Иосиф Бродский. Горение
М.Б.
Зимний вечер. Дрова
охваченные огнём —
как женская голова
ветреным ясным днём.
Как золотится прядь,
слепотою грозя!
С лица её не убрать.
И к лучшему, что нельзя.
Не провести пробор,
гребнем не разделить:
может открыться взор,
способный испепелить.
Я всматриваюсь в огонь.
На языке огня
раздается "не тронь"
и вспыхивает "меня!"
От этого — горячо.
Я слышу сквозь хруст в кости
захлебывающееся "ещё!"
и бешеное "пусти!"
Пылай, пылай предо мной,
рваное, как блатной,
как безумный портной,
пламя ещё одной
зимы! Я узнаю
патлы твои. Твою
завивку. В конце концов —
раскалённость щипцов!
Ты та же, какой была
прежде. Тебе не впрок
раздевшийся догола,
скинувший всё швырок.
Только одной тебе
и свойственно, вещь губя,
приравниванье к судьбе
сжигаемого — себя!
Впивающееся в нутро,
взвивающееся вовне,
наряженное пестро,
мы снова наедине!
Это — твой жар, твой пыл!
Не отпирайся! Я
твой почерк не позабыл,
обугленные края.
Как ни скрывай черты,
но предаст тебя суть,
ибо никто, как ты,
не умел захлестнуть,
выдохнуться, воспрясть,
метнуться наперерез.
Назорею б та страсть,
воистину бы воскрес!
Пылай, полыхай, греши,
захлёбывайся собой.
Как менада пляши
с закушённой губой.
Вой, трепещи, тряси
вволю плечом худым.
Тот, кто вверху еси,
да глотает твой дым!
Так рвутся, треща, шелка,
обнажая места.
То промелькнёт щека,
то полыхнут уста.
Так рушатся корпуса,
так из развалин икр
прядают, небеса
вызвездив, сонмы искр.
Ты та же, какой была.
От судьбы, от жилья
после тебя — зола,
тусклые уголья,
холод, рассвет, снежок,
пляска замёрзших розг.
И как сплошной ожог —
не удержавший мозг.
1981г.
М.Б.
Зимний вечер. Дрова
охваченные огнём —
как женская голова
ветреным ясным днём.
Как золотится прядь,
слепотою грозя!
С лица её не убрать.
И к лучшему, что нельзя.
Не провести пробор,
гребнем не разделить:
может открыться взор,
способный испепелить.
Я всматриваюсь в огонь.
На языке огня
раздается "не тронь"
и вспыхивает "меня!"
От этого — горячо.
Я слышу сквозь хруст в кости
захлебывающееся "ещё!"
и бешеное "пусти!"
Пылай, пылай предо мной,
рваное, как блатной,
как безумный портной,
пламя ещё одной
зимы! Я узнаю
патлы твои. Твою
завивку. В конце концов —
раскалённость щипцов!
Ты та же, какой была
прежде. Тебе не впрок
раздевшийся догола,
скинувший всё швырок.
Только одной тебе
и свойственно, вещь губя,
приравниванье к судьбе
сжигаемого — себя!
Впивающееся в нутро,
взвивающееся вовне,
наряженное пестро,
мы снова наедине!
Это — твой жар, твой пыл!
Не отпирайся! Я
твой почерк не позабыл,
обугленные края.
Как ни скрывай черты,
но предаст тебя суть,
ибо никто, как ты,
не умел захлестнуть,
выдохнуться, воспрясть,
метнуться наперерез.
Назорею б та страсть,
воистину бы воскрес!
Пылай, полыхай, греши,
захлёбывайся собой.
Как менада пляши
с закушённой губой.
Вой, трепещи, тряси
вволю плечом худым.
Тот, кто вверху еси,
да глотает твой дым!
Так рвутся, треща, шелка,
обнажая места.
То промелькнёт щека,
то полыхнут уста.
Так рушатся корпуса,
так из развалин икр
прядают, небеса
вызвездив, сонмы искр.
Ты та же, какой была.
От судьбы, от жилья
после тебя — зола,
тусклые уголья,
холод, рассвет, снежок,
пляска замёрзших розг.
И как сплошной ожог —
не удержавший мозг.
1981г.
Joseph Brodsky. Combustion
M.B.
Winter evening. Firewood
engulfed in fire -
like a female head
on a windy, clear day.
How a strand is golden
threatening blindness!
She can’t be removed from her face.
And for the best that is impossible.
Do not part
not split by comb:
the gaze may open
able to incinerate.
I peer into the fire.
In the language of fire
“don’t touch”
and flashes "me!"
From this - hot.
I hear through the crunch in the bone
choking "more!"
and mad "let go!"
Blaze, blaze before me
torn like a thief
like a mad tailor
another flame
winters! I will find out
your patly. Yours
waving. Finally -
hot tongs!
You are the same as you were
before. You are not for the future
stripping naked
throwing all the firewood.
Only to you
and peculiar thing ruining,
equating fate
burned - yourself!
Biting into the gut
soaring outside
dressed colorful
we are alone again!
This is your heat, your ardor!
Do not unlock! I
your handwriting has not been forgotten
charred edges.
No matter how you hide the features
but betray the essence
for no one like you
didn't know how to overwhelm
run out of steam,
dart across.
Nazareth used passion
truly would have risen!
Burn, blaze, sin,
choke yourself.
Like a dance maenad
with a bitten lip.
Howl, tremble, shake
plenty with a thin shoulder.
He who is above you,
let your smoke swallow!
So torn, cracking, silk,
exposing places.
That flashed cheek,
then the mouth will burn.
So the bodies are crumbling
so from the ruins of calves
spin, heaven
after traveling, a host of sparks.
You are the same as you were.
From fate, from housing
after you - ash
dull coals
cold, dawn, snow,
dance of frozen rods.
And like a continuous burn -
not holding the brain.
1981
M.B.
Winter evening. Firewood
engulfed in fire -
like a female head
on a windy, clear day.
How a strand is golden
threatening blindness!
She can’t be removed from her face.
And for the best that is impossible.
Do not part
not split by comb:
the gaze may open
able to incinerate.
I peer into the fire.
In the language of fire
“don’t touch”
and flashes "me!"
From this - hot.
I hear through the crunch in the bone
choking "more!"
and mad "let go!"
Blaze, blaze before me
torn like a thief
like a mad tailor
another flame
winters! I will find out
your patly. Yours
waving. Finally -
hot tongs!
You are the same as you were
before. You are not for the future
stripping naked
throwing all the firewood.
Only to you
and peculiar thing ruining,
equating fate
burned - yourself!
Biting into the gut
soaring outside
dressed colorful
we are alone again!
This is your heat, your ardor!
Do not unlock! I
your handwriting has not been forgotten
charred edges.
No matter how you hide the features
but betray the essence
for no one like you
didn't know how to overwhelm
run out of steam,
dart across.
Nazareth used passion
truly would have risen!
Burn, blaze, sin,
choke yourself.
Like a dance maenad
with a bitten lip.
Howl, tremble, shake
plenty with a thin shoulder.
He who is above you,
let your smoke swallow!
So torn, cracking, silk,
exposing places.
That flashed cheek,
then the mouth will burn.
So the bodies are crumbling
so from the ruins of calves
spin, heaven
after traveling, a host of sparks.
You are the same as you were.
From fate, from housing
after you - ash
dull coals
cold, dawn, snow,
dance of frozen rods.
And like a continuous burn -
not holding the brain.
1981
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Марина Денисова
