Серый, теплый, напряженный, поздний вечер.
Центральная
площадь концлагеря. Всех заключенных пригнали, построили, пересчитали,
по традиции каждого десятого перестреляли. Тишина.
Солнце мягко рисует красный козырек над трибуной на которую выходит начальник концлагеря, подходит к микрофону и говорит:
- Господа, война кончилась! Так что... всем спасибо, все свободны.
Центральная
площадь концлагеря. Всех заключенных пригнали, построили, пересчитали,
по традиции каждого десятого перестреляли. Тишина.
Солнце мягко рисует красный козырек над трибуной на которую выходит начальник концлагеря, подходит к микрофону и говорит:
- Господа, война кончилась! Так что... всем спасибо, все свободны.
Gray, warm, intense, late evening.
Central
concentration camp area. All prisoners were driven, built, counted,
according to tradition, one out of ten was shot. Silence.
The sun gently draws a red visor over the platform to which the head of the concentration camp goes, approaches the microphone and says:
- Gentlemen, the war is over! So ... thank you all, everyone is free.
Central
concentration camp area. All prisoners were driven, built, counted,
according to tradition, one out of ten was shot. Silence.
The sun gently draws a red visor over the platform to which the head of the concentration camp goes, approaches the microphone and says:
- Gentlemen, the war is over! So ... thank you all, everyone is free.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Белый Шум
