Где и когда началось это движение, которое позднее превратилось в жизнь Терезы?
Пожалуй, еще в то время, когда Терезин дедушка, пражский торговец, стал во всеуслышанье благоговеть перед красотой своей дочери, Терезиной матери. Было ей тогда года три или четыре, и он любил разглагольствовать о том, как она похожа на образ Рафаэлевой мадонны. Четырехлетняя Терезина мать отлично это усвоила, и позже, сидя в гимназии за партой, вместо того чтобы слушать учителя, думала о том, на какие образы она похожа.
Когда пришло время выходить замуж, у нее объявилось девять претендентов. Все они коленопреклоненно толпились вокруг нее, а она стояла посредине, словно принцесса, и не знала, кого предпочесть: один был красивее, другой остроумнее, третий богаче, четвертый спортивнее, пятый из лучшей семьи, шестой читал стихи, седьмой исколесил весь мир, восьмой играл на скрипке, а девятый был изо всех самый мужественный. Но все они равно стояли перед ней на коленях и равно натерли на них мозоли.
И если в конце концов она выбрала девятого, то вовсе не потому, что он был мужественнее всех, а потому, что когда она шептала ему на ухо в минуты страсти “будь осторожен, будь очень осторожен!”, он умышленно не осторожничал, и ей пришлось поспешно выйти за него замуж, ибо вовремя не удалось найти доктора, который сделал бы ей аборт. Так родилась Тереза. Бесчисленная родня съехалась со всех концов страны и, склонясь над коляской, сюсюкала. Терезина мать не сюсюкала. Молчала. Думала об остальных восьмерых поклонниках, и все они казались ей лучше, чем этот девятый.
Она так же, как и ее дочь, любила смотреться в зеркало. В один прекрасный день она обнаружила, что вокруг глаз полно морщин, и сказала себе, что ее брак — сущая нелепица. Она встретила немужественного мужчину, у которого в прошлом было несколько растрат и два расторгнутых брака. Она ненавидела любовников, у которых на коленях были мозоли. Ей непреодолимо хотелось преклонить колени самой. Она упала на колени перед растратчиком и покинула мужа и Терезу.
И неожиданно самый мужественный мужчина сделался самым грустным. Он сделался таким грустным, что ему все стало трын-трава. Он везде и всюду говорил громко все, что думает, и коммунистическая полиция, огорошенная его бредовыми сентенциями, арестовала его, судила и надолго упекла за решетку. Квартиру опечатали, а Терезу отослали к матери.
Самый грустный мужчина вскоре в заключении умер, и мать с растратчиком и Терезой поселилась в маленькой квартирке в подгорном местечке. Терезин отчим служил в конторе, мать была продавщицей в магазине. Родила еще троих. Потом снова поглядела на себя в зеркало и обнаружила, что стала стара и уродлива.
Когда она заключила, что все потеряно, то начала искать виноватого. Виноваты были все: виноват был первый супруг, мужественный и нелюбимый, который не послушал ее, когда она шептала ему на ухо, чтобы был он осторожен; виноват был второй супруг, немужественный и любимый, который уволок ее из Праги в маленький городишко и гонялся за каждой юбкой, обрекая ее на невылазную ревность. Против обоих мужей она была бессильна. Единственный человек, который безраздельно принадлежал ей и не мог увильнуть от нее, заложница, вынужденная расплачиваться за всех остальных, была Тереза.
Впрочем, возможно, именно она и вправду была повинна в судьбе матери. Она, то есть та абсурдная встреча спермы самого мужественного с яйцеклеткой самой красивой. В ту роковую секунду, имя которой Тереза, стартовала в беге на длинную дистанцию исковерканная жизнь матери.
Мать не уставая объясняла Терезе, что быть матерью — значит всем жертвовать. Ее слова звучали убедительно, ибо за ними стоял опыт женщины, утратившей все ради своего ребенка. Тереза слушала и верила, что самая большая ценность в жизни — материнство и что оно при этом — великая жертва. Если материнство — воплощенная Жертва, тогда удел дочери — олицетворять Вину, которую никогда нельзя искупить.
Кундера "Невыносимая легкость бытия"
Пожалуй, еще в то время, когда Терезин дедушка, пражский торговец, стал во всеуслышанье благоговеть перед красотой своей дочери, Терезиной матери. Было ей тогда года три или четыре, и он любил разглагольствовать о том, как она похожа на образ Рафаэлевой мадонны. Четырехлетняя Терезина мать отлично это усвоила, и позже, сидя в гимназии за партой, вместо того чтобы слушать учителя, думала о том, на какие образы она похожа.
Когда пришло время выходить замуж, у нее объявилось девять претендентов. Все они коленопреклоненно толпились вокруг нее, а она стояла посредине, словно принцесса, и не знала, кого предпочесть: один был красивее, другой остроумнее, третий богаче, четвертый спортивнее, пятый из лучшей семьи, шестой читал стихи, седьмой исколесил весь мир, восьмой играл на скрипке, а девятый был изо всех самый мужественный. Но все они равно стояли перед ней на коленях и равно натерли на них мозоли.
И если в конце концов она выбрала девятого, то вовсе не потому, что он был мужественнее всех, а потому, что когда она шептала ему на ухо в минуты страсти “будь осторожен, будь очень осторожен!”, он умышленно не осторожничал, и ей пришлось поспешно выйти за него замуж, ибо вовремя не удалось найти доктора, который сделал бы ей аборт. Так родилась Тереза. Бесчисленная родня съехалась со всех концов страны и, склонясь над коляской, сюсюкала. Терезина мать не сюсюкала. Молчала. Думала об остальных восьмерых поклонниках, и все они казались ей лучше, чем этот девятый.
Она так же, как и ее дочь, любила смотреться в зеркало. В один прекрасный день она обнаружила, что вокруг глаз полно морщин, и сказала себе, что ее брак — сущая нелепица. Она встретила немужественного мужчину, у которого в прошлом было несколько растрат и два расторгнутых брака. Она ненавидела любовников, у которых на коленях были мозоли. Ей непреодолимо хотелось преклонить колени самой. Она упала на колени перед растратчиком и покинула мужа и Терезу.
И неожиданно самый мужественный мужчина сделался самым грустным. Он сделался таким грустным, что ему все стало трын-трава. Он везде и всюду говорил громко все, что думает, и коммунистическая полиция, огорошенная его бредовыми сентенциями, арестовала его, судила и надолго упекла за решетку. Квартиру опечатали, а Терезу отослали к матери.
Самый грустный мужчина вскоре в заключении умер, и мать с растратчиком и Терезой поселилась в маленькой квартирке в подгорном местечке. Терезин отчим служил в конторе, мать была продавщицей в магазине. Родила еще троих. Потом снова поглядела на себя в зеркало и обнаружила, что стала стара и уродлива.
Когда она заключила, что все потеряно, то начала искать виноватого. Виноваты были все: виноват был первый супруг, мужественный и нелюбимый, который не послушал ее, когда она шептала ему на ухо, чтобы был он осторожен; виноват был второй супруг, немужественный и любимый, который уволок ее из Праги в маленький городишко и гонялся за каждой юбкой, обрекая ее на невылазную ревность. Против обоих мужей она была бессильна. Единственный человек, который безраздельно принадлежал ей и не мог увильнуть от нее, заложница, вынужденная расплачиваться за всех остальных, была Тереза.
Впрочем, возможно, именно она и вправду была повинна в судьбе матери. Она, то есть та абсурдная встреча спермы самого мужественного с яйцеклеткой самой красивой. В ту роковую секунду, имя которой Тереза, стартовала в беге на длинную дистанцию исковерканная жизнь матери.
Мать не уставая объясняла Терезе, что быть матерью — значит всем жертвовать. Ее слова звучали убедительно, ибо за ними стоял опыт женщины, утратившей все ради своего ребенка. Тереза слушала и верила, что самая большая ценность в жизни — материнство и что оно при этом — великая жертва. Если материнство — воплощенная Жертва, тогда удел дочери — олицетворять Вину, которую никогда нельзя искупить.
Кундера "Невыносимая легкость бытия"
Where and when did this movement begin, which later turned into Theresa's life?
Perhaps, even at the time when Terezin’s grandfather, a Prague merchant, began to reverently revere the beauty of his daughter, Terezina’s mother. She was then three or four years old, and he liked to rant about how she looked like the image of the Raphael Madonna. Mother, four-year-old Terezina, learned this very well, and later, sitting in the gymnasium at her desk, instead of listening to the teacher, she thought about what images she looked like.
When the time came to marry, she announced nine applicants. All of them kneeling around her, and she stood in the middle, like a princess, and did not know whom to prefer: one was prettier, the other wittier, the third richer, the fourth more athletic, the fifth from the best family, the sixth read poetry, the seventh traveled the whole world, the eighth played the violin, and the ninth was the most courageous of all. But they all still knelt before her and rubbed calluses on them.
And if in the end she chose the ninth, it was not at all because he was the most courageous of all, but because when she whispered in his ear in moments of passion “be careful, be very careful!”, He deliberately did not be careful, and she I had to hurry to marry him, because in time I could not find a doctor who would have had an abortion. So Teresa was born. Countless relatives gathered from all over the country and, bending over the stroller, lisped. Teresina's mother did not lisp. Was silent. I thought about the other eight fans, and all of them seemed to her better than this ninth.
She, like her daughter, loved to look in the mirror. One fine day, she found that there were lots of wrinkles around her eyes, and told herself that her marriage was sheer absurdity. She met an unmanly man who in the past had several embezzlement and two divorced marriages. She hated lovers who had calluses on her lap. She irresistibly wanted to kneel herself. She fell to her knees in front of the embezzler and left her husband and Teresa.
And suddenly the most courageous man became the most sad. He became so sad that he became all sorts of grass. Everywhere and everywhere he said loudly everything he thinks, and the communist police, bewildered by his delusional maxims, arrested him, tried him and put him in jail for a long time. The apartment was sealed, and Teresa was sent to her mother.
The saddest man soon died in custody, and his mother and the embezzler and Theresa settled in a small apartment in a foothill place. Terezin's stepfather served in the office, his mother was a saleswoman in a store. I gave birth to three more. Then she looked at herself in the mirror again and found herself becoming old and ugly.
When she concluded that everything was lost, she began to look for the guilty. Everyone was to blame: the first husband was to blame, courageous and unloved, who did not listen to her when she whispered in his ear so that he was careful; the second husband was guilty, courageous and beloved, who dragged her from Prague to a small town and chased after each skirt, dooming her to indescribable jealousy. She was powerless against both husbands. The only person who completely belonged to her and could not evade her, the hostage, forced to pay for everyone else, was Teresa.
However, perhaps it was she who was really guilty of the fate of her mother. She, that is, that absurd encounter of the most courageous sperm with the most beautiful egg. In that fateful second, whose name is Theresa, the warped life of her mother started in a long distance run.
Mother tirelessly explained to Theresa that to be a mother means to sacrifice everything. Her words sounded convincing, because behind them stood the experience of a woman who had lost everything for her child. Teresa listened and believed that the greatest value in life was motherhood and that at the same time it was a great sacrifice. If motherhood is the embodied Sacrifice, then the daughter’s destiny is to personify Guilt, which can never be redeemed.
Kundera "The Unbearable Lightness of Being"
Perhaps, even at the time when Terezin’s grandfather, a Prague merchant, began to reverently revere the beauty of his daughter, Terezina’s mother. She was then three or four years old, and he liked to rant about how she looked like the image of the Raphael Madonna. Mother, four-year-old Terezina, learned this very well, and later, sitting in the gymnasium at her desk, instead of listening to the teacher, she thought about what images she looked like.
When the time came to marry, she announced nine applicants. All of them kneeling around her, and she stood in the middle, like a princess, and did not know whom to prefer: one was prettier, the other wittier, the third richer, the fourth more athletic, the fifth from the best family, the sixth read poetry, the seventh traveled the whole world, the eighth played the violin, and the ninth was the most courageous of all. But they all still knelt before her and rubbed calluses on them.
And if in the end she chose the ninth, it was not at all because he was the most courageous of all, but because when she whispered in his ear in moments of passion “be careful, be very careful!”, He deliberately did not be careful, and she I had to hurry to marry him, because in time I could not find a doctor who would have had an abortion. So Teresa was born. Countless relatives gathered from all over the country and, bending over the stroller, lisped. Teresina's mother did not lisp. Was silent. I thought about the other eight fans, and all of them seemed to her better than this ninth.
She, like her daughter, loved to look in the mirror. One fine day, she found that there were lots of wrinkles around her eyes, and told herself that her marriage was sheer absurdity. She met an unmanly man who in the past had several embezzlement and two divorced marriages. She hated lovers who had calluses on her lap. She irresistibly wanted to kneel herself. She fell to her knees in front of the embezzler and left her husband and Teresa.
And suddenly the most courageous man became the most sad. He became so sad that he became all sorts of grass. Everywhere and everywhere he said loudly everything he thinks, and the communist police, bewildered by his delusional maxims, arrested him, tried him and put him in jail for a long time. The apartment was sealed, and Teresa was sent to her mother.
The saddest man soon died in custody, and his mother and the embezzler and Theresa settled in a small apartment in a foothill place. Terezin's stepfather served in the office, his mother was a saleswoman in a store. I gave birth to three more. Then she looked at herself in the mirror again and found herself becoming old and ugly.
When she concluded that everything was lost, she began to look for the guilty. Everyone was to blame: the first husband was to blame, courageous and unloved, who did not listen to her when she whispered in his ear so that he was careful; the second husband was guilty, courageous and beloved, who dragged her from Prague to a small town and chased after each skirt, dooming her to indescribable jealousy. She was powerless against both husbands. The only person who completely belonged to her and could not evade her, the hostage, forced to pay for everyone else, was Teresa.
However, perhaps it was she who was really guilty of the fate of her mother. She, that is, that absurd encounter of the most courageous sperm with the most beautiful egg. In that fateful second, whose name is Theresa, the warped life of her mother started in a long distance run.
Mother tirelessly explained to Theresa that to be a mother means to sacrifice everything. Her words sounded convincing, because behind them stood the experience of a woman who had lost everything for her child. Teresa listened and believed that the greatest value in life was motherhood and that at the same time it was a great sacrifice. If motherhood is the embodied Sacrifice, then the daughter’s destiny is to personify Guilt, which can never be redeemed.
Kundera "The Unbearable Lightness of Being"
У записи 5 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
