В городе вновь появились птицы. У них сизые, в перышках,
крылья и ясные глаза. Они гладят ими воздух, и время замирает, а песчинки
продолжают бежать сквозь пальцы, сквозь горлышко часов, лучиться на свету, сквозь
поблекнувшее небо пастельно-голубого цвета, отступившее, тихо дышащее в
стагнации. Липа отцветает и плодоносит. Женщины отцветают и плодоносят, плодоносят,
плодоносят, плодоносят. Время течёт деликатно, как смерть, очень тихо, понимая
свою неизбежность и чужую безысходность, не привлекая внимания. Кто-то чертит
пальцами на сухом окне, на стене, на стекле, на гравии, по воздуху, на обоях
рисует и стирает и на горах песка, сыплющегося с неба - тайные знаки. Их тайна
заключается в том, что никто не понимает их смысла. Однако облегчение, которое
они доставляют, приравнивается только к ним самим, да ещё к холодной ладони,
опускающейся на твой раскаленный лоб, когда тебя скрутило так сильно, что
кажется, звёзд ты никогда больше не увидишь, и не знаешь, как прекратить, как
перестать, как избежать, как удалить, если ничем нельзя облегчить, эту глухую
муку.
Логика стала тёткой. У неё появилась
племянница. Её зовут Джен и она любит джем, а ещё пиздеть о всякой ерунде.
Тётка довольна. Тётка пошла на пенсию, а Джен пошла в
магазин. У Джен однодневная память. Джен любит джем, а когда загорается в окнах
свет – она жует свой орбит без сахара. Назавтра Джен ничего не помнит. Но её
никогда не покидает чувство, что она живёт правильно. Чувства не покидают и не подводят Джен
никогда – только память и тётка. Но тётка - совсем немного.
крылья и ясные глаза. Они гладят ими воздух, и время замирает, а песчинки
продолжают бежать сквозь пальцы, сквозь горлышко часов, лучиться на свету, сквозь
поблекнувшее небо пастельно-голубого цвета, отступившее, тихо дышащее в
стагнации. Липа отцветает и плодоносит. Женщины отцветают и плодоносят, плодоносят,
плодоносят, плодоносят. Время течёт деликатно, как смерть, очень тихо, понимая
свою неизбежность и чужую безысходность, не привлекая внимания. Кто-то чертит
пальцами на сухом окне, на стене, на стекле, на гравии, по воздуху, на обоях
рисует и стирает и на горах песка, сыплющегося с неба - тайные знаки. Их тайна
заключается в том, что никто не понимает их смысла. Однако облегчение, которое
они доставляют, приравнивается только к ним самим, да ещё к холодной ладони,
опускающейся на твой раскаленный лоб, когда тебя скрутило так сильно, что
кажется, звёзд ты никогда больше не увидишь, и не знаешь, как прекратить, как
перестать, как избежать, как удалить, если ничем нельзя облегчить, эту глухую
муку.
Логика стала тёткой. У неё появилась
племянница. Её зовут Джен и она любит джем, а ещё пиздеть о всякой ерунде.
Тётка довольна. Тётка пошла на пенсию, а Джен пошла в
магазин. У Джен однодневная память. Джен любит джем, а когда загорается в окнах
свет – она жует свой орбит без сахара. Назавтра Джен ничего не помнит. Но её
никогда не покидает чувство, что она живёт правильно. Чувства не покидают и не подводят Джен
никогда – только память и тётка. Но тётка - совсем немного.
Birds reappeared in the city. They have blue feathers
wings and clear eyes. They stroke their air, and time freezes, and grains of sand
continue to run through your fingers, through the neck of the clock, beaming in the light, through
the sky faded pastel blue, retreated, breathing softly in
stagnation. The linden fades and bears fruit. Women fade and bear fruit, bear fruit,
bear fruit, bear fruit. Time flows delicately, like death, very quietly, realizing
its inevitability and someone else's hopelessness, without attracting attention. Someone draws
fingers on a dry window, on a wall, on glass, on gravel, through the air, on wallpaper
draws and erases and on the mountains of sand pouring from the sky - secret signs. Their secret
lies in the fact that no one understands their meaning. However the relief that
they deliver, equals only to themselves, and even to a cold palm,
sinking on your red-hot forehead when you twisted so hard that
it seems you will never see the stars again and don’t know how to stop, how
stop, how to avoid, how to remove, if nothing can be easier, this deaf
flour.
Logic has become aunt. She has appeared
niece. Her name is Jen and she loves jam, and also to fuck about all sorts of nonsense.
Aunt happy. Auntie retired, and Jen went to
score. Jen has a one-day memory. Jen loves jam, and when she lights up in the windows
light - she chews her orbits without sugar. The next day, Jen does not remember anything. But her
the feeling that she lives right never leaves. Feelings do not leave and do not fail Jen
never - only memory and aunt. But my aunt is quite a bit.
wings and clear eyes. They stroke their air, and time freezes, and grains of sand
continue to run through your fingers, through the neck of the clock, beaming in the light, through
the sky faded pastel blue, retreated, breathing softly in
stagnation. The linden fades and bears fruit. Women fade and bear fruit, bear fruit,
bear fruit, bear fruit. Time flows delicately, like death, very quietly, realizing
its inevitability and someone else's hopelessness, without attracting attention. Someone draws
fingers on a dry window, on a wall, on glass, on gravel, through the air, on wallpaper
draws and erases and on the mountains of sand pouring from the sky - secret signs. Their secret
lies in the fact that no one understands their meaning. However the relief that
they deliver, equals only to themselves, and even to a cold palm,
sinking on your red-hot forehead when you twisted so hard that
it seems you will never see the stars again and don’t know how to stop, how
stop, how to avoid, how to remove, if nothing can be easier, this deaf
flour.
Logic has become aunt. She has appeared
niece. Her name is Jen and she loves jam, and also to fuck about all sorts of nonsense.
Aunt happy. Auntie retired, and Jen went to
score. Jen has a one-day memory. Jen loves jam, and when she lights up in the windows
light - she chews her orbits without sugar. The next day, Jen does not remember anything. But her
the feeling that she lives right never leaves. Feelings do not leave and do not fail Jen
never - only memory and aunt. But my aunt is quite a bit.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
