Проклятие смерти никогда не было со стороны Бога «судебным преследованием». Смерть была наказанием любящего Отца, а не тупым гневом тирана. Она исправляла и поучала. Она препятствовала увековечиванию расколотой жизни, была помехой беспечному пребыванию в противоприродном положении. Она не только полагала предел распаду нашей природы, но через присущую ей смертную тоску помогала человеку войти в сознание его положения и повернуться к Богу. Также и неправая воля сатаны могла проявиться только с правого соизволения Божия. Произвол сатаны был не только ограничен Божественной волей, но и использован ею, что мы видим в истории Иова.
Итак, ни смерть, ни господство сатаны никогда не были чисто негативными. Они уже были знаками и средствами Божественной любви.
Но в момент искупления демонские силы теряют свою власть, и в отношениях между Богом и человеком происходит изменение. Можно было бы сказать, что Бог изменяет Свою педагогику: Он отнимает у сатаны право господства над человечеством; грех уничтожен, владычество лукавого сокрушено. Поэтому слово «выкуп» приобретает теперь другое значение: это – отданный диаволу долг, как подчеркивается в святоотеческой литературе первых веков. Бог дал диаволу власть, но потом отнял ее за то, что он превысил свои права и напал на неповинного. Ириней, Ориген, Григорий Нисский показывают, как сатана, хотевший завладеть единственным человеческим Существом, над Которым он не имел власти, справедливо лишился всякой власти. Некоторые отцы, в особенности святой Григорий Нисский, предлагают нам символ «Божественной хитрости»; человеческая природа Христа была как бы приманкой на крючке Его Божества. Диавол бросился на жертву, но крючок пронзил его: он не может поглотить Бога и умирает.
Долг, уплаченный Богу, и долг, уплаченный диаволу; два эти образа полноценны лишь вместе взятые для обозначения в существе своем непостижимого деяния, которым Христос вернул нам достоинство сынов Божиих.
(Владимир Лосский, "Догматическое богословие")
Итак, ни смерть, ни господство сатаны никогда не были чисто негативными. Они уже были знаками и средствами Божественной любви.
Но в момент искупления демонские силы теряют свою власть, и в отношениях между Богом и человеком происходит изменение. Можно было бы сказать, что Бог изменяет Свою педагогику: Он отнимает у сатаны право господства над человечеством; грех уничтожен, владычество лукавого сокрушено. Поэтому слово «выкуп» приобретает теперь другое значение: это – отданный диаволу долг, как подчеркивается в святоотеческой литературе первых веков. Бог дал диаволу власть, но потом отнял ее за то, что он превысил свои права и напал на неповинного. Ириней, Ориген, Григорий Нисский показывают, как сатана, хотевший завладеть единственным человеческим Существом, над Которым он не имел власти, справедливо лишился всякой власти. Некоторые отцы, в особенности святой Григорий Нисский, предлагают нам символ «Божественной хитрости»; человеческая природа Христа была как бы приманкой на крючке Его Божества. Диавол бросился на жертву, но крючок пронзил его: он не может поглотить Бога и умирает.
Долг, уплаченный Богу, и долг, уплаченный диаволу; два эти образа полноценны лишь вместе взятые для обозначения в существе своем непостижимого деяния, которым Христос вернул нам достоинство сынов Божиих.
(Владимир Лосский, "Догматическое богословие")
The curse of death was never a “prosecution” from God. Death was the punishment of a loving Father, not the dull wrath of a tyrant. She corrected and taught. It prevented the perpetuation of a split life, was an obstacle to a careless stay in an unnatural situation. She not only set the limit to the decay of our nature, but through her inherent mortal longing helped a person to become conscious of his position and turn to God. Also, the wrong will of Satan could be manifested only with God's rightful will. The arbitrariness of Satan was not only limited by the Divine will, but also used by it, which we see in the history of Job.
So, neither death nor the rule of Satan has ever been purely negative. They were already signs and means of divine love.
But at the time of atonement, demonic powers lose their power, and a change occurs in the relationship between God and man. One could say that God is changing His pedagogy: He takes away from Satan the right to rule over humanity; sin is destroyed, the dominion of the evil one is broken. Therefore, the word "ransom" now takes on a different meaning: it is a debt given to the devil, as emphasized in the patristic literature of the first centuries. God gave the devil power, but then took it away because he exceeded his rights and attacked the innocent. Irenaeus, Origen, Gregory of Nyssa show how Satan, who wanted to take possession of the only human Being over whom He had no power, rightly lost all power. Some fathers, especially St. Gregory of Nyssa, offer us a symbol of "divine cunning"; the human nature of Christ was, as it were, the bait on the hook of His Deity. The devil rushed to the sacrifice, but a hook pierced him: he cannot devour God and dies.
Debt paid to God and debt paid to the devil; these two images are full-fledged only taken together to indicate in essence the incomprehensible deed by which Christ returned to us the dignity of the sons of God.
(Vladimir Lossky, "Dogmatic Theology")
So, neither death nor the rule of Satan has ever been purely negative. They were already signs and means of divine love.
But at the time of atonement, demonic powers lose their power, and a change occurs in the relationship between God and man. One could say that God is changing His pedagogy: He takes away from Satan the right to rule over humanity; sin is destroyed, the dominion of the evil one is broken. Therefore, the word "ransom" now takes on a different meaning: it is a debt given to the devil, as emphasized in the patristic literature of the first centuries. God gave the devil power, but then took it away because he exceeded his rights and attacked the innocent. Irenaeus, Origen, Gregory of Nyssa show how Satan, who wanted to take possession of the only human Being over whom He had no power, rightly lost all power. Some fathers, especially St. Gregory of Nyssa, offer us a symbol of "divine cunning"; the human nature of Christ was, as it were, the bait on the hook of His Deity. The devil rushed to the sacrifice, but a hook pierced him: he cannot devour God and dies.
Debt paid to God and debt paid to the devil; these two images are full-fledged only taken together to indicate in essence the incomprehensible deed by which Christ returned to us the dignity of the sons of God.
(Vladimir Lossky, "Dogmatic Theology")
У записи 7 лайков,
0 репостов,
277 просмотров.
0 репостов,
277 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
