Ранее утро…8 марта. Будильник зазвенел, и даже не успев, как следует начать свою песню, умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. Чуть стало светать. Я бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил забраться под куртку. Подняв воротник и опустив в него как можно ниже голову, я приближался к базару. Я еще за неделю до этого решил, ни каких роз, только весенние цветы… праздник же весенний. Я подошел к базару. Перед входом, стояла огромная корзина с очень красивыми весенними цветами. Это были Мимозы. Я подошел, да цветы действительно красивы.
— А кто продавец, спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас, я почувствовал, какой ледяной ветер.
— А ты сынок подожди, она отошла не на долго, щас вернется, сказала тетка, торговавшая по соседству саленными огурцами.
Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена. Напротив меня стоял старик. Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня что-то привлекло. Старотипный плащ, фасона 1965 года, на нем не было места, которое было бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым. Брюки, такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки, начищены до зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок, был перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нем просто отвалилась. Из — под плаща, была видна старая почти ветхая рубашка, но и она была чистой и наутюженной. Лицо, его лицо было обычным лицом старого человека, вот только во взгляде, было что-то непреклонное и гордое, не смотря ни на что. Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть не бритым в такой день. На его лице было с десяток порезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты. Деда трусило от холода, его руки были синего цвета… его очень трусило, но она стоял на ветру и ждал. Какой-то не хороший комок подкатил к моему горлу. Я начал замерзать, а продавщицы все не было. Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный бедностью и старостью человек. И еще я просто явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения за чертой бедности. К корзине подошла продавщица. Дед робким шагом двинулся к ней. Я тоже подошел к ней. Дед подошел к продавщице, я остался чуть позади него.
— Хозяюшка… милая, а сколько стоит одна веточка Мимозы, — дрожащими от холода губами спросил дед.
— Так, ану вали отсюдава алкаш, попрошайничать надумал, давай вали, а то… прорычала продавщица на деда.
— Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку… сколько она стоит? — тихо спросил дед. Я стоял позади него и чуть сбоку. Я увидел, как у деда в глазах стояли слезы…
— Одна, да буду с тобой возиться, алкашня, давай вали отсюдава, — рыкнула продавщица.
— Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, — так же тихо сказал дед.
— Ладно, для тебя, алкаш, 5 рублей ветка, — с какой-то ухмылкой сказала продавщица.
На ее лице проступила ехидная улыбка. Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало, три бумажки по рублю.
— Хозяюшка, у меня есть три рубля, может найдешь для меня веточку на три рубля, — как-то очень тихо спросил дед.
Я видел его глаза. До сих пор, я ни когда не видел столько тоски и боли в глазах мужчины. Деда трусило от холода как лист бумаги на ветру.
— На три тебе найти, алкаш, га га га, щас я тебе найду, — уже прогорлопанила продавщица.
Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась…
— На держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари га га га га, — дико захохотала эта дура.
В синей от холода руке деда я увидел ветку Мимозы, она была сломана по середине. Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась пополам и цветы смотрели в землю… На руку деда упала слеза… Дед стоял и держал в руке поломанный цветок и плакал.
- Слышишь ты, сука, что же ты, блядь, делаешь? — начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать продавщице в голову кулаком.
Видимо, в моих глазах было что-то такое, что продавщица как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня как мышь на удава и молчала.
— Дед, а ну подожди, — сказал я, взяв деда за руку. — Ты курица, тупая сколько стоит твое ведро, отвечай быстро и внятно, что бы я не напрягал слух, — еле слышно, но очень понятно прошипел я.
— Э… а… ну… я не знаю, — промямлила продавщица.
— Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро?
— Наверное 50 гривен, — сказала продавщица.
Все это время, дед не понимающе смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду.
— На отец, бери, и иди поздравляй свою жену, — сказал я.
Слезы, одна за одной, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал… У меня у самого слезы стояли в глазах. Дед мотал головой в знак отказа, и второй рукой прикрывал свою поломанную ветку.
— Хорошо, отец, пошли вместе, сказал я и взял деда под руку.
Я нес цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча. По дороге я потянул деда в гастроном, купил торт, и бутылку красного вина. И тут я вспомнил, что не купил цветы своим девочкам.
— Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграют роль эти 50 гривен, а тебе с поломанной веткой идти к жене не гоже, сегодня же Восьмое марта, бери цветы, вино и торт и иди к ней, поздравляй.
У деда хлынули слезы… они текли по его щекам и падали на плащ, у него задрожали губы. Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слезы стояли в глазах. Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино, развернулся, и вытирая глаза сделал шаг к выходу.
— Мы… мы…45 лет вместе… она заболела… я не мог... ее оставить сегодня без подарка, — тихо сказал дед, спасибо тебе…
Я бежал, даже не понимая куда бегу. Слезы сами текли по моим щекам…
— А кто продавец, спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас, я почувствовал, какой ледяной ветер.
— А ты сынок подожди, она отошла не на долго, щас вернется, сказала тетка, торговавшая по соседству саленными огурцами.
Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена. Напротив меня стоял старик. Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня что-то привлекло. Старотипный плащ, фасона 1965 года, на нем не было места, которое было бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым. Брюки, такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки, начищены до зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок, был перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нем просто отвалилась. Из — под плаща, была видна старая почти ветхая рубашка, но и она была чистой и наутюженной. Лицо, его лицо было обычным лицом старого человека, вот только во взгляде, было что-то непреклонное и гордое, не смотря ни на что. Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть не бритым в такой день. На его лице было с десяток порезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты. Деда трусило от холода, его руки были синего цвета… его очень трусило, но она стоял на ветру и ждал. Какой-то не хороший комок подкатил к моему горлу. Я начал замерзать, а продавщицы все не было. Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный бедностью и старостью человек. И еще я просто явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения за чертой бедности. К корзине подошла продавщица. Дед робким шагом двинулся к ней. Я тоже подошел к ней. Дед подошел к продавщице, я остался чуть позади него.
— Хозяюшка… милая, а сколько стоит одна веточка Мимозы, — дрожащими от холода губами спросил дед.
— Так, ану вали отсюдава алкаш, попрошайничать надумал, давай вали, а то… прорычала продавщица на деда.
— Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку… сколько она стоит? — тихо спросил дед. Я стоял позади него и чуть сбоку. Я увидел, как у деда в глазах стояли слезы…
— Одна, да буду с тобой возиться, алкашня, давай вали отсюдава, — рыкнула продавщица.
— Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, — так же тихо сказал дед.
— Ладно, для тебя, алкаш, 5 рублей ветка, — с какой-то ухмылкой сказала продавщица.
На ее лице проступила ехидная улыбка. Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало, три бумажки по рублю.
— Хозяюшка, у меня есть три рубля, может найдешь для меня веточку на три рубля, — как-то очень тихо спросил дед.
Я видел его глаза. До сих пор, я ни когда не видел столько тоски и боли в глазах мужчины. Деда трусило от холода как лист бумаги на ветру.
— На три тебе найти, алкаш, га га га, щас я тебе найду, — уже прогорлопанила продавщица.
Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась…
— На держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари га га га га, — дико захохотала эта дура.
В синей от холода руке деда я увидел ветку Мимозы, она была сломана по середине. Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась пополам и цветы смотрели в землю… На руку деда упала слеза… Дед стоял и держал в руке поломанный цветок и плакал.
- Слышишь ты, сука, что же ты, блядь, делаешь? — начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать продавщице в голову кулаком.
Видимо, в моих глазах было что-то такое, что продавщица как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня как мышь на удава и молчала.
— Дед, а ну подожди, — сказал я, взяв деда за руку. — Ты курица, тупая сколько стоит твое ведро, отвечай быстро и внятно, что бы я не напрягал слух, — еле слышно, но очень понятно прошипел я.
— Э… а… ну… я не знаю, — промямлила продавщица.
— Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро?
— Наверное 50 гривен, — сказала продавщица.
Все это время, дед не понимающе смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду.
— На отец, бери, и иди поздравляй свою жену, — сказал я.
Слезы, одна за одной, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал… У меня у самого слезы стояли в глазах. Дед мотал головой в знак отказа, и второй рукой прикрывал свою поломанную ветку.
— Хорошо, отец, пошли вместе, сказал я и взял деда под руку.
Я нес цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча. По дороге я потянул деда в гастроном, купил торт, и бутылку красного вина. И тут я вспомнил, что не купил цветы своим девочкам.
— Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграют роль эти 50 гривен, а тебе с поломанной веткой идти к жене не гоже, сегодня же Восьмое марта, бери цветы, вино и торт и иди к ней, поздравляй.
У деда хлынули слезы… они текли по его щекам и падали на плащ, у него задрожали губы. Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слезы стояли в глазах. Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино, развернулся, и вытирая глаза сделал шаг к выходу.
— Мы… мы…45 лет вместе… она заболела… я не мог... ее оставить сегодня без подарка, — тихо сказал дед, спасибо тебе…
Я бежал, даже не понимая куда бегу. Слезы сами текли по моим щекам…
Early morning ... March 8th. The alarm clock rang, and even before he could start his song properly, he fell silent under the pressure of my finger. He dressed almost in the dark, quietly closing the front door, and headed for the bazaar. It was getting light. I would not say that the weather was spring. The icy wind strove to climb under the jacket. Raising my collar and lowering my head into it as low as possible, I approached the bazaar. I decided a week before that, no roses, only spring flowers ... the spring holiday. I went to the bazaar. In front of the entrance was a huge basket with very beautiful spring flowers. These were Mimosas. I walked over, yes the flowers are really beautiful.
“And who is the seller,” I asked, hiding my hands in my pockets. Just now, I felt what an icy wind.
“And you son, wait, she didn’t leave for long, she’ll be back right now,” said the aunt who was selling salted cucumbers in the neighborhood.
I stood aside, lit a cigarette, and even began to smile a little when I imagined how happy my women, daughter and wife would be. Opposite me was an old man. Now I can’t say what exactly, but something attracted me to his appearance. The old-type cloak, style of 1965, there was no place on it that would not be sewn up. But this darned and darned cloak was clean. Trousers, the same old, but ironically insanely. Shoes polished to a mirror shine, but this could not hide their age. One boot was wired up. I understand that the sole on it just fell off. From under the cloak, an old almost dilapidated shirt was visible, but it was also clean and ironed. His face, his face was the usual face of an old man, only in his eyes, there was something adamant and proud, no matter what. Today was a holiday, and I already realized that my grandfather could not be shaved on such a day. There were a dozen cuts on his face, some of which were sealed with pieces of newspaper. Grandfather was cowardly from the cold, his hands were blue ... he was very cowardly, but she stood in the wind and waited. Some kind of not good lump rolled up my throat. I started to freeze, and the saleswoman was still gone. I continued to consider my grandfather. For many little things, I realized that my grandfather was not a drunk, he was just an old man exhausted by poverty and old age. And I just clearly felt that my grandfather was shy of his current situation below the poverty line. A saleswoman approached the basket. Grandfather timidly moved towards her. I also approached her. Grandfather went to the saleswoman, I stayed a little behind him.
“The hostess ... dear, how much does one sprig of Mimosa cost,” my grandfather asked with trembling lips.
- So, Anu Vali from here is a drunk, I decided to beg, give me a Wali, otherwise ... the saleswoman growled at her grandfather.
- Hostess, I'm not an alcoholic, and I don’t drink at all, I would have one twig ... how much does it cost? - quietly asked the grandfather. I stood behind him and a little to the side. I saw how the grandfather had tears in his eyes ...
“Alone, let me mess with you, drunk, let's get out of here,” the saleswoman growled.
“Hostess, just tell me how much it costs, and not shout at me,” my grandfather said just as quietly.
“Okay, for you, drunk, 5 rubles a branch,” the saleswoman said with a grin.
A malicious smile appeared on her face. Grandfather pulled a trembling hand out of his pocket, lying on his palm, three pieces of paper on a ruble.
“Hostess, I have three rubles, maybe you can find a branch for three rubles for me,” my grandfather once asked very quietly.
I saw his eyes. Until now, I have never seen so much longing and pain in a man’s eyes. Grandfather was cowardly from the cold like a sheet of paper in the wind.
“Find you three, drunk, ha ha ha ha, right now I'll find you,” the saleswoman was already gulped.
She bent down to the basket, poking around in it for a long time ...
- Hold on, drunk, run to your drunk, give ha ha ha ha ha, - this fool laughed wildly.
In the blue from the cold hand of my grandfather, I saw a branch of Mimosa, it was broken in the middle. Grandfather tried to give this branch a divine appearance with his second hand, but she did not want to listen to it, broke in half and looked at the ground ... A tear fell on Grandfather's hand ... Grandfather stood and held a broken flower in his hand and cried.
- Do you hear, bitch, what the fuck are you doing? - I began, trying to keep the rest of calm and not hit the saleswoman in the head with his fist.
Apparently, there was something in my eyes that the saleswoman somehow turned pale and even decreased in growth. She just looked at me like a mouse at a boa constrictor and was silent.
“Grandfather, wait,” I said, taking my grandfather by the hand. - You are a chicken, dumb how much your bucket is worth, answer quickly and clearly, so that I do not strain my ears, - I barely heard, but very clearly hissed.
“Uh ... well ... well ... I don't know,” the saleswoman mumbled.
- The last time I ask you, how much is a bucket?
“Probably 50 hryvnias,” the saleswoman said.
All this time, my grandfather did not knowingly look at me, then at the saleswoman. I threw a bill under the saleswoman’s feet, pulled out flowers and handed them to my grandfather.
“Take it to your father, and go congratulate your wife,” I said.
Tears, one by one, rolled down his grandfather's wrinkled cheeks. He shook his head and cried, just cried silently ... I had tears in my eyes. Grandfather shook his head in denial, and Tue
“And who is the seller,” I asked, hiding my hands in my pockets. Just now, I felt what an icy wind.
“And you son, wait, she didn’t leave for long, she’ll be back right now,” said the aunt who was selling salted cucumbers in the neighborhood.
I stood aside, lit a cigarette, and even began to smile a little when I imagined how happy my women, daughter and wife would be. Opposite me was an old man. Now I can’t say what exactly, but something attracted me to his appearance. The old-type cloak, style of 1965, there was no place on it that would not be sewn up. But this darned and darned cloak was clean. Trousers, the same old, but ironically insanely. Shoes polished to a mirror shine, but this could not hide their age. One boot was wired up. I understand that the sole on it just fell off. From under the cloak, an old almost dilapidated shirt was visible, but it was also clean and ironed. His face, his face was the usual face of an old man, only in his eyes, there was something adamant and proud, no matter what. Today was a holiday, and I already realized that my grandfather could not be shaved on such a day. There were a dozen cuts on his face, some of which were sealed with pieces of newspaper. Grandfather was cowardly from the cold, his hands were blue ... he was very cowardly, but she stood in the wind and waited. Some kind of not good lump rolled up my throat. I started to freeze, and the saleswoman was still gone. I continued to consider my grandfather. For many little things, I realized that my grandfather was not a drunk, he was just an old man exhausted by poverty and old age. And I just clearly felt that my grandfather was shy of his current situation below the poverty line. A saleswoman approached the basket. Grandfather timidly moved towards her. I also approached her. Grandfather went to the saleswoman, I stayed a little behind him.
“The hostess ... dear, how much does one sprig of Mimosa cost,” my grandfather asked with trembling lips.
- So, Anu Vali from here is a drunk, I decided to beg, give me a Wali, otherwise ... the saleswoman growled at her grandfather.
- Hostess, I'm not an alcoholic, and I don’t drink at all, I would have one twig ... how much does it cost? - quietly asked the grandfather. I stood behind him and a little to the side. I saw how the grandfather had tears in his eyes ...
“Alone, let me mess with you, drunk, let's get out of here,” the saleswoman growled.
“Hostess, just tell me how much it costs, and not shout at me,” my grandfather said just as quietly.
“Okay, for you, drunk, 5 rubles a branch,” the saleswoman said with a grin.
A malicious smile appeared on her face. Grandfather pulled a trembling hand out of his pocket, lying on his palm, three pieces of paper on a ruble.
“Hostess, I have three rubles, maybe you can find a branch for three rubles for me,” my grandfather once asked very quietly.
I saw his eyes. Until now, I have never seen so much longing and pain in a man’s eyes. Grandfather was cowardly from the cold like a sheet of paper in the wind.
“Find you three, drunk, ha ha ha ha, right now I'll find you,” the saleswoman was already gulped.
She bent down to the basket, poking around in it for a long time ...
- Hold on, drunk, run to your drunk, give ha ha ha ha ha, - this fool laughed wildly.
In the blue from the cold hand of my grandfather, I saw a branch of Mimosa, it was broken in the middle. Grandfather tried to give this branch a divine appearance with his second hand, but she did not want to listen to it, broke in half and looked at the ground ... A tear fell on Grandfather's hand ... Grandfather stood and held a broken flower in his hand and cried.
- Do you hear, bitch, what the fuck are you doing? - I began, trying to keep the rest of calm and not hit the saleswoman in the head with his fist.
Apparently, there was something in my eyes that the saleswoman somehow turned pale and even decreased in growth. She just looked at me like a mouse at a boa constrictor and was silent.
“Grandfather, wait,” I said, taking my grandfather by the hand. - You are a chicken, dumb how much your bucket is worth, answer quickly and clearly, so that I do not strain my ears, - I barely heard, but very clearly hissed.
“Uh ... well ... well ... I don't know,” the saleswoman mumbled.
- The last time I ask you, how much is a bucket?
“Probably 50 hryvnias,” the saleswoman said.
All this time, my grandfather did not knowingly look at me, then at the saleswoman. I threw a bill under the saleswoman’s feet, pulled out flowers and handed them to my grandfather.
“Take it to your father, and go congratulate your wife,” I said.
Tears, one by one, rolled down his grandfather's wrinkled cheeks. He shook his head and cried, just cried silently ... I had tears in my eyes. Grandfather shook his head in denial, and Tue
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Сергей Туленцев
