Сегодня все снова о Путине, Навальном и Прохоровом, а я хочу написать о другом. Сегодня умерла моя прабабушка, Лукерья Романовна. Она не носила орденов, не была в блокадном Ленинграде, она просто ждала мужа с двух войн... Хотя, что значит просто? Иногда мне кажется, что ждать гораздо тяжелее, чем воевать... Ждать - находиться в бездействии и неведении, изнемогать так 4 года... Моя прабабушка была обычным человеком. Очень религиозным, но самым обычным. Она не написала книг, не разбивала сердца... Она никогда даже не рвалась в Город, в отличие от своих сестер, и так всю свою жизнь и прожила на станции с населением в десятки человек. Она всю жизнь работала, но не совершила открытий, не была ни передовиком, ни ударником труда. Работала руками, работала в огороде, который кормил ее троих детей, пятерых внуков, их жен, мужей, тещ и зятей, и одиннадцать правнуков до последнего ее дня. Сегодня, в великий пост, я рассказывала Насте Ионовой за обедом о том, как истово и преклоненно постилась моя прабабушка не только в дни поста, но и в церковные праздники, а также в другие дни, когда считала нужным. А через пару часов она покинула этот мир, как странно. Не знаю, каким образом ей удалось оставаться староверкой всю свою жизнь, иметь в избе красный угол, и утром и вечером отбивать поклоны на протяжении всего периода советской власти... Видимо, даже советской власти не было никакого дела до крохотной станции Заозерье Окуловского района Новгородской области...
Я хочу, чтобы ее уход был окрашен в светлые краски. В мае прабабушке исполнилось бы 92 года. Это гораздо больше, чем она рассчитывала и предполагала, сшив себе платье "на похороны" еще до моего рождения. Она пережила даже прадедушку, крепкого фронтовика-пехотинца, который к слову, был на несколько лет моложе (или просто менее старый?). Прабабушка не обладала здоровым телом, и всегда была сладкоежкой. Но видимо, чистый деревенский воздух и натуральные продукты сделали свое дело.
Не знаю, что было раньше, но последние лет 15 (т.е. сколько я себя помню), прабабушка всегда сидела у окна. И каждый раз не сдерживала слез, когда я, или кто-то еще из "ленинградских" приезжали в гости.
Мне очень захотелось написать об этом простом человеке, потому что мои дети, и даже мой младший брат, уже не будут хранить о ней воспоминания. Когда умрут ее дети, а потом внуки (мои родители), а затем я, в этом мире не останется памяти о моей прабабушке Луше. И вроде как, я должна сделать вывод под всем, что написала - что-нибудь из серии "берегите близких" или "вечная память", но это не об этом. Не о людской мимолетности (моя прабабушка прожила без малого век), и не о вечной памяти, так как моя прабабушка не оставила после себя ничего, что бы могло ее увековечить. Это просто-напросто о моей прабабушке и ее обычной жизни в обычной деревне, в которой почти никого не осталось, на ее обычную пенсию, в кругу самой обычной семьи.
P.S: я бы не хотела принимать соболезнования, так как соболезновать - значит разделять чью-то боль. мне не больно от того, что прабабушка умерла прожив такую долгую и наполненную светлой верой жизнь. На фото она - румяный пирожок, и я хочу запомнить ее такой.
Я хочу, чтобы ее уход был окрашен в светлые краски. В мае прабабушке исполнилось бы 92 года. Это гораздо больше, чем она рассчитывала и предполагала, сшив себе платье "на похороны" еще до моего рождения. Она пережила даже прадедушку, крепкого фронтовика-пехотинца, который к слову, был на несколько лет моложе (или просто менее старый?). Прабабушка не обладала здоровым телом, и всегда была сладкоежкой. Но видимо, чистый деревенский воздух и натуральные продукты сделали свое дело.
Не знаю, что было раньше, но последние лет 15 (т.е. сколько я себя помню), прабабушка всегда сидела у окна. И каждый раз не сдерживала слез, когда я, или кто-то еще из "ленинградских" приезжали в гости.
Мне очень захотелось написать об этом простом человеке, потому что мои дети, и даже мой младший брат, уже не будут хранить о ней воспоминания. Когда умрут ее дети, а потом внуки (мои родители), а затем я, в этом мире не останется памяти о моей прабабушке Луше. И вроде как, я должна сделать вывод под всем, что написала - что-нибудь из серии "берегите близких" или "вечная память", но это не об этом. Не о людской мимолетности (моя прабабушка прожила без малого век), и не о вечной памяти, так как моя прабабушка не оставила после себя ничего, что бы могло ее увековечить. Это просто-напросто о моей прабабушке и ее обычной жизни в обычной деревне, в которой почти никого не осталось, на ее обычную пенсию, в кругу самой обычной семьи.
P.S: я бы не хотела принимать соболезнования, так как соболезновать - значит разделять чью-то боль. мне не больно от того, что прабабушка умерла прожив такую долгую и наполненную светлой верой жизнь. На фото она - румяный пирожок, и я хочу запомнить ее такой.
Today everything is again about Putin, Navalny and Prokhorov, and I want to write about something else. Today my great-grandmother, Lukerya Romanovna, died. She did not wear orders, was not in the besieged Leningrad, she just waited for her husband from two wars ... Although, what does it mean simply? Sometimes it seems to me that waiting is much harder than fighting ... Wait - being inactive and ignorant, exhausted for 4 years ... My great-grandmother was an ordinary person. Very religious, but the most common. She did not write books, did not break her heart ... She never even rushed to the City, unlike her sisters, and so all her life she lived at a station with a population of tens of people. She worked all her life, but did not make discoveries, was neither an advanced worker nor a drummer of labor. She worked with her hands, worked in the garden that fed her three children, five grandchildren, their wives, husbands, mother-in-law and son-in-law, and eleven great-grandchildren until her last day. Today, during Lent, I told Nastya Ionova at dinner how my great-grandmother fasted earnestly and reverently, not only on fasting days, but also on church holidays, as well as on other days when I considered it necessary. And after a couple of hours, she left this world, how strange. I don’t know how she managed to remain an old believer all her life, to have a red corner in the hut, and to bow down morning and evening throughout the entire period of Soviet power ... Apparently, even the Soviet government did not care about the tiny station Zaozerye, Okulovsky district, Novgorodskaya areas ...
I want her care to be painted in bright colors. In May, great-grandmother would have turned 92 years old. This is much more than she expected and expected, having sewed herself a dress "for funeral" even before my birth. She even survived her great-grandfather, a strong front-line infantryman who, incidentally, was several years younger (or just less old?). Great-grandmother did not have a healthy body, and was always a sweet tooth. But apparently, clean rural air and organic products did the trick.
I don’t know what happened before, but in the last 15 years (that is, as far as I can remember), my great-grandmother always sat by the window. And every time I could not restrain my tears when I, or someone else from the "Leningrad" came to visit.
I really wanted to write about this simple man, because my children, and even my younger brother, will no longer keep memories of her. When her children die, and then grandchildren (my parents), and then I, in this world there will be no memory of my great-grandmother Lush. And it’s kind of like, I have to make a conclusion under everything I wrote - something from the series “take care of loved ones” or “eternal memory”, but this is not about that. Not about human fleetingness (my great-grandmother lived without a small eyelid), and not about eternal memory, since my great-grandmother did not leave anything behind herself that could perpetuate it. This is simply about my great-grandmother and her usual life in an ordinary village, in which almost no one was left, on her usual retirement, in the circle of an ordinary family.
P.S: I would not want to accept condolences, since condolences means sharing someone's pain. It doesn’t hurt me that my great-grandmother died after living such a long and full of bright faith life. In the photo she is a ruddy pie, and I want to remember her like that.
I want her care to be painted in bright colors. In May, great-grandmother would have turned 92 years old. This is much more than she expected and expected, having sewed herself a dress "for funeral" even before my birth. She even survived her great-grandfather, a strong front-line infantryman who, incidentally, was several years younger (or just less old?). Great-grandmother did not have a healthy body, and was always a sweet tooth. But apparently, clean rural air and organic products did the trick.
I don’t know what happened before, but in the last 15 years (that is, as far as I can remember), my great-grandmother always sat by the window. And every time I could not restrain my tears when I, or someone else from the "Leningrad" came to visit.
I really wanted to write about this simple man, because my children, and even my younger brother, will no longer keep memories of her. When her children die, and then grandchildren (my parents), and then I, in this world there will be no memory of my great-grandmother Lush. And it’s kind of like, I have to make a conclusion under everything I wrote - something from the series “take care of loved ones” or “eternal memory”, but this is not about that. Not about human fleetingness (my great-grandmother lived without a small eyelid), and not about eternal memory, since my great-grandmother did not leave anything behind herself that could perpetuate it. This is simply about my great-grandmother and her usual life in an ordinary village, in which almost no one was left, on her usual retirement, in the circle of an ordinary family.
P.S: I would not want to accept condolences, since condolences means sharing someone's pain. It doesn’t hurt me that my great-grandmother died after living such a long and full of bright faith life. In the photo she is a ruddy pie, and I want to remember her like that.
У записи 17 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александра Червоткина
