Я ДЛЯ ТЕБЯ ВАЖНЕЕ ИЛИ БОГ?!
Рассказ
Верочка на минуту замолчала. Ее спокойное лицо мягко освещал ночник. Было далеко за полночь. Грустный разговор мерно тек между нашими душами, близость которых была много сильнее обычного родства далеко друг от друга живущих двоюродных сестер.
Верочка, всего двадцати шести лет от роду, болела раком. Уже несколько лет. За это время она научилась ничего не ждать, а просто жить. И сейчас особой болью ее был брак, а не болезнь. С браком происходило то, о чем она и подумать никогда не могла. Муж изменял ей, причем довольно давно. Но семью не бросал: и ради Верочки, и ради маленькой дочки. В то время как любовница его, о которой знал чуть ли не весь городок, готова была оставить свою семью в любую минуту, только бы он позвал. Но он не звал. Верочка не знала, почему. И не знала, как ей себя вести: гордо топнуть ножкой и прогнать его от себя? Или жить дальше как ни в чем не бывало? Душа ее так измучилась, что категорически отказывалась что-то решать. Муж ее не был плохим человеком, она и не считала его плохим. Но в его мире были другие правила. Ее правил он не любил и не принимал, как не мог принять, например, то, что она поет в церковном хоре: стеснялся этого перед своими друзьями, ей запрещал. А она бегала от него тайком, по-прежнему подпевая на клиросе.
Молчание затянулось. Обе мы мысленно ушли в прошлое, туда, где были девчонками и еще только знакомились со своими будущими мужьями.
— Как же так, Верочка, — прервала паузу я. — Как же так получилось? Почему Господь допустил это? Ведь мы ж с тобой молились, просили отвести человека, который не для тебя. Раз не отвел — значит, твой? Но какой же он твой? Сколько несчастья пришло в твою жизнь вместе с этим браком...
Верочка решительно подняла на меня свой взгляд. В нем была необычная для нее твердость и в то же время страдание.
— Милая сестричка, — она придвинулась ко мне ближе и почти обняла. — Есть то, о чем я тебе никогда не рассказывала. Большая ошибка. Наверное, самая большая ошибка в моей жизни. Да, мы просили тогда Бога помочь понять, суженый ли мне Игорь или нет. Просили дать знать, если нет. Просили обстоятельствами прояснить. И Бог все сделал, как мы просили, только вот я — подвела.
Я молчала в удивлении и ожидании продолжения. Действительно, просили. Но ведь не возникло же ни одного препятствия, которое можно было бы истолковать как повод отказаться от этого брака. Ничего же сомнительного не было. Немой вопрос в моих глазах вынудил Верочку продолжать скорее:
— Ты была далеко, письма шли долго. Сразу я не рассказала тебе, потому что предвидела твою реакцию: ты сказала бы, что нам с Игорем надо расстаться. А я не хотела такого расставания. Родители, друзья — их мнение и так постоянно давило на меня. Все с опаской относились к моей вере и ждали от меня брака как сигнала, что я нормальная. Если бы у меня появился другой или же Игорь бросил меня — все восприняли бы это как должное. А тут что было сказать? Нас развел Бог? Сказать, что не могу быть с Игорем, потому что он недостаточно верующий? Это был прямой путь к скандалу, а мама, пожалуй, выдала бы меня за первого встречного.
— Да что там случилось у вас?! Рассказывай уже!
Верочка вздрогнула.
— Была воскресная служба. Игорь, который сопровождать меня отказывался, должен был по окончании Литургии ждать меня на улице у входа. Ты же знаешь наш городок: все как всегда по заведенному порядку. Но только не в тот день, а я взяла и заранее без всяких сомнений сказала Игорю точное время, когда выйду. И задержалась на сорок минут. Для меня они пролетели быстро — всего лишь молебен. А для Игоря показались вечностью. Когда я вышла, он был просто в ярости. Все мои «заморочки» с молитвами, службами, отказом от близости — давно его раздражали. Но тут был положен предел его терпению. Вот эти самые сорок минут стали последней каплей. Он не орал на меня, как обычно, а тихо проговорил сквозь зубы: «Выбирай здесь и сейчас: я для тебя важнее или Бог?!»
Верочка на минуту остановилась. Чуть склонясь, отвела взгляд в сторону. В стеклянном плафоне ночника отчаянно билась мошка. Воспоминания давили, но она решительно продолжила:
— Вот оно — да, сестричка? То, чего мы просили. Разве есть на этот его вопрос два ответа? Только один: только «Бог!» Скажи я тогда это слово, он развернулся бы и ушел навсегда. Возможно, был бы счастлив сейчас с другой, более подходящей ему женщиной. Но я струсила. Испугалась. Быстро прошептав про себя «Господи, прости!», сказала Игорю: «Ты, ты важнее».
Он успокоился тогда, стал снисходительнее относиться к моей религиозности. Дело быстрее пошло к свадьбе. Но я с тех пор не знала покоя. Ни исповедь, ни разговоры с батюшкой — ничто не истребляло поселившееся во мне убеждение, что я совершила предательство. Предала Бога, протянувшего мне руку спасения. Плюнула на нее, предварительно извинившись. Я знаю, что Бог простил. Но я себя не простила. И глубокая печаль с тех пор живет в моей душе. Что бы со мной ни происходило, какие бы беды и напасти ни случались — я их заслужила. Я все потерплю, лишь бы Господь принял меня после смерти в Свои объятия.
Она замолчала. Обнявшись, мы обе тихо плакали. Это была наша последняя встреча: через два месяца Верочка умерла.
Ольга Просветова
Рассказ
Верочка на минуту замолчала. Ее спокойное лицо мягко освещал ночник. Было далеко за полночь. Грустный разговор мерно тек между нашими душами, близость которых была много сильнее обычного родства далеко друг от друга живущих двоюродных сестер.
Верочка, всего двадцати шести лет от роду, болела раком. Уже несколько лет. За это время она научилась ничего не ждать, а просто жить. И сейчас особой болью ее был брак, а не болезнь. С браком происходило то, о чем она и подумать никогда не могла. Муж изменял ей, причем довольно давно. Но семью не бросал: и ради Верочки, и ради маленькой дочки. В то время как любовница его, о которой знал чуть ли не весь городок, готова была оставить свою семью в любую минуту, только бы он позвал. Но он не звал. Верочка не знала, почему. И не знала, как ей себя вести: гордо топнуть ножкой и прогнать его от себя? Или жить дальше как ни в чем не бывало? Душа ее так измучилась, что категорически отказывалась что-то решать. Муж ее не был плохим человеком, она и не считала его плохим. Но в его мире были другие правила. Ее правил он не любил и не принимал, как не мог принять, например, то, что она поет в церковном хоре: стеснялся этого перед своими друзьями, ей запрещал. А она бегала от него тайком, по-прежнему подпевая на клиросе.
Молчание затянулось. Обе мы мысленно ушли в прошлое, туда, где были девчонками и еще только знакомились со своими будущими мужьями.
— Как же так, Верочка, — прервала паузу я. — Как же так получилось? Почему Господь допустил это? Ведь мы ж с тобой молились, просили отвести человека, который не для тебя. Раз не отвел — значит, твой? Но какой же он твой? Сколько несчастья пришло в твою жизнь вместе с этим браком...
Верочка решительно подняла на меня свой взгляд. В нем была необычная для нее твердость и в то же время страдание.
— Милая сестричка, — она придвинулась ко мне ближе и почти обняла. — Есть то, о чем я тебе никогда не рассказывала. Большая ошибка. Наверное, самая большая ошибка в моей жизни. Да, мы просили тогда Бога помочь понять, суженый ли мне Игорь или нет. Просили дать знать, если нет. Просили обстоятельствами прояснить. И Бог все сделал, как мы просили, только вот я — подвела.
Я молчала в удивлении и ожидании продолжения. Действительно, просили. Но ведь не возникло же ни одного препятствия, которое можно было бы истолковать как повод отказаться от этого брака. Ничего же сомнительного не было. Немой вопрос в моих глазах вынудил Верочку продолжать скорее:
— Ты была далеко, письма шли долго. Сразу я не рассказала тебе, потому что предвидела твою реакцию: ты сказала бы, что нам с Игорем надо расстаться. А я не хотела такого расставания. Родители, друзья — их мнение и так постоянно давило на меня. Все с опаской относились к моей вере и ждали от меня брака как сигнала, что я нормальная. Если бы у меня появился другой или же Игорь бросил меня — все восприняли бы это как должное. А тут что было сказать? Нас развел Бог? Сказать, что не могу быть с Игорем, потому что он недостаточно верующий? Это был прямой путь к скандалу, а мама, пожалуй, выдала бы меня за первого встречного.
— Да что там случилось у вас?! Рассказывай уже!
Верочка вздрогнула.
— Была воскресная служба. Игорь, который сопровождать меня отказывался, должен был по окончании Литургии ждать меня на улице у входа. Ты же знаешь наш городок: все как всегда по заведенному порядку. Но только не в тот день, а я взяла и заранее без всяких сомнений сказала Игорю точное время, когда выйду. И задержалась на сорок минут. Для меня они пролетели быстро — всего лишь молебен. А для Игоря показались вечностью. Когда я вышла, он был просто в ярости. Все мои «заморочки» с молитвами, службами, отказом от близости — давно его раздражали. Но тут был положен предел его терпению. Вот эти самые сорок минут стали последней каплей. Он не орал на меня, как обычно, а тихо проговорил сквозь зубы: «Выбирай здесь и сейчас: я для тебя важнее или Бог?!»
Верочка на минуту остановилась. Чуть склонясь, отвела взгляд в сторону. В стеклянном плафоне ночника отчаянно билась мошка. Воспоминания давили, но она решительно продолжила:
— Вот оно — да, сестричка? То, чего мы просили. Разве есть на этот его вопрос два ответа? Только один: только «Бог!» Скажи я тогда это слово, он развернулся бы и ушел навсегда. Возможно, был бы счастлив сейчас с другой, более подходящей ему женщиной. Но я струсила. Испугалась. Быстро прошептав про себя «Господи, прости!», сказала Игорю: «Ты, ты важнее».
Он успокоился тогда, стал снисходительнее относиться к моей религиозности. Дело быстрее пошло к свадьбе. Но я с тех пор не знала покоя. Ни исповедь, ни разговоры с батюшкой — ничто не истребляло поселившееся во мне убеждение, что я совершила предательство. Предала Бога, протянувшего мне руку спасения. Плюнула на нее, предварительно извинившись. Я знаю, что Бог простил. Но я себя не простила. И глубокая печаль с тех пор живет в моей душе. Что бы со мной ни происходило, какие бы беды и напасти ни случались — я их заслужила. Я все потерплю, лишь бы Господь принял меня после смерти в Свои объятия.
Она замолчала. Обнявшись, мы обе тихо плакали. Это была наша последняя встреча: через два месяца Верочка умерла.
Ольга Просветова
I AM FOR YOU IMPORTANT OR GOD ?!
Story
Verochka was silent for a minute. Her calm face was softly lit by a nightlight. It was well past midnight. A sad conversation measuredly flowed between our souls, whose closeness was much stronger than the usual kinship of living cousins far apart.
Verochka, only twenty-six years old, suffered from cancer. For several years now. During this time, she learned not to wait, but just to live. And now her particular pain was marriage, not illness. What happened to the marriage was something she could never think of. Husband cheated on her, and quite a while. But he didn’t leave his family: for the sake of Verochka, and for the sake of a little daughter. While his mistress, about whom almost the whole town knew, was ready to leave his family at any moment, if only he would call. But he did not call. Verochka did not know why. And she did not know how to behave to her: proudly stamp her leg and drive him away from her? Or live on as if nothing had happened? Her soul was so exhausted that she categorically refused to decide anything. Her husband was not a bad person, she did not consider him a bad person. But in his world there were other rules. He did not like her rules and did not accept, as he could not accept, for example, what she sings in the church choir: he was embarrassed by this before his friends, forbade her. And she ran from him secretly, still singing along the choir.
The silence dragged on. Both of us mentally went into the past, to where we were girls and were just getting to know our future husbands.
“How so, Verochka,” I interrupted the pause. - How did it happen? Why did the Lord allow this? After all, we prayed with you, asked to take away a person who is not for you. If I didn’t take it away, then yours? But what is yours? How much misfortune has come into your life with this marriage ...
Verochka resolutely raised her gaze to me. It was unusual for her hardness and at the same time suffering.
“Sweet sister,” she moved closer to me and almost hugged me. “There is something that I never told you about.” Big mistake. Probably the biggest mistake in my life. Yes, we asked God then to help me understand whether Igor was narrowed to me or not. Asked to let you know if not. They asked me to clarify the circumstances. And God did everything, as we asked, only now I let you down.
I was silent in surprise and in expectation of continuation. Indeed, they asked. But after all, not a single obstacle arose that could be interpreted as an excuse to abandon this marriage. There was nothing doubtful. A dumb question in my eyes forced Verochka to continue rather:
“You were far away; the letters went a long time.” I didn’t tell you right away because I foresaw your reaction: you would say that Igor and I need to leave. And I didn’t want such a separation. Parents, friends - their opinion was constantly pressing me. Everyone was wary of my faith and expected marriage from me as a signal that I was normal. If I had another, or if Igor abandoned me, everyone would take it for granted. And then what was there to say? Has God divorced us? To say that I can’t be with Igor because he is not a believer? It was a direct path to scandal, and my mother, perhaps, would have passed me off as the first person I met.
“What happened to you there ?!” Tell me already!
Verochka flinched.
- It was a Sunday service. Igor, who refused to accompany me, had to wait for me on the street at the entrance at the end of the Liturgy. You know our town: everything is as usual in the usual manner. But not on that day, but I took it and in advance without any doubt told Igor the exact time when I would leave. And lingered for forty minutes. For me, they flew quickly - just a prayer service. And for Igor it seemed like an eternity. When I went out, he was just furious. All my "troubles" with prayers, services, refusal of intimacy - annoyed him for a long time. But there was a limit to his patience. These very forty minutes were the last straw. He did not yell at me, as usual, but quietly said through gritted teeth: “Choose here and now: am I more important to you or God ?!”
Verochka stopped for a minute. Slightly bending down, she looked away. In a glass lampshade of a night lamp, a midge frantically fought. Memories crushed, but she resolutely continued:
- Here it is - yes, sister? What we requested. Are there two answers to this question of his? Only one: only “God!” If I had said that word, he would have turned around and left forever. Perhaps I would be happy now with another, more suitable woman. But I was chickened. I got scared. Whispering quickly to herself, “Lord, forgive me!” She said to Igor: “You, you are more important.”
He calmed down then, became more condescending to my religiosity. It quickly went to the wedding. But since then I have not known peace. Neither confession, nor conversations with the priest - nothing destroyed the belief that settled in me that I had committed treason. Betrayed God, who held out my hand of salvation. She spat at her, having apologized previously. I know that God has forgiven. But I didn’t forgive myself. And a deep sadness has been living in my soul ever since. No matter what happens to me, no matter what troubles
Story
Verochka was silent for a minute. Her calm face was softly lit by a nightlight. It was well past midnight. A sad conversation measuredly flowed between our souls, whose closeness was much stronger than the usual kinship of living cousins far apart.
Verochka, only twenty-six years old, suffered from cancer. For several years now. During this time, she learned not to wait, but just to live. And now her particular pain was marriage, not illness. What happened to the marriage was something she could never think of. Husband cheated on her, and quite a while. But he didn’t leave his family: for the sake of Verochka, and for the sake of a little daughter. While his mistress, about whom almost the whole town knew, was ready to leave his family at any moment, if only he would call. But he did not call. Verochka did not know why. And she did not know how to behave to her: proudly stamp her leg and drive him away from her? Or live on as if nothing had happened? Her soul was so exhausted that she categorically refused to decide anything. Her husband was not a bad person, she did not consider him a bad person. But in his world there were other rules. He did not like her rules and did not accept, as he could not accept, for example, what she sings in the church choir: he was embarrassed by this before his friends, forbade her. And she ran from him secretly, still singing along the choir.
The silence dragged on. Both of us mentally went into the past, to where we were girls and were just getting to know our future husbands.
“How so, Verochka,” I interrupted the pause. - How did it happen? Why did the Lord allow this? After all, we prayed with you, asked to take away a person who is not for you. If I didn’t take it away, then yours? But what is yours? How much misfortune has come into your life with this marriage ...
Verochka resolutely raised her gaze to me. It was unusual for her hardness and at the same time suffering.
“Sweet sister,” she moved closer to me and almost hugged me. “There is something that I never told you about.” Big mistake. Probably the biggest mistake in my life. Yes, we asked God then to help me understand whether Igor was narrowed to me or not. Asked to let you know if not. They asked me to clarify the circumstances. And God did everything, as we asked, only now I let you down.
I was silent in surprise and in expectation of continuation. Indeed, they asked. But after all, not a single obstacle arose that could be interpreted as an excuse to abandon this marriage. There was nothing doubtful. A dumb question in my eyes forced Verochka to continue rather:
“You were far away; the letters went a long time.” I didn’t tell you right away because I foresaw your reaction: you would say that Igor and I need to leave. And I didn’t want such a separation. Parents, friends - their opinion was constantly pressing me. Everyone was wary of my faith and expected marriage from me as a signal that I was normal. If I had another, or if Igor abandoned me, everyone would take it for granted. And then what was there to say? Has God divorced us? To say that I can’t be with Igor because he is not a believer? It was a direct path to scandal, and my mother, perhaps, would have passed me off as the first person I met.
“What happened to you there ?!” Tell me already!
Verochka flinched.
- It was a Sunday service. Igor, who refused to accompany me, had to wait for me on the street at the entrance at the end of the Liturgy. You know our town: everything is as usual in the usual manner. But not on that day, but I took it and in advance without any doubt told Igor the exact time when I would leave. And lingered for forty minutes. For me, they flew quickly - just a prayer service. And for Igor it seemed like an eternity. When I went out, he was just furious. All my "troubles" with prayers, services, refusal of intimacy - annoyed him for a long time. But there was a limit to his patience. These very forty minutes were the last straw. He did not yell at me, as usual, but quietly said through gritted teeth: “Choose here and now: am I more important to you or God ?!”
Verochka stopped for a minute. Slightly bending down, she looked away. In a glass lampshade of a night lamp, a midge frantically fought. Memories crushed, but she resolutely continued:
- Here it is - yes, sister? What we requested. Are there two answers to this question of his? Only one: only “God!” If I had said that word, he would have turned around and left forever. Perhaps I would be happy now with another, more suitable woman. But I was chickened. I got scared. Whispering quickly to herself, “Lord, forgive me!” She said to Igor: “You, you are more important.”
He calmed down then, became more condescending to my religiosity. It quickly went to the wedding. But since then I have not known peace. Neither confession, nor conversations with the priest - nothing destroyed the belief that settled in me that I had committed treason. Betrayed God, who held out my hand of salvation. She spat at her, having apologized previously. I know that God has forgiven. But I didn’t forgive myself. And a deep sadness has been living in my soul ever since. No matter what happens to me, no matter what troubles
У записи 8 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
