Я, как сумасшедший, все брежу бардами.
Но не теми, что с Грушинского фестиваля, а теми, что с арфами, сказаниями и побасенками, ходили по домам и рассказывали новости и кое-что ещё.
Я, конечно, тоже бард - только маленький, мини-бард.
Мои плейлисты - они состоят из одной песни, которая повторяется снова и снова. На этот раз это "Прикуривает от пустоты" Бориса Борисовича.
Борис Борисович - старший бард, поэтому он не спешит выкладывать все карты на стол. Он прикрывается ярким образом - Того, Кто Прикуривает От Пустоты. На который я послушно клюю, и сначала зачарованно слушаю музыку.
Музыка баюкает, вытаскивает меня из бури и вихря, и только раз на дцатый я начинаю врубаться в текст.
А там - красивая и древняя метаморфоза.
Когда оказываешься в тёмном хаосе, в котором различаешь только смутное мерцание какого-то полузабытого смысла, человеческая история выписывает тебе в качестве рецепта вой, скрежет зубовный, блуд и пьянство.
И тут-то как раз появляется Борис Борисович, улыбается - да, я там тоже был, но это всего лишь вуаль. Он щелкает пальцами, и привычная духота уходит, остаётся только синяя кристальная тишина.
И тихая история про богов и людей.
Но не теми, что с Грушинского фестиваля, а теми, что с арфами, сказаниями и побасенками, ходили по домам и рассказывали новости и кое-что ещё.
Я, конечно, тоже бард - только маленький, мини-бард.
Мои плейлисты - они состоят из одной песни, которая повторяется снова и снова. На этот раз это "Прикуривает от пустоты" Бориса Борисовича.
Борис Борисович - старший бард, поэтому он не спешит выкладывать все карты на стол. Он прикрывается ярким образом - Того, Кто Прикуривает От Пустоты. На который я послушно клюю, и сначала зачарованно слушаю музыку.
Музыка баюкает, вытаскивает меня из бури и вихря, и только раз на дцатый я начинаю врубаться в текст.
А там - красивая и древняя метаморфоза.
Когда оказываешься в тёмном хаосе, в котором различаешь только смутное мерцание какого-то полузабытого смысла, человеческая история выписывает тебе в качестве рецепта вой, скрежет зубовный, блуд и пьянство.
И тут-то как раз появляется Борис Борисович, улыбается - да, я там тоже был, но это всего лишь вуаль. Он щелкает пальцами, и привычная духота уходит, остаётся только синяя кристальная тишина.
И тихая история про богов и людей.
Like a madman, I rave about bards.
But not those from the Grushinsky festival, but those with harps, legends and fables, went home and told the news and something else.
Of course, I am also a bard - only a small, mini-bard.
My playlists - they consist of one song that repeats over and over. This time it is “Cigarette Lighter from the Void” by Boris Borisovich.
Boris Borisovich is a senior bard, so he is in no hurry to lay out all the cards on the table. He is hiding in a bright way - the One who is Lighting from the Void. To which I obediently peck, and at first enchanted I listen to music.
Music cradles, pulls me out of the storm and a whirlwind, and only once on the twentieth I begin to cut into the text.
And there is a beautiful and ancient metamorphosis.
When you find yourself in a dark chaos in which you can only distinguish the vague flicker of some half-forgotten meaning, human history writes to you as a recipe howl, gnashing of teeth, fornication and drunkenness.
And then Boris Borisovich appeared, smiling - yes, I was there too, but this is just a veil. He snaps his fingers, and the usual stuffiness leaves, only blue crystal silence remains.
And a quiet story about gods and people.
But not those from the Grushinsky festival, but those with harps, legends and fables, went home and told the news and something else.
Of course, I am also a bard - only a small, mini-bard.
My playlists - they consist of one song that repeats over and over. This time it is “Cigarette Lighter from the Void” by Boris Borisovich.
Boris Borisovich is a senior bard, so he is in no hurry to lay out all the cards on the table. He is hiding in a bright way - the One who is Lighting from the Void. To which I obediently peck, and at first enchanted I listen to music.
Music cradles, pulls me out of the storm and a whirlwind, and only once on the twentieth I begin to cut into the text.
And there is a beautiful and ancient metamorphosis.
When you find yourself in a dark chaos in which you can only distinguish the vague flicker of some half-forgotten meaning, human history writes to you as a recipe howl, gnashing of teeth, fornication and drunkenness.
And then Boris Borisovich appeared, smiling - yes, I was there too, but this is just a veil. He snaps his fingers, and the usual stuffiness leaves, only blue crystal silence remains.
And a quiet story about gods and people.
У записи 6 лайков,
0 репостов,
310 просмотров.
0 репостов,
310 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Екатерина Кревер
