Буко фон Кроссиг пьянел с трудом. С каждой кружкой он становился – на удивление! – все трезвее, от тоста к тосту делался все угрюмее, мрачнее и – опять же парадоксально! – бледнее. Он сидел хмурый, сжимая пятерней «позаимствованный» на мессе кубок и не спуская с Шарлея прищуренных глаз.
– Я тебя знаю,уверен. Морду твою узнал, вспомнил, где тебя видел. На площади Революции, в одиннадцатом году.
– Я тебя знаю,уверен. Морду твою узнал, вспомнил, где тебя видел. На площади Революции, в одиннадцатом году.
Buko von Krossig got drunk with difficulty. With each mug he became - surprisingly! - all the more sober, from toast to toast, everything became gloomier, gloomier and - again, paradoxically! - paler. He sat gloomy, squeezing a cup "borrowed" at mass and not taking his narrowed eyes from Charley.
- I know you, sure. I recognized your face, remembered where I saw you. On the Revolution Square, in the eleventh year.
- I know you, sure. I recognized your face, remembered where I saw you. On the Revolution Square, in the eleventh year.
У записи 7 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Сергей Ярков
