Сентябрь. Вечер. Весь день тепло. Началось бабье лето - еще одна попытка забыть о неизбежном, продлить расцвет. Солнце устало клонится к закату, разливая повсюду мягкий, чуть прохладный свет. Людей немного, машин тоже. Приглушенные цвета и шумы, тусклое сияние красно-желтой листвы почему-то кажутся мне точь-в-точь такими, как в детстве. Вдали поезд с монотонным грохотом уносится в блекнущую под вечерним солнцем даль.
Монотонность, тусклый свет, стынущее на легком сентябрьском ветру богатство красок... Это воронка, куда жадное, скупое Время затягивает сейчас целый мир. Мы - люди, двери, машины, дома, деревья, стихии - неумолимо приближаемся к разверстому зеву, где нас ждет, скорее всего, тоннель, по которому прежде летела Алиса. Бабье лето похоже на Белого Кролика. Оно опаздывает кругом: лето не вернуть, осень уже здесь, поезд снова летит, унося за собой вихрь жухлых листьев. Любой город в это время напоминает Буэнос-Айрес Борхеса: он не от мира сего, а все, что происходит, становится притчей. Звуки милонги проникают сюда из-за океана, согревая и утешая, ибо неизбежное ждет своего часа.
В том, как называют это время в других языках, мне видится ключ к моему переживанию. Бабье лето для меня - это опустевшая улица и одинокая остановка, где пристроилась на скамейке неопределенного возраста старуха. Она сидит, воззрившись в никуда, и все, что попадается ей на глаза, уже было видено когда-то прежде. Сколько сезонов промелькнуло мимо этой старухи, и остановки, и ясеней вперемешку с кленами, что растут вокруг! Все исчезло в воронке, и лишь старуха, как мудрый индейский вождь, греет кости на скудном осеннем солнце. Наверное, так представляется мне вход в вечность, куда канет все, когда придет ему пора. Сентябрьский вечер, пустая улица, одинокая остановка, желто-красные деревья, поезд, с грохотом проносящийся вдалеке, тусклое солнце, и старуха, которая сидит на скамье, едва доставая ногами до земли, сложив руки на коленях, и бесстрастно глядит на тебя, словно ты - еще один лист из тех, что улетают вслед поезду...
ЮШ (ЖД), 13 сентября 2015
Монотонность, тусклый свет, стынущее на легком сентябрьском ветру богатство красок... Это воронка, куда жадное, скупое Время затягивает сейчас целый мир. Мы - люди, двери, машины, дома, деревья, стихии - неумолимо приближаемся к разверстому зеву, где нас ждет, скорее всего, тоннель, по которому прежде летела Алиса. Бабье лето похоже на Белого Кролика. Оно опаздывает кругом: лето не вернуть, осень уже здесь, поезд снова летит, унося за собой вихрь жухлых листьев. Любой город в это время напоминает Буэнос-Айрес Борхеса: он не от мира сего, а все, что происходит, становится притчей. Звуки милонги проникают сюда из-за океана, согревая и утешая, ибо неизбежное ждет своего часа.
В том, как называют это время в других языках, мне видится ключ к моему переживанию. Бабье лето для меня - это опустевшая улица и одинокая остановка, где пристроилась на скамейке неопределенного возраста старуха. Она сидит, воззрившись в никуда, и все, что попадается ей на глаза, уже было видено когда-то прежде. Сколько сезонов промелькнуло мимо этой старухи, и остановки, и ясеней вперемешку с кленами, что растут вокруг! Все исчезло в воронке, и лишь старуха, как мудрый индейский вождь, греет кости на скудном осеннем солнце. Наверное, так представляется мне вход в вечность, куда канет все, когда придет ему пора. Сентябрьский вечер, пустая улица, одинокая остановка, желто-красные деревья, поезд, с грохотом проносящийся вдалеке, тусклое солнце, и старуха, которая сидит на скамье, едва доставая ногами до земли, сложив руки на коленях, и бесстрастно глядит на тебя, словно ты - еще один лист из тех, что улетают вслед поезду...
ЮШ (ЖД), 13 сентября 2015
September. Evening. It’s warm all day. The Indian summer began - another attempt to forget about the inevitable, to extend flowering. The sun is tiredly declining, pouring soft, slightly cool light everywhere. There are not many people, cars too. The muffled colors and noises, the dull glow of red-yellow foliage for some reason seem to me exactly the same as in childhood. In the distance, a train with a monotonous roar is carried away into the distance fading under the evening sun.
Monotony, dim light, the richness of colors, stiffening in the light September wind ... This is a crater, where greedy, mean Time draws the whole world now. We - people, doors, cars, houses, trees, elements - are inexorably approaching a gaping yawn, where we are most likely waiting for the tunnel through which Alice previously flew. Indian summer is like a White Rabbit. It is late: summer cannot be returned, autumn is already here, the train is flying again, taking with it a whirlwind of dead leaves. Any city at this time resembles Buenos Aires Borges: it is not from this world, but everything that happens becomes a parable. The sounds of the milonga penetrate here from across the ocean, warming and comforting, for the inevitable is waiting in the wings.
In the way this time is called in other languages, I see the key to my experience. Indian summer for me is a deserted street and a lonely stop, where an old woman was attached to a bench of uncertain age. She sits, staring into nowhere, and everything that catches her eye has already been seen once before. How many seasons flashed past this old woman, and stops, and ash mixed with maples that grow around! Everything disappeared in the funnel, and only the old woman, like a wise Indian leader, heats bones in the meager autumn sun. Probably, this seems to me the entrance to eternity, where everything will sink when it comes time for him. September evening, an empty street, a lone stop, yellow-red trees, a train roaring with a roar in the distance, the dim sun, and an old woman sitting on a bench, barely reaching to the ground with her hands folded in her lap, and looking at you dispassionately you are one more sheet of those that fly away after the train ...
SUSH (Railway), September 13, 2015
Monotony, dim light, the richness of colors, stiffening in the light September wind ... This is a crater, where greedy, mean Time draws the whole world now. We - people, doors, cars, houses, trees, elements - are inexorably approaching a gaping yawn, where we are most likely waiting for the tunnel through which Alice previously flew. Indian summer is like a White Rabbit. It is late: summer cannot be returned, autumn is already here, the train is flying again, taking with it a whirlwind of dead leaves. Any city at this time resembles Buenos Aires Borges: it is not from this world, but everything that happens becomes a parable. The sounds of the milonga penetrate here from across the ocean, warming and comforting, for the inevitable is waiting in the wings.
In the way this time is called in other languages, I see the key to my experience. Indian summer for me is a deserted street and a lonely stop, where an old woman was attached to a bench of uncertain age. She sits, staring into nowhere, and everything that catches her eye has already been seen once before. How many seasons flashed past this old woman, and stops, and ash mixed with maples that grow around! Everything disappeared in the funnel, and only the old woman, like a wise Indian leader, heats bones in the meager autumn sun. Probably, this seems to me the entrance to eternity, where everything will sink when it comes time for him. September evening, an empty street, a lone stop, yellow-red trees, a train roaring with a roar in the distance, the dim sun, and an old woman sitting on a bench, barely reaching to the ground with her hands folded in her lap, and looking at you dispassionately you are one more sheet of those that fly away after the train ...
SUSH (Railway), September 13, 2015
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юлия Шувалова
