И вот Авраам идет, находит землю обетованную; и тут Господь ему обещает сына, который будет началом великого, несметного народа. И рождается сын, Исаак. Короткое время проходит, каких-то десять-двенадцать лет, и Тот же Бог, Который обещал Аврааму в лице этого сына наследие вечное, ему повелевает: сына взять и принести в кровавую жертву... И снова сказывается это качество, это свойство подлинной, основной веры в Бога, а не в то, что Он так или иначе выразил. Неверующий, вернее, каждый из нас, вероятно, обратился бы к Богу и сказал: Господи — Ты Себе противоречишь, что же Твое обетование — как же из Исаака может родиться потомство мне, если я сейчас его принесу в кровавую жертву?... Это было бы разумно, но это было бы актом недоверия к Богу. И Авраам не ставит этого вопроса, потому что его вера обращена не на то, что говорит Бог, а на Того, Кто говорит. Он не ставит вопроса о том, что Бог Себе противоречит, он предоставляет Богу знать, противоречит Он или нет, и что Он имеет в виду. Авраам поступает так: я доверился этому Богу, я и теперь доверяюсь... И он берет своего мальчика и ведет на заклание, и мы знаем, как это кончается; Господь заменил Исаака животным; это — дело Божие; но дело Авраама было — совершенная вера, понятая именно как доверие — безграничное, полное, спокойное доверие. Причем “спокойное”: не без боли, не без ужаса, не без содрогания. Но только такое доверие, которое давало возможность не то чтобы превозмочь, а оставить душу совершенно открытой и для боли, и для чуда.
И вопрос, который в Евангелии Христос ставит в области веры, это именно вопрос: как ты относишься ко Мне? НЕ к Моим обетованиям, а ко Мне лично… Вы, наверное, помните рассказ о том, как Христос на пути в Иерусалим говорил Своим ученикам, что Ему надлежит идти во Святой Град, быть предану в руки грешников, быть убиену и воскреснуть. И в этот момент двое из Его учеников вышли к Нему: дай нам сесть одесную и ошуюю от Тебя!.. Во всём, что Христос говорил о восхождении Своем в Иерусалим, о грядущих страстях, о Воскресении после страшной голгофской смерти, они услышали только то, что относилось к ним: Он воскреснет. Он победит; и тогда Он будет царем, и тогда настанет наша очередь торжествовать... Они совершенно пропустили страшное благовестие о страстях и смерти. Они пережили только то, что касалось их, а мимо Христа и Его судьбы — прошли. И вот они просят, чтобы когда настанет победа — забывая, какой ценой она будет получена — сесть им по правую и левую руку Христа в славе Его... Христос им не отказывает, Он подводит их к самому сердцу беседы и спрашивает: Способны ли вы, готовы ли вы погрузиться в этот ужас, в который Я буду погружен, креститься тем крещением, каким Я буду креститься (по-гречески слово, которое мы переводим “крещение”, значит просто “погружение с головой”)? Другими словами: Готовы ли вы остаться при Мне, когда ночь сойдет и ужас окутает Меня? Останетесь ли вы при Мне в Моей оставленности, когда Я буду побежден, поруган, убит? Пройдете ли вы через все то, что есть Моя судьба, пока Я не стану победителем? И ученики отвечают согласием. Своим утверждением они свидетельствуют, что готовы быть Его друзьями, что бы ни случилось; ибо это-то и делает друга: готовность не уйти, что ни случись... И Христос в этот момент им говорит: Крещением, которым Я крещусь, вы будете креститься, чашу, которую Я пью, вы будете пить — а что касается до седения по правую и левую руку от Меня — не от Меня зависит дать... Иначе говоря: Христос им обещает крестный путь — именно путь, но ничего дальше; только то, что если говорит Бог, то, конечно, это будет добро: почему вы беспокоитесь о победном дне? Разве Я забуду тех, кто остался Мне верным другом в дни испытания? — но никакого земного обещания, никакой “приманки”...
В этом, мне кажется, первое, самое существенное, что можно сказать о вере; что нет веры, которая основана, которая обращена на мировоззрения, на понятия. То, что, скажем, миллионы людей считают христианское мировоззрение самым убедительным или самым соответствующим — или не соответствующим — данным науки — не представляет собой веры, пока нет встречи с Богом или пока нет такого личного отношения к Нему. Потому что мировоззрение, в порядке вероучения, в порядке догматики, за двадцать веков развивалось и расцветало; скажем сейчас мы принимаем инославных в Православие после долгой вероучительной подготовки; в Деяниях же апостольских мы читаем рассказ (см. 8, 26-40) о том, как Филипп встретил евнуха, читавшего Исайю; он ему объяснил, что Тот, о Котором говорится в книге Исайи — Христос. Этот человек каким-то чудом, прозрением этому поверил, уловил какую-то несомненную убедительность в том, что говорил Филипп, и говорит: Вот здесь вода, что мне мешает креститься?. Всё, что он знал вообще о Евангелии, это то, что Иисус Христос есть тот самый Муж скорбей, Который описан в конце 52 и 53 главе Исайи. Вся его вера была только в личность Христа, о Котором, в сущности, он знал так мало, по сравнению с тем, что средний культурный европеец может знать. Но это было личное: он Христа нашел, и на этом можно было совершить его крещение.
Митрополит Антоний (Сурожский)
И вопрос, который в Евангелии Христос ставит в области веры, это именно вопрос: как ты относишься ко Мне? НЕ к Моим обетованиям, а ко Мне лично… Вы, наверное, помните рассказ о том, как Христос на пути в Иерусалим говорил Своим ученикам, что Ему надлежит идти во Святой Град, быть предану в руки грешников, быть убиену и воскреснуть. И в этот момент двое из Его учеников вышли к Нему: дай нам сесть одесную и ошуюю от Тебя!.. Во всём, что Христос говорил о восхождении Своем в Иерусалим, о грядущих страстях, о Воскресении после страшной голгофской смерти, они услышали только то, что относилось к ним: Он воскреснет. Он победит; и тогда Он будет царем, и тогда настанет наша очередь торжествовать... Они совершенно пропустили страшное благовестие о страстях и смерти. Они пережили только то, что касалось их, а мимо Христа и Его судьбы — прошли. И вот они просят, чтобы когда настанет победа — забывая, какой ценой она будет получена — сесть им по правую и левую руку Христа в славе Его... Христос им не отказывает, Он подводит их к самому сердцу беседы и спрашивает: Способны ли вы, готовы ли вы погрузиться в этот ужас, в который Я буду погружен, креститься тем крещением, каким Я буду креститься (по-гречески слово, которое мы переводим “крещение”, значит просто “погружение с головой”)? Другими словами: Готовы ли вы остаться при Мне, когда ночь сойдет и ужас окутает Меня? Останетесь ли вы при Мне в Моей оставленности, когда Я буду побежден, поруган, убит? Пройдете ли вы через все то, что есть Моя судьба, пока Я не стану победителем? И ученики отвечают согласием. Своим утверждением они свидетельствуют, что готовы быть Его друзьями, что бы ни случилось; ибо это-то и делает друга: готовность не уйти, что ни случись... И Христос в этот момент им говорит: Крещением, которым Я крещусь, вы будете креститься, чашу, которую Я пью, вы будете пить — а что касается до седения по правую и левую руку от Меня — не от Меня зависит дать... Иначе говоря: Христос им обещает крестный путь — именно путь, но ничего дальше; только то, что если говорит Бог, то, конечно, это будет добро: почему вы беспокоитесь о победном дне? Разве Я забуду тех, кто остался Мне верным другом в дни испытания? — но никакого земного обещания, никакой “приманки”...
В этом, мне кажется, первое, самое существенное, что можно сказать о вере; что нет веры, которая основана, которая обращена на мировоззрения, на понятия. То, что, скажем, миллионы людей считают христианское мировоззрение самым убедительным или самым соответствующим — или не соответствующим — данным науки — не представляет собой веры, пока нет встречи с Богом или пока нет такого личного отношения к Нему. Потому что мировоззрение, в порядке вероучения, в порядке догматики, за двадцать веков развивалось и расцветало; скажем сейчас мы принимаем инославных в Православие после долгой вероучительной подготовки; в Деяниях же апостольских мы читаем рассказ (см. 8, 26-40) о том, как Филипп встретил евнуха, читавшего Исайю; он ему объяснил, что Тот, о Котором говорится в книге Исайи — Христос. Этот человек каким-то чудом, прозрением этому поверил, уловил какую-то несомненную убедительность в том, что говорил Филипп, и говорит: Вот здесь вода, что мне мешает креститься?. Всё, что он знал вообще о Евангелии, это то, что Иисус Христос есть тот самый Муж скорбей, Который описан в конце 52 и 53 главе Исайи. Вся его вера была только в личность Христа, о Котором, в сущности, он знал так мало, по сравнению с тем, что средний культурный европеец может знать. Но это было личное: он Христа нашел, и на этом можно было совершить его крещение.
Митрополит Антоний (Сурожский)
And so Abraham goes, finds the promised land; and then the Lord promises him a son, who will be the beginning of a great, innumerable people. And a son is born, Isaac. A short time passes, some ten to twelve years, and the same God, who promised Abraham in the person of this son an eternal inheritance, commands him: to take his son and make a bloody sacrifice ... And again this quality affects, this property is genuine, basic faith in God, not what He expressed one way or another. An unbeliever, or rather, each of us would probably turn to God and say: Lord - You contradict Yourselves, what is Your promise - how can posterity be born from Isaac to me if I now bring him a bloody sacrifice? ... This it would be reasonable, but it would be an act of distrust of God. And Abraham does not raise this question, because his faith is not turned on what God says, but on the One who speaks. He does not raise the question that God contradicts Himself; he allows God to know whether He contradicts or not, and what He means. Abraham does this: I trusted this God, and now I trust ... And he takes his boy and leads to the slaughter, and we know how it ends; The Lord replaced Isaac with an animal; it is the work of God; but the work of Abraham was - perfect faith, understood precisely as trust - unlimited, complete, calm trust. And “calm”: not without pain, not without horror, not without shudder. But only such confidence, which made it possible not only to overcome, but to leave the soul completely open for pain and for miracles.
And the question that Christ poses in the field of faith in the gospel is precisely the question: how do you feel about me? NOT to My promises, but to Me personally ... You probably remember the story of how Christ on the way to Jerusalem told His disciples that He should go to the Holy City, be betrayed into the hands of sinners, be killed and rise again. And at that moment two of His disciples came to Him: let us sit on the right hand and your neck from You! .. In all that Christ spoke of His ascent to Jerusalem, of impending passions, of the Resurrection after the terrible Calvary death, they heard only that that related to them: He will rise again. He will win; and then He will be king, and then it will be our turn to triumph ... They completely missed the terrible gospel of passions and death. They survived only that which concerned them, but they passed by Christ and His fate. And so they ask that when the victory comes - forgetting at what price it will be received - to sit on the right and left hand of Christ in His glory ... Christ does not refuse them, He brings them to the very heart of the conversation and asks: Are you capable , are you ready to plunge into this horror into which I will be immersed, to be baptized with the baptism with which I will be baptized (in Greek, the word that we translate is “baptism” means simply “immersion with the head”)? In other words: Are you ready to stay with Me when the night comes down and horror envelops Me? Will you remain with Me in My abandonment when I will be defeated, scolded, killed? Will you go through all that is My destiny until I become a winner? And the students respond with consent. With their affirmation, they testify that they are ready to be His friends, no matter what happens; for this is what makes a friend: a willingness not to leave, no matter what happens ... And Christ at that moment says to them: By the baptism with which I am baptized, you will be baptized, the cup that I drink, you will drink - and as for information on the right and left hand of Me is not up to Me to give ... In other words: Christ promises the Way of the Cross to them - this is the way, but nothing further; only that if God says, then, of course, it will be good: why are you worried about victory day? Will I forget those who remained to me a true friend in the days of trial? - but no earthly promise, no “bait” ...
In this, it seems to me, the first, most essential thing that can be said about faith; that there is no faith that is founded, which is directed at worldviews, concepts. The fact that, let’s say, millions of people consider the Christian worldview to be the most convincing or most appropriate - or not relevant - to the data of science - does not constitute faith until there is a meeting with God or until there is such a personal attitude towards Him. Because the worldview, in the order of dogma, in the order of dogma, has developed and flourished over twenty centuries; let's say now we accept non-Orthodox into Orthodoxy after a long doctrinal training; in the Acts of the Apostles we read a story (see 8, 26–40) about how Philip met the eunuch who read Isaiah; he explained to him that the One that is spoken of in the book of Isaiah is Christ. This man, by some miracle, believed in this insight, caught some certain convincingness in what Philip said, and said: Here is water, what prevents me from being baptized ?. All that he knew about the gospel in general was that Jesus Christ is the same Man of Sorrows who is described at the end of chapters 52 and 53 of Isaiah. All his faith was only in the person of Christ, about whom, in fact, he knew so little compared to the fact that the average cultural European
And the question that Christ poses in the field of faith in the gospel is precisely the question: how do you feel about me? NOT to My promises, but to Me personally ... You probably remember the story of how Christ on the way to Jerusalem told His disciples that He should go to the Holy City, be betrayed into the hands of sinners, be killed and rise again. And at that moment two of His disciples came to Him: let us sit on the right hand and your neck from You! .. In all that Christ spoke of His ascent to Jerusalem, of impending passions, of the Resurrection after the terrible Calvary death, they heard only that that related to them: He will rise again. He will win; and then He will be king, and then it will be our turn to triumph ... They completely missed the terrible gospel of passions and death. They survived only that which concerned them, but they passed by Christ and His fate. And so they ask that when the victory comes - forgetting at what price it will be received - to sit on the right and left hand of Christ in His glory ... Christ does not refuse them, He brings them to the very heart of the conversation and asks: Are you capable , are you ready to plunge into this horror into which I will be immersed, to be baptized with the baptism with which I will be baptized (in Greek, the word that we translate is “baptism” means simply “immersion with the head”)? In other words: Are you ready to stay with Me when the night comes down and horror envelops Me? Will you remain with Me in My abandonment when I will be defeated, scolded, killed? Will you go through all that is My destiny until I become a winner? And the students respond with consent. With their affirmation, they testify that they are ready to be His friends, no matter what happens; for this is what makes a friend: a willingness not to leave, no matter what happens ... And Christ at that moment says to them: By the baptism with which I am baptized, you will be baptized, the cup that I drink, you will drink - and as for information on the right and left hand of Me is not up to Me to give ... In other words: Christ promises the Way of the Cross to them - this is the way, but nothing further; only that if God says, then, of course, it will be good: why are you worried about victory day? Will I forget those who remained to me a true friend in the days of trial? - but no earthly promise, no “bait” ...
In this, it seems to me, the first, most essential thing that can be said about faith; that there is no faith that is founded, which is directed at worldviews, concepts. The fact that, let’s say, millions of people consider the Christian worldview to be the most convincing or most appropriate - or not relevant - to the data of science - does not constitute faith until there is a meeting with God or until there is such a personal attitude towards Him. Because the worldview, in the order of dogma, in the order of dogma, has developed and flourished over twenty centuries; let's say now we accept non-Orthodox into Orthodoxy after a long doctrinal training; in the Acts of the Apostles we read a story (see 8, 26–40) about how Philip met the eunuch who read Isaiah; he explained to him that the One that is spoken of in the book of Isaiah is Christ. This man, by some miracle, believed in this insight, caught some certain convincingness in what Philip said, and said: Here is water, what prevents me from being baptized ?. All that he knew about the gospel in general was that Jesus Christ is the same Man of Sorrows who is described at the end of chapters 52 and 53 of Isaiah. All his faith was only in the person of Christ, about whom, in fact, he knew so little compared to the fact that the average cultural European
У записи 10 лайков,
0 репостов,
305 просмотров.
0 репостов,
305 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
