот ты мне нарисуй да вырежи листик». Нарисую ей просто листик, а она говорит: «Нет, я вот видела…» В итоге мы пришли к тому, что ей кленовый листик нужно было, он же ведь красивый, да. И она его на бордюре сделала.
Следующее село за Мухоршибирью, оно же у нас многонациональное. Там 37% живут татары, переселялись она вначале в 30-х годах, старые семьи есть, потом в 50-х годах переселялись, но бурятов нет вообще. И в последние лет двадцать татары стали тоже расписывать свои дома. Как ни странно. Живут две семьи, они переселились еще в 30-е годы. Они стали на воротах рисовать птиц. Может быть, это Калиновка дала свое, в Калиновке же рисуют голубей там. Я поразилась. Татары взяли и расписали свои ворота. Лисы, белочки и голуби у татар. И цветы – они примитивны. Это не ромашка, как это ни назовешь. Просто вот пять листочков, цветы вот эти вот я тоже запомнила, ни оже на воротах вот этих присутствуют. Но татары-то с чего взялись расписывать?
Но если брать села Читинской области – я всегда сравниваю с Читинской областью – вот едешь, там некрашеные дома. Красят в темно-синий, это же вообще. А если брать Мухоршибирь, у нас если что-то некрашеное, то это считается дурным тоном. Как это – не покрасили? Помню, моя бабушка Полянская говорила, она умерла пять лет назад. Ее сестра купила дом, и они взяли и покрасили в темно-синий цвет наличники. Мама так долго переживала это, говорила: «Разве можно в такой цвет наличники красить? Что ж вы дом-то так изуродовали? У мамы-то он взлететь хотел». Они всегда, когда накрасят, говорили: «Ой, Марина, Сонька Кадырова дом покрасила. Он взлететь хочет!».
В Харашибири какой-то обособленной росписи нет. Но я по своей маме знаю, что ей растительность всегда рисовать хотелось на стенах, на печке. Сейчас, слава богу, она купила цветную плитку красивую, с орнаментом, печку ей отделала, она радостная. А то бывало, что-нибудь, да надо нарисовать на печке, все равно.
ЧАСТЬ 1.
Авт.: А что у вас мама рисовала?
Инф.: В основном какие-то веточки, цветы. Как она говорит: «Вот, сюда бы ромашки… Сюда бы!». То, что доступно было. Она, в принципе, не художница, рисует на самом примитивном уровне. Геометрические фигуры, конечно, никогда не было, чтобы что-то такое. Веточка какая-то, еще что-то.
Потом вот резьба. Человек был донельзя счастлив, когда я взяла простую доску, выпилила и прибила ей. Хотя, казалось бы, что с ней, что без нее бы – да? Уже прошло много лет, а она все говорит: «Вот мне Марина какую досочку выпилила!». Покрасила ее зеленым, у нас же в основном зеленым красят. В Бичуре меньше зеленым красят, ворота, всякое такое. Они говорили, бичуряне: «Мухоршибирь, да что там у вас хорошего, одни зеленые заборы».
На воротах она рисует, ей всегда хотя бы просто досточки расцветить, чтобы они не были одного цвета. Вот эти столбы ей поставили, их обычно красят. Я приезжаю и говорю: «Ой, елы-палы». Раздобыла черной краски, это было давненько, с краской тоже было не очень, белого, и в березку все разделала. Белые столбы, зеленые ворота и это все вот штрихами сделала.
Авт.: И до сих пор так?
Инф.: Да, до сих пор так стоит в центре Мухоршибири дом, березками так и расплеван. И до сих пор она так все делает, вот эта кровь Полянских у нее так и брызжет. И вот она все время, мы ее сейчас удерживаем, а она все время. Но сейчас уже все обоями оклеиваем, уже не белим. Трафаретов никаких не просит. Я вот помню, в детстве как она мечтала, она говорила: «Вот мне бы листик, Марина, вот я бы вот по известке вот этот листик!». «Какой, мама, листик?». «А вот ты мне нарисуй да вырежи листик». Нарисую ей просто листик, а она говорит: «Нет, я вот видела…» В итоге мы пришли к тому, что ей кленовый листик нужно было, он же ведь красивый, да. И она его на бордюре сделала.
Следующее село за Мухоршибирью, оно же у нас многонациональное. Там 37% живут татары, переселялись она вначале в 30-х годах, старые семьи есть, потом в 50-х годах переселялись, но бурятов нет вообще. И в последние лет двадцать татары стали тоже расписывать свои дома. Как ни странно. Живут две семьи, они переселились еще в 30-е годы. Они стали на воротах рисовать птиц. Может быть, это Калиновка дала свое, в Калиновке же рисуют голубей там. Я поразилась. Татары взяли и расписали свои ворота. Лисы, белочки и голуби у татар. И цветы – они примитивны. Это не ромашка, как это ни назовешь. Просто вот пять листочков, цветы вот эти вот я тоже запомнила, ни оже на воротах вот этих присутствуют. Но татары-то с чего взялись расписывать?
Но если брать села Читинской области – я всегда сравниваю с Читинской областью – вот едешь, там некрашеные дома. Красят в темно-синий, это же вообще. А если брать Мухоршибирь, у нас если что-то некрашеное, то это считается дурным тоном. Как это – не покрасили? Помню, моя бабушка Полянская говорила, она умерла пять лет назад. Ее сестра купила дом, и они взяли и покрасили в темно-синий цвет наличники. Мама так долго переживала это, говорила: «Разве можно в такой цвет наличники красить? Что ж вы дом-то так изуродовали? У мамы-то он взлететь хотел». Они всегда, когда накрасят, говорили: «Ой, Марина, Сонька Кадырова дом покрасила. Он взлететь хочет!».
В Харашибири какой-то обособленной росписи нет. Но я по своей маме знаю, что ей растительность всегда рисовать хотелось на стенах, на печке. Сейчас, слава богу, она купила цветную плитку красивую, с орнаментом, печку ей отделала, она радостная. А то бывало, что-нибудь, да надо нарисовать на печке, все равно.
Interview about house painting with a resident Mukhorshibir in Buryatia. Very interesting and fun in places.
PART 1.
Author: And what did your mother draw?
Inf .: Basically, some twigs, flowers. As she says: "Here, there would be daisies ... Here would be!". What was available. She, in principle, is not an artist, she paints at the most primitive level. Geometric shapes, of course, have never been to something like that. Some twig, something else.
Then here is the thread. The man was very happy when I took a simple board, drank it and nailed it. Although it would seem that with her, what without her would - yes? Many years have already passed, and she says everything: “Here Marina drank to me what kind of board!” She painted it green, while we mostly paint green. In Bichur, less green is painted, the gates, all that. They said, bichurians: "Mukhorshir, what good is there, some green fences."
She draws on the gates, she always at least just flourishes so that they were not the same color. These pillars were set up for her, they are usually painted. I come and say: “Oh, spruces.” I got black paint, it was a long time ago, with the paint it was also not very white, and I cut everything in a birch. White pillars, green gates and all this with strokes.
Author: And so far?
Inf .: Yes, the house still stands like this in the center of Mukhorshibiri, and it spits out with birch trees. And until now, she has been doing it that way, and this is what Polyansky’s blood is splashing on her. And here she is all the time, we are holding her now, and she is all the time. But now we are pasting all the wallpaper, we are no longer white. He doesn’t ask for any stencils. I remember, in childhood, how she dreamed, she said: “Here I would have a leaf, Marina, now I would have to lime this leaf!” "What, mom, is a leaf?" "But you draw me and cut a leaf." I’ll just draw a leaf for her, and she says: “No, I saw ...” As a result, we came to the conclusion that she needed a maple leaf, because it’s beautiful, yes. And she did it on the curb.
The next village is after Mukhorshibir, it is also multinational. 37% of the Tatars live there, she first moved in the 30s, there are old families, then in the 50s they moved, but there are no Buryats at all. And in recent years, twenty Tatars also began to paint their homes. Surprisingly. Two families live, they moved back in the 30s. They began to draw birds at the gate. Maybe this Kalinovka gave her own, in Kalinovka they draw pigeons there. I was amazed. Tatars took and painted their gates. Tatars have foxes, squirrels and pigeons. And flowers - they are primitive. This is not a daisy, whatever you call it. It’s just that there are five leaves, these flowers, too, I remember now, not even an auger on the gate of these here. But the Tatars, why did they come to paint?
But if you take the villages of the Chita region - I always compare with the Chita region - here you go, there are unpainted houses. They paint in dark blue, it's the same in general. And if you take Mukhorshibir, if we have something unpainted, then it is considered bad form. How is it - not painted? I remember my grandmother Polyanskaya said she died five years ago. Her sister bought a house, and they took and painted in dark blue platbands. Mom experienced this for so long, she said: “Is it possible to paint platbands in such a color? Why did you mutilate the house like that? He wanted to fly up with his mother. ” They always, when they put on makeup, said: “Oh, Marina, Sonya Kadyrova painted the house. He wants to fly! ”
There is no separate painting in Kharashibiri. But I know from my mother that she always wanted to draw vegetation on the walls, on the stove. Now, thank God, she bought a beautiful colored tile with an ornament, she finished the stove, she is joyful. And it happened, something, but you need to draw on the stove, anyway.
PART 1.
Author: And what did your mother draw?
Inf .: Basically, some twigs, flowers. As she says: "Here, there would be daisies ... Here would be!". What was available. She, in principle, is not an artist, she paints at the most primitive level. Geometric shapes, of course, have never been to something like that. Some twig, something else.
Then here is the thread. The man was very happy when I took a simple board, drank it and nailed it. Although it would seem that with her, what without her would - yes? Many years have already passed, and she says everything: “Here Marina drank to me what kind of board!” She painted it green, while we mostly paint green. In Bichur, less green is painted, the gates, all that. They said, bichurians: "Mukhorshir, what good is there, some green fences."
She draws on the gates, she always at least just flourishes so that they were not the same color. These pillars were set up for her, they are usually painted. I come and say: “Oh, spruces.” I got black paint, it was a long time ago, with the paint it was also not very white, and I cut everything in a birch. White pillars, green gates and all this with strokes.
Author: And so far?
Inf .: Yes, the house still stands like this in the center of Mukhorshibiri, and it spits out with birch trees. And until now, she has been doing it that way, and this is what Polyansky’s blood is splashing on her. And here she is all the time, we are holding her now, and she is all the time. But now we are pasting all the wallpaper, we are no longer white. He doesn’t ask for any stencils. I remember, in childhood, how she dreamed, she said: “Here I would have a leaf, Marina, now I would have to lime this leaf!” "What, mom, is a leaf?" "But you draw me and cut a leaf." I’ll just draw a leaf for her, and she says: “No, I saw ...” As a result, we came to the conclusion that she needed a maple leaf, because it’s beautiful, yes. And she did it on the curb.
The next village is after Mukhorshibir, it is also multinational. 37% of the Tatars live there, she first moved in the 30s, there are old families, then in the 50s they moved, but there are no Buryats at all. And in recent years, twenty Tatars also began to paint their homes. Surprisingly. Two families live, they moved back in the 30s. They began to draw birds at the gate. Maybe this Kalinovka gave her own, in Kalinovka they draw pigeons there. I was amazed. Tatars took and painted their gates. Tatars have foxes, squirrels and pigeons. And flowers - they are primitive. This is not a daisy, whatever you call it. It’s just that there are five leaves, these flowers, too, I remember now, not even an auger on the gate of these here. But the Tatars, why did they come to paint?
But if you take the villages of the Chita region - I always compare with the Chita region - here you go, there are unpainted houses. They paint in dark blue, it's the same in general. And if you take Mukhorshibir, if we have something unpainted, then it is considered bad form. How is it - not painted? I remember my grandmother Polyanskaya said she died five years ago. Her sister bought a house, and they took and painted in dark blue platbands. Mom experienced this for so long, she said: “Is it possible to paint platbands in such a color? Why did you mutilate the house like that? He wanted to fly up with his mother. ” They always, when they put on makeup, said: “Oh, Marina, Sonya Kadyrova painted the house. He wants to fly! ”
There is no separate painting in Kharashibiri. But I know from my mother that she always wanted to draw vegetation on the walls, on the stove. Now, thank God, she bought a beautiful colored tile with an ornament, she finished the stove, she is joyful. And it happened, something, but you need to draw on the stove, anyway.
У записи 14 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юлия Терехова
