[И видеть сны]
Ночь. Варшава. Июль. Вокруг резвятся большие дети, говорящие на разных языках. И даже не дети, а молодые люди и к ним примкнувшие взрослые из Польши, Германии и России. Они висят на канатах. Они качаются на гамаках. Они смеются. Они перекрикиваются. Они прощаются, потому что завтра они расстанутся на восемь недель.
Я лежу в гамаке, и все представляется мне каким-то сном. И эти разговоры на всех языках мира. И это мирное покачивание и смех. И эти люди, которые по очереди подходят к моему гамаку. Я приоткрываю один глаз и вижу человека, с любовью покачивающего мою люльку. Я улыбаюсь, я закрываю глаза. Ритм покачивания передает энергию человека. Его жизнь сошлась с моей и передала мне вибрацию. Я покачиваюсь, я приоткрываю глаза. Человека уже нет рядом, а импульс его покачивания остался со мной. Я закрываю глаза и покачиваюсь в его ритме. Я приоткрываю один глаз и вижу другого человека, с любовью покачивающего мою люльку. У него другой ритм, потому что он совсем другой. Я улыбаюсь, я закрываю глаза. Влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо. Я приоткрываю один глаз, чтобы улыбнуться человеку, покачивающему мою люльку, но рядом никто не стоит. Человек ушел, а импульс остался.
И все, мне в этот момент показалось, обрело какой-то смысл. Я обрела какой-то смысл. Чтобы дети смеялись и резвились вместе. Чтобы на разных языках. Чтобы когда человек ушел, люлька продолжала раскачиваться.
Восемь недель прошли. Завтра начнется петербургская часть театрального проекта с подростками из Варшавы, Берлина и Петербурга. И я хочу, чтобы мой прекрасный сон не кончался.
Ночь. Варшава. Июль. Вокруг резвятся большие дети, говорящие на разных языках. И даже не дети, а молодые люди и к ним примкнувшие взрослые из Польши, Германии и России. Они висят на канатах. Они качаются на гамаках. Они смеются. Они перекрикиваются. Они прощаются, потому что завтра они расстанутся на восемь недель.
Я лежу в гамаке, и все представляется мне каким-то сном. И эти разговоры на всех языках мира. И это мирное покачивание и смех. И эти люди, которые по очереди подходят к моему гамаку. Я приоткрываю один глаз и вижу человека, с любовью покачивающего мою люльку. Я улыбаюсь, я закрываю глаза. Ритм покачивания передает энергию человека. Его жизнь сошлась с моей и передала мне вибрацию. Я покачиваюсь, я приоткрываю глаза. Человека уже нет рядом, а импульс его покачивания остался со мной. Я закрываю глаза и покачиваюсь в его ритме. Я приоткрываю один глаз и вижу другого человека, с любовью покачивающего мою люльку. У него другой ритм, потому что он совсем другой. Я улыбаюсь, я закрываю глаза. Влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо. Я приоткрываю один глаз, чтобы улыбнуться человеку, покачивающему мою люльку, но рядом никто не стоит. Человек ушел, а импульс остался.
И все, мне в этот момент показалось, обрело какой-то смысл. Я обрела какой-то смысл. Чтобы дети смеялись и резвились вместе. Чтобы на разных языках. Чтобы когда человек ушел, люлька продолжала раскачиваться.
Восемь недель прошли. Завтра начнется петербургская часть театрального проекта с подростками из Варшавы, Берлина и Петербурга. И я хочу, чтобы мой прекрасный сон не кончался.
[And dream]
Night. Warsaw July. Around frolic, large children who speak different languages. And not even children, but young people and adults who joined them from Poland, Germany and Russia. They hang on the ropes. They swing on hammocks. They are laughing. They are shouting. They say goodbye, because tomorrow they part for eight weeks.
I am lying in a hammock, and everything seems to me like a dream. And these conversations are in all languages of the world. And this is a peaceful wiggle and laughter. And these are the people who take turns approaching my hammock. I open one eye and see a man swinging my cradle with love. I smile, I close my eyes. The rhythm of wiggle transfers the energy of a person. His life coincided with mine and gave me vibration. I sway, I open my eyes. The man is no longer around, and the impulse of his swaying remained with me. I close my eyes and sway in his rhythm. I open one eye and see another person lovingly swinging my cradle. It has a different rhythm because it is completely different. I smile, I close my eyes. Left-right, left-right, left-right. I open one eye to smile at the man swinging my cradle, but no one is standing nearby. The man left, but the impulse remained.
And everything, at that moment it seemed to me, made some sense. I made some sense. So that children laugh and frolic together. To in different languages. So when the person left, the cradle continued to swing.
Eight weeks have passed. Tomorrow will begin the St. Petersburg part of the theater project with teenagers from Warsaw, Berlin and St. Petersburg. And I want my beautiful dream not to end.
Night. Warsaw July. Around frolic, large children who speak different languages. And not even children, but young people and adults who joined them from Poland, Germany and Russia. They hang on the ropes. They swing on hammocks. They are laughing. They are shouting. They say goodbye, because tomorrow they part for eight weeks.
I am lying in a hammock, and everything seems to me like a dream. And these conversations are in all languages of the world. And this is a peaceful wiggle and laughter. And these are the people who take turns approaching my hammock. I open one eye and see a man swinging my cradle with love. I smile, I close my eyes. The rhythm of wiggle transfers the energy of a person. His life coincided with mine and gave me vibration. I sway, I open my eyes. The man is no longer around, and the impulse of his swaying remained with me. I close my eyes and sway in his rhythm. I open one eye and see another person lovingly swinging my cradle. It has a different rhythm because it is completely different. I smile, I close my eyes. Left-right, left-right, left-right. I open one eye to smile at the man swinging my cradle, but no one is standing nearby. The man left, but the impulse remained.
And everything, at that moment it seemed to me, made some sense. I made some sense. So that children laugh and frolic together. To in different languages. So when the person left, the cradle continued to swing.
Eight weeks have passed. Tomorrow will begin the St. Petersburg part of the theater project with teenagers from Warsaw, Berlin and St. Petersburg. And I want my beautiful dream not to end.
У записи 22 лайков,
0 репостов,
364 просмотров.
0 репостов,
364 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ада Мухина
