В пятницу слушала, как Городницкий читал новое стихотворение. С Праздником, друзья!
Вспомним блокадные скорбные были,
Небо в разрывах, рябое,
Чехов, что Прагу свою сохранили,
Сдав ее немцам без боя.
Голос сирены, поющей тревожно,
Камни, седые от пыли.
Так бы и мы поступили, возможно,
Если бы чехами были.
Горькой истории грустные вехи,
Шум пискаревской дубравы.
Правы, возможно, разумные чехи —
Мы, вероятно, не правы.
Правы бельгийцы, мне искренне жаль их, —
Брюгге без выстрела брошен.
Правы влюбленные в жизнь парижане,
Дом свой отдавшие бошам.
Мы лишь одни, простофили и дуры,
Питер не выдали немцам.
Не отдавали мы архитектуры
На произвол чужеземцам.
Не оставляли позора в наследство
Детям и внукам любимым,
Твердо усвоив со школьного детства:
Мертвые сраму не имут.
И осознать, вероятно, несложно
Лет через сто или двести:
Все воссоздать из развалин возможно,
Кроме утраченной чести.
Вспомним блокадные скорбные были,
Небо в разрывах, рябое,
Чехов, что Прагу свою сохранили,
Сдав ее немцам без боя.
Голос сирены, поющей тревожно,
Камни, седые от пыли.
Так бы и мы поступили, возможно,
Если бы чехами были.
Горькой истории грустные вехи,
Шум пискаревской дубравы.
Правы, возможно, разумные чехи —
Мы, вероятно, не правы.
Правы бельгийцы, мне искренне жаль их, —
Брюгге без выстрела брошен.
Правы влюбленные в жизнь парижане,
Дом свой отдавшие бошам.
Мы лишь одни, простофили и дуры,
Питер не выдали немцам.
Не отдавали мы архитектуры
На произвол чужеземцам.
Не оставляли позора в наследство
Детям и внукам любимым,
Твердо усвоив со школьного детства:
Мертвые сраму не имут.
И осознать, вероятно, несложно
Лет через сто или двести:
Все воссоздать из развалин возможно,
Кроме утраченной чести.
On Friday, she listened as Gorodnitsky read a new poem. Happy Holidays, friends!
Recall the blockade mournful were,
The sky is broken, pockmarked
Chekhov, that they saved their Prague,
Handing it over to the Germans without a fight.
The voice of a siren singing alarmingly
The stones are gray with dust.
So we would do, perhaps
If they were Czechs.
A bitter history of sad milestones,
The noise of Piskarevsky oak grove.
Right, perhaps reasonable Czechs are right -
We are probably wrong.
The Belgians are right, I sincerely pity them, -
Brugge is thrown without a shot.
Parisians in love with life are right
They gave their house to the Boschs.
We are only one, simpletons and fools,
Peter was not given to the Germans.
We did not give architecture
At the mercy of strangers.
They didn’t leave shame as an inheritance
To children and grandchildren beloved,
Having firmly learned from school childhood:
Dead shame not have.
And probably a little easy to realize
In a hundred or two hundred years:
It’s possible to recreate everything from the ruins
Except for the lost honor.
Recall the blockade mournful were,
The sky is broken, pockmarked
Chekhov, that they saved their Prague,
Handing it over to the Germans without a fight.
The voice of a siren singing alarmingly
The stones are gray with dust.
So we would do, perhaps
If they were Czechs.
A bitter history of sad milestones,
The noise of Piskarevsky oak grove.
Right, perhaps reasonable Czechs are right -
We are probably wrong.
The Belgians are right, I sincerely pity them, -
Brugge is thrown without a shot.
Parisians in love with life are right
They gave their house to the Boschs.
We are only one, simpletons and fools,
Peter was not given to the Germans.
We did not give architecture
At the mercy of strangers.
They didn’t leave shame as an inheritance
To children and grandchildren beloved,
Having firmly learned from school childhood:
Dead shame not have.
And probably a little easy to realize
In a hundred or two hundred years:
It’s possible to recreate everything from the ruins
Except for the lost honor.
У записи 4 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Марина Денисова
