#меиршалев #фонтанелла #чтопочитать #израильскаяпроза
Электронная книга хитра и коварна. «Прочитано 700 страниц из 900», - говорит она и в следующее же мгновение подсовывает 701 страницу с унылым заголовком «Примечания». Да ну их к лешему, эти примечания, когда к концу книги вопросов больше, чем ответов! Главный герой умер: его сердце бьется, мозг посылает электрически импульсы, а родничок так и не закрылся на шестом десятке лет.
Скорее всего «Фонтанеллу» стоило бы отнести к жанру магического реализма, но до чего мне не нравится этот термин. Мгчрзм – звучит, как болезнь, коммунизм и порнография вместе взятые. Но смысл в этом словосочетании безусловно есть. Книга говорит голосом зрелого мужчины, который перебирает семейные сюжеты: «истории у нас передаются из рук в руки, как ведра с водой при пожаре». Он называет даты, места, события, добавляет комментарии очевидцев и внезапно ошеломляет стариком, который живет в инкубаторе. Повествование идет своим чередом, рождают новые члены семейства Йофе (через «о»), как вдруг учитель природоведения становится пугалом в огороде, чтобы быть ближе к флоре и фауне. Именно так, даже не пытаясь оправдаться, Меир Шалев обескураживает тем, чего, казалось бы, быть не может, а на самом деле тем, что только так и бывает:
«…он остановился, и опустил ее на землю, и затенил своим телом. А когда она заснула, он проложил воду, и проложил крышу, и покрыл кровлей коровник, и воздвиг стену, и к ее пробуждению Двор уже был готов» - в каждом «и» сотни часов и тысячи минут, которые Он залил своим потом, потому что Она выбрала это место их домом.
Смещение времени и пространства, масштабов и силы – это не мистика, а суть жизни, то, какая она есть на самом деле, если снять с нее оковы знаний и норм. Когда мужчина тоскует по матери и зовет ее во сне, все женщины округи бросаются к своим детям, чтобы успокоить их. Черные, как уголь, глаза цыгана оставляют следы на белой, как снег, коже чужой женщины. Отец теряет дочь – и в зеркале пропадает его отражение. Муж теряет жену – и рост его уменьшается втрое.
Смыслы чувственного и чувствительного раскрываются на фоне Израиля со всеми вытекающими последствиями. Тех, кто в теме, ждут приятные встречи, а тех, кто не, пресловутые примечания по поводу Кинерета, афикомана,Войны за независимость и пр.
Да, там все про любовь и нелюбовь: к миру и к людям. Да, там уникально точные и неожиданные эпитеты. Да, в опровержение семейных легенд приводятся еще более невероятные объяснения. Да, автор оставляет половину работы читателю: альтернативные формулировки вквадратных скобках, мысли не по теме – в угловых, сюжеты – незавершенные, счастье – неполное. Кисельные реки и небо в алмазах – где-то в другом месте. Жизнь.
#цитаты #цитата
…ее старое, тряпичное тело…
Страна, сегодня тесная и потная…
В нашем городке уже есть один бомж и две дорожные пробки.
«Священные отряд» подал мне чашку кофе с видом на простор.
- Ты не одна из них, - сказала Амума. – Я одна из него, - сказала Батия.
Что с той женщиной, которой ты каждый раз касаешься лишь кончиком фразы…?
Он пытается поравняться с нами, но на горном повороте тонет в зеркале заднего обзора.
Я смотрю на свою жену – в зеркало ее глаз, на часовые стрелки ее рук, на утекающий песок ее тела – и сдаюсь.
Сама Рахель, кстати, никогда не была беременной, но размышляла над этим так много, что родила несколько объяснений.
«В те времени» ковры из анемонов и россыпи нарциссов подходили совсем близко к деревне. Первые поражали глаз – своей красотой, вторые – нос своим запахом.
И если, по-твоему, все это мелочи, то, пожалуйста, скажи, о чем тогда вообще спорить? О больших, серьезных вещах? Нет! Только о тех маленьких, что лишь немного мешают любви, но зато показывают, какая она хрупкая и ранимая. Потому что если мы будем спорить о серьезных вещах, мы просто умрем.
Когда мне попадается покупатель или покупательница. Которым я симпатизирую, устраиваю им сюрприз: прячу эти семена в дальних уголках их сада, не доступных поливке.
- Что это такое? – спрашиваю я через год-другой, делая удивленный вид.
- Понятия не имеем, просто вдруг расцвели, - отвечают они, обрадованные неожиданной милостью, которую им даровала природа.
Я очень любил рассказ о цыгане. У дедушкиной матери кожа была «белая, как снег», у цыгана глаза были «черные, как уголь». Такие черные, что оставляли черные следы на всем, что они рассматривали. И когда дедушкина мать вернулась домой, отец Апупы увидел, как они опускаются с ее лица на шею и на грудь, взбираются на вершины и скользят в долины ее тела.
#чтопрочесть #чточитать #книга #литература #проза #рекомендую #прокниги #советуем_почитать #израильскаяпроза #израильскаялитература
Электронная книга хитра и коварна. «Прочитано 700 страниц из 900», - говорит она и в следующее же мгновение подсовывает 701 страницу с унылым заголовком «Примечания». Да ну их к лешему, эти примечания, когда к концу книги вопросов больше, чем ответов! Главный герой умер: его сердце бьется, мозг посылает электрически импульсы, а родничок так и не закрылся на шестом десятке лет.
Скорее всего «Фонтанеллу» стоило бы отнести к жанру магического реализма, но до чего мне не нравится этот термин. Мгчрзм – звучит, как болезнь, коммунизм и порнография вместе взятые. Но смысл в этом словосочетании безусловно есть. Книга говорит голосом зрелого мужчины, который перебирает семейные сюжеты: «истории у нас передаются из рук в руки, как ведра с водой при пожаре». Он называет даты, места, события, добавляет комментарии очевидцев и внезапно ошеломляет стариком, который живет в инкубаторе. Повествование идет своим чередом, рождают новые члены семейства Йофе (через «о»), как вдруг учитель природоведения становится пугалом в огороде, чтобы быть ближе к флоре и фауне. Именно так, даже не пытаясь оправдаться, Меир Шалев обескураживает тем, чего, казалось бы, быть не может, а на самом деле тем, что только так и бывает:
«…он остановился, и опустил ее на землю, и затенил своим телом. А когда она заснула, он проложил воду, и проложил крышу, и покрыл кровлей коровник, и воздвиг стену, и к ее пробуждению Двор уже был готов» - в каждом «и» сотни часов и тысячи минут, которые Он залил своим потом, потому что Она выбрала это место их домом.
Смещение времени и пространства, масштабов и силы – это не мистика, а суть жизни, то, какая она есть на самом деле, если снять с нее оковы знаний и норм. Когда мужчина тоскует по матери и зовет ее во сне, все женщины округи бросаются к своим детям, чтобы успокоить их. Черные, как уголь, глаза цыгана оставляют следы на белой, как снег, коже чужой женщины. Отец теряет дочь – и в зеркале пропадает его отражение. Муж теряет жену – и рост его уменьшается втрое.
Смыслы чувственного и чувствительного раскрываются на фоне Израиля со всеми вытекающими последствиями. Тех, кто в теме, ждут приятные встречи, а тех, кто не, пресловутые примечания по поводу Кинерета, афикомана,Войны за независимость и пр.
Да, там все про любовь и нелюбовь: к миру и к людям. Да, там уникально точные и неожиданные эпитеты. Да, в опровержение семейных легенд приводятся еще более невероятные объяснения. Да, автор оставляет половину работы читателю: альтернативные формулировки вквадратных скобках, мысли не по теме – в угловых, сюжеты – незавершенные, счастье – неполное. Кисельные реки и небо в алмазах – где-то в другом месте. Жизнь.
#цитаты #цитата
…ее старое, тряпичное тело…
Страна, сегодня тесная и потная…
В нашем городке уже есть один бомж и две дорожные пробки.
«Священные отряд» подал мне чашку кофе с видом на простор.
- Ты не одна из них, - сказала Амума. – Я одна из него, - сказала Батия.
Что с той женщиной, которой ты каждый раз касаешься лишь кончиком фразы…?
Он пытается поравняться с нами, но на горном повороте тонет в зеркале заднего обзора.
Я смотрю на свою жену – в зеркало ее глаз, на часовые стрелки ее рук, на утекающий песок ее тела – и сдаюсь.
Сама Рахель, кстати, никогда не была беременной, но размышляла над этим так много, что родила несколько объяснений.
«В те времени» ковры из анемонов и россыпи нарциссов подходили совсем близко к деревне. Первые поражали глаз – своей красотой, вторые – нос своим запахом.
И если, по-твоему, все это мелочи, то, пожалуйста, скажи, о чем тогда вообще спорить? О больших, серьезных вещах? Нет! Только о тех маленьких, что лишь немного мешают любви, но зато показывают, какая она хрупкая и ранимая. Потому что если мы будем спорить о серьезных вещах, мы просто умрем.
Когда мне попадается покупатель или покупательница. Которым я симпатизирую, устраиваю им сюрприз: прячу эти семена в дальних уголках их сада, не доступных поливке.
- Что это такое? – спрашиваю я через год-другой, делая удивленный вид.
- Понятия не имеем, просто вдруг расцвели, - отвечают они, обрадованные неожиданной милостью, которую им даровала природа.
Я очень любил рассказ о цыгане. У дедушкиной матери кожа была «белая, как снег», у цыгана глаза были «черные, как уголь». Такие черные, что оставляли черные следы на всем, что они рассматривали. И когда дедушкина мать вернулась домой, отец Апупы увидел, как они опускаются с ее лица на шею и на грудь, взбираются на вершины и скользят в долины ее тела.
#чтопрочесть #чточитать #книга #литература #проза #рекомендую #прокниги #советуем_почитать #израильскаяпроза #израильскаялитература
# Meirschalev # Fontanella # What to read # Israeli prose
The e-book is cunning and cunning. “700 pages out of 900 are read,” she says, and in the next instant she slips 701 pages with the dull heading “Notes.” Oh, let them go to hell, these notes, when by the end of the book of questions there are more questions than answers! The main character has died: his heart is beating, the brain sends electrically impulses, and the spring has not closed for the sixth decade.
Most likely, “Fontanella” should be attributed to the genre of magical realism, but I don’t like this term. Mgrzm - sounds like illness, communism and pornography combined. But the meaning in this phrase certainly is. The book speaks in the voice of a mature man who goes through family plots: “our stories are passed from hand to hand, like buckets of water in case of fire”. He names dates, places, events, adds eyewitness comments, and suddenly stuns an old man who lives in an incubator. The story goes on, new members of the Yofe family (through “o”) are born, when suddenly the teacher of natural history becomes a scarecrow in the garden to be closer to the flora and fauna. This is exactly the way, without even trying to justify himself, Meir Shalev discourages that which, it would seem, cannot be, and in fact that only this is the case:
“... he stopped, and lowered it to the ground, and shaded it with his body. And when she fell asleep, he laid water, and paved the roof, and covered the roof of the barn, and erected a wall, and for her awakening, the Yard was ready "- in each" and "hundreds of hours and thousands of minutes that He filled with his sweat, because that She chose this place as their home.
The displacement of time and space, scale and power - this is not mysticism, but the essence of life, what it really is, if you remove from it the shackles of knowledge and norms. When a man yearns for his mother and calls her in a dream, all the women in the neighborhood rush to their children to calm them down. Gypsy-black eyes of a gypsy leave marks on the white, like snow, skin of an alien woman. The father loses his daughter - and his reflection disappears in the mirror. The husband loses his wife - and his height is tripled.
The senses of the sensual and the sensitive are revealed against the background of Israel with all the ensuing consequences. Those who are in the subject are waiting for pleasant meetings, and those who are not, the notorious notes about the Kinneret, the afikoman, the War of Independence, etc.
Yes, there is all about love and dislike: to the world and to people. Yes, there are uniquely accurate and unexpected epithets. Yes, even more unbelievable explanations are given in the refutation of family legends. Yes, the author leaves half of the work to the reader: alternative formulations in square brackets, off-topic thoughts - in angular, plots - unfinished, happiness - incomplete. Sour rivers and diamonds in the sky - somewhere else. A life.
# quotes # quotation
... her old rag body ...
The country today is cramped and sweaty ...
In our town already have one bum and two traffic jams.
"Sacred Squad" gave me a cup of coffee overlooking the open space.
“You're not one of them,” Amouma said. “I'm one of him,” said Batia.
What is the woman whom you touch only with the tip of a phrase ...?
He tries to catch up with us, but at the turn of the mountain is sinking in the rearview mirror.
I look at my wife - in the mirror of her eyes, at the watch hands of her hands, at the flowing sand of her body - and I give up.
Rachel herself, by the way, was never pregnant, but thought about it so much that she gave birth to several explanations.
"In those times" carpets of anemones and a placer of narcissus came very close to the village. The first struck the eye - with its beauty, the second - the nose with its smell.
And if, in your opinion, all this stuff, then please tell me what then to argue about? About big, serious things? Not! Only those little ones that only slightly interfere with love, but they show how fragile and vulnerable it is. Because if we argue about serious things, we will simply die.
When I come across a buyer or buyer. With which I sympathize, I give them a surprise: I hide these seeds in the far corners of their garden, which are not available for watering.
- What it is? - I ask after a year or two, making a surprised look.
“We don’t have a clue, they just suddenly bloomed,” they reply, delighted by the unexpected grace that nature has bestowed upon them.
I really loved the story of the gypsies. My grandfather's mother’s skin was “white as snow,” the gypsy’s eyes were “black as coal.” So black that they left black marks on everything they saw. And when the grandfather's mother returned home, Apupa’s father saw them descend from her face onto the neck and chest, climb the peaks and slide into the valleys of her body.
#that honesty # what to read # book # literature # prose # recommend # procnigs # advise_read #IsraeliProz # Israeli Literature
The e-book is cunning and cunning. “700 pages out of 900 are read,” she says, and in the next instant she slips 701 pages with the dull heading “Notes.” Oh, let them go to hell, these notes, when by the end of the book of questions there are more questions than answers! The main character has died: his heart is beating, the brain sends electrically impulses, and the spring has not closed for the sixth decade.
Most likely, “Fontanella” should be attributed to the genre of magical realism, but I don’t like this term. Mgrzm - sounds like illness, communism and pornography combined. But the meaning in this phrase certainly is. The book speaks in the voice of a mature man who goes through family plots: “our stories are passed from hand to hand, like buckets of water in case of fire”. He names dates, places, events, adds eyewitness comments, and suddenly stuns an old man who lives in an incubator. The story goes on, new members of the Yofe family (through “o”) are born, when suddenly the teacher of natural history becomes a scarecrow in the garden to be closer to the flora and fauna. This is exactly the way, without even trying to justify himself, Meir Shalev discourages that which, it would seem, cannot be, and in fact that only this is the case:
“... he stopped, and lowered it to the ground, and shaded it with his body. And when she fell asleep, he laid water, and paved the roof, and covered the roof of the barn, and erected a wall, and for her awakening, the Yard was ready "- in each" and "hundreds of hours and thousands of minutes that He filled with his sweat, because that She chose this place as their home.
The displacement of time and space, scale and power - this is not mysticism, but the essence of life, what it really is, if you remove from it the shackles of knowledge and norms. When a man yearns for his mother and calls her in a dream, all the women in the neighborhood rush to their children to calm them down. Gypsy-black eyes of a gypsy leave marks on the white, like snow, skin of an alien woman. The father loses his daughter - and his reflection disappears in the mirror. The husband loses his wife - and his height is tripled.
The senses of the sensual and the sensitive are revealed against the background of Israel with all the ensuing consequences. Those who are in the subject are waiting for pleasant meetings, and those who are not, the notorious notes about the Kinneret, the afikoman, the War of Independence, etc.
Yes, there is all about love and dislike: to the world and to people. Yes, there are uniquely accurate and unexpected epithets. Yes, even more unbelievable explanations are given in the refutation of family legends. Yes, the author leaves half of the work to the reader: alternative formulations in square brackets, off-topic thoughts - in angular, plots - unfinished, happiness - incomplete. Sour rivers and diamonds in the sky - somewhere else. A life.
# quotes # quotation
... her old rag body ...
The country today is cramped and sweaty ...
In our town already have one bum and two traffic jams.
"Sacred Squad" gave me a cup of coffee overlooking the open space.
“You're not one of them,” Amouma said. “I'm one of him,” said Batia.
What is the woman whom you touch only with the tip of a phrase ...?
He tries to catch up with us, but at the turn of the mountain is sinking in the rearview mirror.
I look at my wife - in the mirror of her eyes, at the watch hands of her hands, at the flowing sand of her body - and I give up.
Rachel herself, by the way, was never pregnant, but thought about it so much that she gave birth to several explanations.
"In those times" carpets of anemones and a placer of narcissus came very close to the village. The first struck the eye - with its beauty, the second - the nose with its smell.
And if, in your opinion, all this stuff, then please tell me what then to argue about? About big, serious things? Not! Only those little ones that only slightly interfere with love, but they show how fragile and vulnerable it is. Because if we argue about serious things, we will simply die.
When I come across a buyer or buyer. With which I sympathize, I give them a surprise: I hide these seeds in the far corners of their garden, which are not available for watering.
- What it is? - I ask after a year or two, making a surprised look.
“We don’t have a clue, they just suddenly bloomed,” they reply, delighted by the unexpected grace that nature has bestowed upon them.
I really loved the story of the gypsies. My grandfather's mother’s skin was “white as snow,” the gypsy’s eyes were “black as coal.” So black that they left black marks on everything they saw. And when the grandfather's mother returned home, Apupa’s father saw them descend from her face onto the neck and chest, climb the peaks and slide into the valleys of her body.
#that honesty # what to read # book # literature # prose # recommend # procnigs # advise_read #IsraeliProz # Israeli Literature
У записи 2 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Мария Газарх
