Sharply the menacing wind sweeps over
The bending poplars, newly bare,
And the dark ribbons of the chimneys
Veer downward; flicked by whips of air,
Torn posters flutter; coldly sound
The boom of trams and the rattle of hooves,
And the clerks who hurry to the station
Look, shuddering, over the eastern roves,
Thinking, each one, ‘Here comes the winter!
Please God I keep my job this year!’
And bleakly, as the cold strikes through
Their entrails like an icy spear,
They think of rent, rates, season tickets,
Insurance, coal, the skivvy’s wages,
Boots, school-bills, and the next instalment
Upon the two twin beds from Drage’s.
For if in careless summer days
In groves of Ashtaroth* we whored,
Repentant now, when winds blow cold,
We kneel before our rightful lord;
The lord of all, the money-god,
Who rules us blood and hand and brain,
Who gives the roof that stops the wind,
And, giving, takes away again;
Who spies with jealous, watchful care,
Our thoughts, our dreams, our secret ways,
Who picks our words and cuts our clothes,
And maps the pattern of our days;
Who chills our anger, curbs our hope,
And buys our lives and pays with toys,
Who claims as tribute broken faith,
Accepted insults, muted joys;
Who binds with chains the poet’s wit,
The navvy’s strength, the soldier’s pride,
And lays the sleek, estranging shield
Between the lover and his bride.
The bending poplars, newly bare,
And the dark ribbons of the chimneys
Veer downward; flicked by whips of air,
Torn posters flutter; coldly sound
The boom of trams and the rattle of hooves,
And the clerks who hurry to the station
Look, shuddering, over the eastern roves,
Thinking, each one, ‘Here comes the winter!
Please God I keep my job this year!’
And bleakly, as the cold strikes through
Their entrails like an icy spear,
They think of rent, rates, season tickets,
Insurance, coal, the skivvy’s wages,
Boots, school-bills, and the next instalment
Upon the two twin beds from Drage’s.
For if in careless summer days
In groves of Ashtaroth* we whored,
Repentant now, when winds blow cold,
We kneel before our rightful lord;
The lord of all, the money-god,
Who rules us blood and hand and brain,
Who gives the roof that stops the wind,
And, giving, takes away again;
Who spies with jealous, watchful care,
Our thoughts, our dreams, our secret ways,
Who picks our words and cuts our clothes,
And maps the pattern of our days;
Who chills our anger, curbs our hope,
And buys our lives and pays with toys,
Who claims as tribute broken faith,
Accepted insults, muted joys;
Who binds with chains the poet’s wit,
The navvy’s strength, the soldier’s pride,
And lays the sleek, estranging shield
Between the lover and his bride.
Резко дует угрожающий ветер
Гнущиеся тополя, недавно обнаженные,
И темные ленточки дымоходов
Вир вниз; взмахнут воздухом,
Порванные плакаты порхают; холодно звучать
Бум трамваев и стук копыт,
И клерки, которые спешат на вокзал
Взгляни, вздрагивая, над восточными ровами,
Думая, каждый, ‘вот зима!
Пожалуйста, Боже, я сохраню свою работу в этом году!
И мрачно, как холод пробивает
Их внутренности, как ледяное копье,
Они думают об аренде, ставках, абонементах,
Страхование, уголь, зарплата скивви,
Сапоги, школьные счета и следующий взнос
На две односпальные кровати от Drage's.
Ибо если в неосторожные летние дни
В рощах Аштарота * мы блудили,
Теперь раскаиваюсь, когда дуют ветры,
Мы преклоняем колени перед нашим законным лордом;
Господь всех, бог денег,
Кто правит нами кровью, рукой и мозгом,
Кто дает крышу, которая останавливает ветер,
И, давая, забирает снова;
Кто шпионит с ревнивой, осторожной заботой,
Наши мысли, наши мечты, наши тайные пути,
Кто выбирает наши слова и режет нашу одежду,
И карты картины наших дней;
Кто успокаивает наш гнев, обуздывает нашу надежду,
И покупает нашу жизнь и платит игрушками,
Кто претендует на дань сломленной веры,
Принимаются оскорбления, приглушенные радости;
Кто связывает цепями остроумие поэта,
Сила Нави, солдатская гордость,
И кладет гладкий, отдаленный щит
Между любовником и его невестой.
Гнущиеся тополя, недавно обнаженные,
И темные ленточки дымоходов
Вир вниз; взмахнут воздухом,
Порванные плакаты порхают; холодно звучать
Бум трамваев и стук копыт,
И клерки, которые спешат на вокзал
Взгляни, вздрагивая, над восточными ровами,
Думая, каждый, ‘вот зима!
Пожалуйста, Боже, я сохраню свою работу в этом году!
И мрачно, как холод пробивает
Их внутренности, как ледяное копье,
Они думают об аренде, ставках, абонементах,
Страхование, уголь, зарплата скивви,
Сапоги, школьные счета и следующий взнос
На две односпальные кровати от Drage's.
Ибо если в неосторожные летние дни
В рощах Аштарота * мы блудили,
Теперь раскаиваюсь, когда дуют ветры,
Мы преклоняем колени перед нашим законным лордом;
Господь всех, бог денег,
Кто правит нами кровью, рукой и мозгом,
Кто дает крышу, которая останавливает ветер,
И, давая, забирает снова;
Кто шпионит с ревнивой, осторожной заботой,
Наши мысли, наши мечты, наши тайные пути,
Кто выбирает наши слова и режет нашу одежду,
И карты картины наших дней;
Кто успокаивает наш гнев, обуздывает нашу надежду,
И покупает нашу жизнь и платит игрушками,
Кто претендует на дань сломленной веры,
Принимаются оскорбления, приглушенные радости;
Кто связывает цепями остроумие поэта,
Сила Нави, солдатская гордость,
И кладет гладкий, отдаленный щит
Между любовником и его невестой.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Никита Иванов