The importance of stupidity in scientific research
Martin A. Schwartz
Department of Microbiology, UVA Health System, University of Virginia, Charlottesville, VA 22908, USA
e-mail: maschwartz@virginia.edu
I recently saw an old friend for the first time in many years. We had been Ph.D. students at the same time, both studying science, although in different areas. She later dropped out of graduate school, went to Harvard Law School and is now a senior lawyer for a major environmental organization. At some point, the conversation turned to why she had left graduate school. To my utter astonishment, she said it was because it made her feel stupid. After a couple of years of feeling stupid every day, she was ready to do something else.
I had thought of her as one of the brightest people I knew and her subsequent career supports that view. What she said bothered me. I kept thinking about it; sometime the next day, it hit me. Science makes me feel stupid too. It's just that I've gotten used to it. So used to it, in fact, that I actively seek out new opportunities to feel stupid. I wouldn't know what to do without that feeling. I even think it's supposed to be this way. Let me explain.
For almost all of us, one of the reasons that we liked science in high school and college is that we were good at it. That can't be the only reason – fascination with understanding the physical world and an emotional need to discover new things has to enter into it too. But high-school and college science means taking courses, and doing well in courses means getting the right answers on tests. If you know those answers, you do well and get to feel smart.
A Ph.D., in which you have to do a research project, is a whole different thing. For me, it was a daunting task. How could I possibly frame the questions that would lead to significant discoveries; design and interpret an experiment so that the conclusions were absolutely convincing; foresee difficulties and see ways around them, or, failing that, solve them when they occurred? My Ph.D. project was somewhat interdisciplinary and, for a while, whenever I ran into a problem, I pestered the faculty in my department who were experts in the various disciplines that I needed. I remember the day when Henry Taube (who won the Nobel Prize two years later) told me he didn't know how to solve the problem I was having in his area. I was a third-year graduate student and I figured that Taube knew about 1000 times more than I did (conservative estimate). If he didn't have the answer, nobody did.
That's when it hit me: nobody did. That's why it was a research problem. And being my research problem, it was up to me to solve. Once I faced that fact, I solved the problem in a couple of days. (It wasn't really very hard; I just had to try a few things.) The crucial lesson was that the scope of things I didn't know wasn't merely vast; it was, for all practical purposes, infinite. That realization, instead of being discouraging, was liberating. If our ignorance is infinite, the only possible course of action is to muddle through as best we can.
I'd like to suggest that our Ph.D. programs often do students a disservice in two ways. First, I don't think students are made to understand how hard it is to do research. And how very, very hard it is to do important research. It's a lot harder than taking even very demanding courses. What makes it difficult is that research is immersion in the unknown. We just don't know what we're doing. We can't be sure whether we're asking the right question or doing the right experiment until we get the answer or the result. Admittedly, science is made harder by competition for grants and space in top journals. But apart from all of that, doing significant research is intrinsically hard and changing departmental, institutional or national policies will not succeed in lessening its intrinsic difficulty.
Second, we don't do a good enough job of teaching our students how to be productively stupid – that is, if we don't feel stupid it means we're not really trying. I'm not talking
Martin A. Schwartz
Department of Microbiology, UVA Health System, University of Virginia, Charlottesville, VA 22908, USA
e-mail: maschwartz@virginia.edu
I recently saw an old friend for the first time in many years. We had been Ph.D. students at the same time, both studying science, although in different areas. She later dropped out of graduate school, went to Harvard Law School and is now a senior lawyer for a major environmental organization. At some point, the conversation turned to why she had left graduate school. To my utter astonishment, she said it was because it made her feel stupid. After a couple of years of feeling stupid every day, she was ready to do something else.
I had thought of her as one of the brightest people I knew and her subsequent career supports that view. What she said bothered me. I kept thinking about it; sometime the next day, it hit me. Science makes me feel stupid too. It's just that I've gotten used to it. So used to it, in fact, that I actively seek out new opportunities to feel stupid. I wouldn't know what to do without that feeling. I even think it's supposed to be this way. Let me explain.
For almost all of us, one of the reasons that we liked science in high school and college is that we were good at it. That can't be the only reason – fascination with understanding the physical world and an emotional need to discover new things has to enter into it too. But high-school and college science means taking courses, and doing well in courses means getting the right answers on tests. If you know those answers, you do well and get to feel smart.
A Ph.D., in which you have to do a research project, is a whole different thing. For me, it was a daunting task. How could I possibly frame the questions that would lead to significant discoveries; design and interpret an experiment so that the conclusions were absolutely convincing; foresee difficulties and see ways around them, or, failing that, solve them when they occurred? My Ph.D. project was somewhat interdisciplinary and, for a while, whenever I ran into a problem, I pestered the faculty in my department who were experts in the various disciplines that I needed. I remember the day when Henry Taube (who won the Nobel Prize two years later) told me he didn't know how to solve the problem I was having in his area. I was a third-year graduate student and I figured that Taube knew about 1000 times more than I did (conservative estimate). If he didn't have the answer, nobody did.
That's when it hit me: nobody did. That's why it was a research problem. And being my research problem, it was up to me to solve. Once I faced that fact, I solved the problem in a couple of days. (It wasn't really very hard; I just had to try a few things.) The crucial lesson was that the scope of things I didn't know wasn't merely vast; it was, for all practical purposes, infinite. That realization, instead of being discouraging, was liberating. If our ignorance is infinite, the only possible course of action is to muddle through as best we can.
I'd like to suggest that our Ph.D. programs often do students a disservice in two ways. First, I don't think students are made to understand how hard it is to do research. And how very, very hard it is to do important research. It's a lot harder than taking even very demanding courses. What makes it difficult is that research is immersion in the unknown. We just don't know what we're doing. We can't be sure whether we're asking the right question or doing the right experiment until we get the answer or the result. Admittedly, science is made harder by competition for grants and space in top journals. But apart from all of that, doing significant research is intrinsically hard and changing departmental, institutional or national policies will not succeed in lessening its intrinsic difficulty.
Second, we don't do a good enough job of teaching our students how to be productively stupid – that is, if we don't feel stupid it means we're not really trying. I'm not talking
Важность глупости в научных исследованиях
Мартин А. Шварц
Департамент микробиологии, UVA Health System, Университет Вирджинии, Шарлоттсвилль, Вирджиния, 22908, США
электронная почта: maschwartz@virginia.edu
Недавно я впервые за много лет увидел старого друга. Мы были доктором наук Студенты одновременно изучают и науку, хотя и в разных областях. Позже она бросила аспирантуру, поступила в юридический факультет Гарварда и сейчас является старшим юристом крупной экологической организации. В какой-то момент разговор перешел к тому, почему она бросила аспирантуру. К моему полному удивлению, она сказала, что это потому, что это заставило ее чувствовать себя глупо. После нескольких лет чувства глупости каждый день она была готова сделать что-то еще.
Я считал ее одним из самых ярких людей, которых я знал, и ее последующая карьера поддерживает эту точку зрения. То, что она сказала, беспокоило меня. Я продолжал думать об этом; когда-нибудь на следующий день это поразило меня. Наука тоже заставляет меня чувствовать себя глупо. Просто я к этому привык. На самом деле настолько привык, что я активно ищу новые возможности чувствовать себя глупо. Я не знаю, что делать без этого чувства. Я даже думаю, что так и должно быть. Позволь мне объяснить.
Почти для всех нас одной из причин, по которой нам нравилась наука в старших классах и колледжах, является то, что мы хорошо справились с ней. Это не может быть единственной причиной - увлечение пониманием физического мира и эмоциональная потребность открывать для себя новые вещи тоже должны войти в него. Но наука в старших классах и колледжах означает посещать курсы, а преуспевать на курсах - значит получать правильные ответы на тесты. Если вы знаете эти ответы, вы чувствуете себя хорошо и чувствуете себя умным.
Кандидат наук, в котором вы должны сделать исследовательский проект, это совсем другое дело. Для меня это было непростой задачей. Как я мог сформулировать вопросы, которые привели бы к значительным открытиям? разработать и интерпретировать эксперимент так, чтобы выводы были абсолютно убедительными; предвидеть трудности и находить пути их обхода или, в случае неудачи, решать их, когда они возникли? Мой доктор философии Проект был несколько междисциплинарным, и какое-то время, когда я сталкивался с проблемой, я приставал к преподавателям в моем отделе, которые были экспертами в различных нужных мне дисциплинах. Я помню день, когда Генри Таубе (который получил Нобелевскую премию два года спустя) сказал мне, что он не знает, как решить проблему, с которой я столкнулся в его районе. Я был студентом третьего курса и понял, что Таубе знал в 1000 раз больше, чем я (консервативная оценка). Если у него не было ответа, никто не имел.
Вот когда меня поразило: никто не сделал. Вот почему это была проблема исследования. И, будучи моей исследовательской проблемой, я должен был ее решить. Когда я столкнулся с этим фактом, я решил проблему за пару дней. (Это было на самом деле не очень сложно; мне просто нужно было попробовать несколько вещей.) Важным уроком было то, что объем вещей, которые я не знал, был не просто огромен; для всех практических целей оно было бесконечным. Это осознание, вместо того, чтобы обескураживать, было освобождением. Если наше невежество бесконечно, то единственно возможный путь действий состоит в том, чтобы пройти как можно лучше.
Я хотел бы предложить, чтобы наш доктор философии Программы часто оказывают студентам медвежью услугу двумя способами. Во-первых, я не думаю, что студенты созданы для того, чтобы понять, насколько сложно проводить исследования. И как очень, очень трудно проводить важные исследования. Это намного сложнее, чем проходить даже очень сложные курсы. Что затрудняет то, что исследование - это погружение в неизвестное. Мы просто не знаем, что делаем. Мы не можем быть уверены, задаем ли мы правильный вопрос или проводим правильный эксперимент, пока не получим ответ или результат. По общему признанию, наука усложняется конкуренцией за гранты и место в ведущих журналах. Но, помимо всего этого, проведение значительных исследований является по сути сложным делом, и изменение политики на уровне департамента, учреждения или страны не приведет к снижению его внутренней сложности.
Во-вторых, мы недостаточно хорошо обучаем наших студентов тому, как быть продуктивно глупыми, то есть, если мы не чувствуем себя глупо, это означает, что мы на самом деле не пытаемся. Я не разговариваю
Мартин А. Шварц
Департамент микробиологии, UVA Health System, Университет Вирджинии, Шарлоттсвилль, Вирджиния, 22908, США
электронная почта: maschwartz@virginia.edu
Недавно я впервые за много лет увидел старого друга. Мы были доктором наук Студенты одновременно изучают и науку, хотя и в разных областях. Позже она бросила аспирантуру, поступила в юридический факультет Гарварда и сейчас является старшим юристом крупной экологической организации. В какой-то момент разговор перешел к тому, почему она бросила аспирантуру. К моему полному удивлению, она сказала, что это потому, что это заставило ее чувствовать себя глупо. После нескольких лет чувства глупости каждый день она была готова сделать что-то еще.
Я считал ее одним из самых ярких людей, которых я знал, и ее последующая карьера поддерживает эту точку зрения. То, что она сказала, беспокоило меня. Я продолжал думать об этом; когда-нибудь на следующий день это поразило меня. Наука тоже заставляет меня чувствовать себя глупо. Просто я к этому привык. На самом деле настолько привык, что я активно ищу новые возможности чувствовать себя глупо. Я не знаю, что делать без этого чувства. Я даже думаю, что так и должно быть. Позволь мне объяснить.
Почти для всех нас одной из причин, по которой нам нравилась наука в старших классах и колледжах, является то, что мы хорошо справились с ней. Это не может быть единственной причиной - увлечение пониманием физического мира и эмоциональная потребность открывать для себя новые вещи тоже должны войти в него. Но наука в старших классах и колледжах означает посещать курсы, а преуспевать на курсах - значит получать правильные ответы на тесты. Если вы знаете эти ответы, вы чувствуете себя хорошо и чувствуете себя умным.
Кандидат наук, в котором вы должны сделать исследовательский проект, это совсем другое дело. Для меня это было непростой задачей. Как я мог сформулировать вопросы, которые привели бы к значительным открытиям? разработать и интерпретировать эксперимент так, чтобы выводы были абсолютно убедительными; предвидеть трудности и находить пути их обхода или, в случае неудачи, решать их, когда они возникли? Мой доктор философии Проект был несколько междисциплинарным, и какое-то время, когда я сталкивался с проблемой, я приставал к преподавателям в моем отделе, которые были экспертами в различных нужных мне дисциплинах. Я помню день, когда Генри Таубе (который получил Нобелевскую премию два года спустя) сказал мне, что он не знает, как решить проблему, с которой я столкнулся в его районе. Я был студентом третьего курса и понял, что Таубе знал в 1000 раз больше, чем я (консервативная оценка). Если у него не было ответа, никто не имел.
Вот когда меня поразило: никто не сделал. Вот почему это была проблема исследования. И, будучи моей исследовательской проблемой, я должен был ее решить. Когда я столкнулся с этим фактом, я решил проблему за пару дней. (Это было на самом деле не очень сложно; мне просто нужно было попробовать несколько вещей.) Важным уроком было то, что объем вещей, которые я не знал, был не просто огромен; для всех практических целей оно было бесконечным. Это осознание, вместо того, чтобы обескураживать, было освобождением. Если наше невежество бесконечно, то единственно возможный путь действий состоит в том, чтобы пройти как можно лучше.
Я хотел бы предложить, чтобы наш доктор философии Программы часто оказывают студентам медвежью услугу двумя способами. Во-первых, я не думаю, что студенты созданы для того, чтобы понять, насколько сложно проводить исследования. И как очень, очень трудно проводить важные исследования. Это намного сложнее, чем проходить даже очень сложные курсы. Что затрудняет то, что исследование - это погружение в неизвестное. Мы просто не знаем, что делаем. Мы не можем быть уверены, задаем ли мы правильный вопрос или проводим правильный эксперимент, пока не получим ответ или результат. По общему признанию, наука усложняется конкуренцией за гранты и место в ведущих журналах. Но, помимо всего этого, проведение значительных исследований является по сути сложным делом, и изменение политики на уровне департамента, учреждения или страны не приведет к снижению его внутренней сложности.
Во-вторых, мы недостаточно хорошо обучаем наших студентов тому, как быть продуктивно глупыми, то есть, если мы не чувствуем себя глупо, это означает, что мы на самом деле не пытаемся. Я не разговариваю
У записи 3 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анатолий Бучин
