Я, знаете, не очень смотрю видео в интернете и читаю статьи, гневные, скорбные, отчаянные, утешающие.
Я позавчера весь день была грустная. Думала, цикл, личные драмы, меланхолия, что угодно, нахлынули.
А вовсе нет. Я, оказывается, живая, и моя душа чувствует огромное разлитое горе. Вот и все.
Я во сне в прошлую ночь размышляла над тем, как вообще возможно оставшимся в живых родным погибших оказать психологическую помощь. Потом утром думала об этом. С мамой поговорили, она рассказала, что по ТВ показывали, что священники там стоят рядом с горюющими и молятся. Но это не каждому подходит.
Я подумала, что психологической помощью самой важной и полезной будет дать возможность людям отгоревать. Прямо без времени и остановок, отгоревать. И теория кризисной помощи говорит нам о том, что не стоит начинать осмысление прежде, чем человек не отгоревал. Такое осмысление, как правило, ведет к ожесточению и уходу в себя. Дорогие, славные, давайте не будем порождать ожесточение и не будем бояться горевать и убегать от боли в лозунги и поиски виноватых, административных решений, новых стратегий поведения в общественных местах… Для этого придет время.
Сегодня ночью мне приснилось, что меня обнял папа. Мой папа живой, прекрасный, но никогда меня так не обнимал, потому что не умеет и не пытался научиться. Объятия эти были большие, простые, теплые, неожиданные, долгие, выносимые, и дающие понять, что они не истощатся прямо сейчас, что у меня есть время побыть так.
Вот и мой ответ, наконец, случился. Я мысленно, душевно, чувственно обнимаю и буду еще пока обнимать тех, кому сейчас больно, кому больно, больно. Миленькие, сейчас очень грустно, невыносимо. Вы не одни, нас много, мы выдержим, мы не отвернемся, не убежим, не начнем злобную лихорадку, мы погорюем столько, сколько сможем, вместе с вами. И рано или поздно, станет чуть легче. А потом еще чуть-чуть легче.
Дети умирают, дети погибают. Это не вместить ни в ум, ни в сердце, ни в язык, ни в образ… Любовь к детям, к событиям, которые вместе получились, к дням, к песенкам, к шуточкам и хихиканью никогда не исчезнет. И эта любовь - то, что невозможно потерять. Только, когда ребенок уходит, эта любовь теперь не на двоих (троих …), а на всех. Как бы грустно от этого не было. Но именно в этом, мне кажется, единственная подсказка о том, как выжить после такой потери.
Я позавчера весь день была грустная. Думала, цикл, личные драмы, меланхолия, что угодно, нахлынули.
А вовсе нет. Я, оказывается, живая, и моя душа чувствует огромное разлитое горе. Вот и все.
Я во сне в прошлую ночь размышляла над тем, как вообще возможно оставшимся в живых родным погибших оказать психологическую помощь. Потом утром думала об этом. С мамой поговорили, она рассказала, что по ТВ показывали, что священники там стоят рядом с горюющими и молятся. Но это не каждому подходит.
Я подумала, что психологической помощью самой важной и полезной будет дать возможность людям отгоревать. Прямо без времени и остановок, отгоревать. И теория кризисной помощи говорит нам о том, что не стоит начинать осмысление прежде, чем человек не отгоревал. Такое осмысление, как правило, ведет к ожесточению и уходу в себя. Дорогие, славные, давайте не будем порождать ожесточение и не будем бояться горевать и убегать от боли в лозунги и поиски виноватых, административных решений, новых стратегий поведения в общественных местах… Для этого придет время.
Сегодня ночью мне приснилось, что меня обнял папа. Мой папа живой, прекрасный, но никогда меня так не обнимал, потому что не умеет и не пытался научиться. Объятия эти были большие, простые, теплые, неожиданные, долгие, выносимые, и дающие понять, что они не истощатся прямо сейчас, что у меня есть время побыть так.
Вот и мой ответ, наконец, случился. Я мысленно, душевно, чувственно обнимаю и буду еще пока обнимать тех, кому сейчас больно, кому больно, больно. Миленькие, сейчас очень грустно, невыносимо. Вы не одни, нас много, мы выдержим, мы не отвернемся, не убежим, не начнем злобную лихорадку, мы погорюем столько, сколько сможем, вместе с вами. И рано или поздно, станет чуть легче. А потом еще чуть-чуть легче.
Дети умирают, дети погибают. Это не вместить ни в ум, ни в сердце, ни в язык, ни в образ… Любовь к детям, к событиям, которые вместе получились, к дням, к песенкам, к шуточкам и хихиканью никогда не исчезнет. И эта любовь - то, что невозможно потерять. Только, когда ребенок уходит, эта любовь теперь не на двоих (троих …), а на всех. Как бы грустно от этого не было. Но именно в этом, мне кажется, единственная подсказка о том, как выжить после такой потери.
You know, I don’t really watch videos on the Internet and read articles that are angry, mournful, desperate, comforting.
I was sad all day the day before yesterday. I thought the cycle, personal dramas, melancholy, whatever, flooded.
But not at all. I, it turns out, is alive, and my soul feels a huge spilled grief. That's all.
In a dream last night, I reflected on how it is generally possible for the surviving relatives of the victims to provide psychological assistance. Then in the morning I thought about it. We talked with my mother, she said that on TV they showed that the priests there are standing next to the mourners and pray. But this is not for everyone.
I thought that psychological help, the most important and useful, would give people the opportunity to ward off. Directly without time and stops, fend off. And the theory of crisis assistance tells us that it is not worthwhile to begin to comprehend before a person does not ward off. Such an understanding, as a rule, leads to bitterness and withdrawal into oneself. Dear, glorious, let us not cause bitterness and we will not be afraid to grieve and run away from pain in slogans and searches for guilty, administrative decisions, new strategies of behavior in public places ... The time will come for this.
Tonight I dreamed that dad hugged me. My dad is alive, beautiful, but he never hugged me like that because he does not know how and did not try to learn. These hugs were big, simple, warm, unexpected, long, enduring, and making it clear that they would not be exhausted right now, that I had time to be like that.
So my answer finally happened. I hug, mentally, mentally, sensually, and for the time being I will embrace those who are now in pain, who are in pain, and in pain. Dear ones, now it’s very sad, unbearable. You are not alone, there are many of us, we will endure, we will not turn our backs, we won’t run away, we won’t start an evil fever, we will gobble up as much as we can with you. And sooner or later, it will become a little easier. And then a little bit easier.
Children die, children die. This can not be accommodated neither in the mind, nor in the heart, nor in the language, nor in the image ... Love for children, for the events that happened together, for days, for songs, for jokes and giggles will never disappear. And this love is something that cannot be lost. Only when the child leaves, this love is now not for two (three ...), but for all. No matter how sad it was. But it is precisely in this, it seems to me, the only clue on how to survive after such a loss.
I was sad all day the day before yesterday. I thought the cycle, personal dramas, melancholy, whatever, flooded.
But not at all. I, it turns out, is alive, and my soul feels a huge spilled grief. That's all.
In a dream last night, I reflected on how it is generally possible for the surviving relatives of the victims to provide psychological assistance. Then in the morning I thought about it. We talked with my mother, she said that on TV they showed that the priests there are standing next to the mourners and pray. But this is not for everyone.
I thought that psychological help, the most important and useful, would give people the opportunity to ward off. Directly without time and stops, fend off. And the theory of crisis assistance tells us that it is not worthwhile to begin to comprehend before a person does not ward off. Such an understanding, as a rule, leads to bitterness and withdrawal into oneself. Dear, glorious, let us not cause bitterness and we will not be afraid to grieve and run away from pain in slogans and searches for guilty, administrative decisions, new strategies of behavior in public places ... The time will come for this.
Tonight I dreamed that dad hugged me. My dad is alive, beautiful, but he never hugged me like that because he does not know how and did not try to learn. These hugs were big, simple, warm, unexpected, long, enduring, and making it clear that they would not be exhausted right now, that I had time to be like that.
So my answer finally happened. I hug, mentally, mentally, sensually, and for the time being I will embrace those who are now in pain, who are in pain, and in pain. Dear ones, now it’s very sad, unbearable. You are not alone, there are many of us, we will endure, we will not turn our backs, we won’t run away, we won’t start an evil fever, we will gobble up as much as we can with you. And sooner or later, it will become a little easier. And then a little bit easier.
Children die, children die. This can not be accommodated neither in the mind, nor in the heart, nor in the language, nor in the image ... Love for children, for the events that happened together, for days, for songs, for jokes and giggles will never disappear. And this love is something that cannot be lost. Only when the child leaves, this love is now not for two (three ...), but for all. No matter how sad it was. But it is precisely in this, it seems to me, the only clue on how to survive after such a loss.
У записи 58 лайков,
1 репостов,
797 просмотров.
1 репостов,
797 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Настасья Шахински
