Иосиф Бродский
1
Мы не пьем вина на краю деревни.
Мы не дадим себя в женихи царевне.
Мы в густые щи не макаем лапоть.
Нам смеяться стыдно и скушно плакать.
Мы дугу не гнем пополам с медведем.
Мы на сером волке вперед не едем,
и ему не встать, уколовшись шприцем
или оземь грянувшись, стройным принцем.
Зная медные трубы, мы в них не трубим.
Мы не любим подобных себе, не любим
тех, кто сделан был из другого теста.
Нам не нравится время, но чаще — место.
Потому что север далек от юга,
наши мысли цепляются друг за друга.
Когда меркнет солнце, мы свет включаем,
завершая вечер грузинским чаем.
2
Мы не видим всходов из наших пашен.
Нам судья противен, защитник страшен.
Нам дороже свайка, чем матч столетья.
Дайте нам обед и компот на третье.
Нам звезда в глазу, что слеза в подушке.
Мы боимся короны во лбу лягушки,
бородавок на пальцах и прочей мрази.
Подарите нам тюбик хорошей мази.
Нам приятней глупость, чем хитрость лисья.
Мы не знаем, зачем на деревьях листья.
И, когда их срывает Борей до срока,
ничего не чувствуем, кроме шока.
Потому что тепло переходит в холод,
наш пиджак зашит, а тулуп проколот.
Не рассудок наш, а глаза ослабли,
чтоб искать отличье орла от цапли.
3
Мы боимся смерти, посмертной казни.
Нам знаком при жизни предмет боязни:
пустота вероятней и хуже ада.
Мы не знаем, кому нам сказать "не надо".
Наши жизни, как строчки, достигли точки.
В изголовьи дочки в ночной сорочке
или сына в майке не встать нам снами.
Наша тень длиннее, чем ночь пред нами.
То не колокол бьет над угрюмым вечем!
Мы уходим во тьму, где светить нам нечем.
Мы спускаем флаги и жжем бумаги.
Дайте нам припасть напоследок к фляге.
Почему все так вышло? И будет ложью
на характер свалить или Волю Божью.
Разве должно было быть иначе?
Мы платили за всех, и не нужно сдачи.
1972
1
Мы не пьем вина на краю деревни.
Мы не дадим себя в женихи царевне.
Мы в густые щи не макаем лапоть.
Нам смеяться стыдно и скушно плакать.
Мы дугу не гнем пополам с медведем.
Мы на сером волке вперед не едем,
и ему не встать, уколовшись шприцем
или оземь грянувшись, стройным принцем.
Зная медные трубы, мы в них не трубим.
Мы не любим подобных себе, не любим
тех, кто сделан был из другого теста.
Нам не нравится время, но чаще — место.
Потому что север далек от юга,
наши мысли цепляются друг за друга.
Когда меркнет солнце, мы свет включаем,
завершая вечер грузинским чаем.
2
Мы не видим всходов из наших пашен.
Нам судья противен, защитник страшен.
Нам дороже свайка, чем матч столетья.
Дайте нам обед и компот на третье.
Нам звезда в глазу, что слеза в подушке.
Мы боимся короны во лбу лягушки,
бородавок на пальцах и прочей мрази.
Подарите нам тюбик хорошей мази.
Нам приятней глупость, чем хитрость лисья.
Мы не знаем, зачем на деревьях листья.
И, когда их срывает Борей до срока,
ничего не чувствуем, кроме шока.
Потому что тепло переходит в холод,
наш пиджак зашит, а тулуп проколот.
Не рассудок наш, а глаза ослабли,
чтоб искать отличье орла от цапли.
3
Мы боимся смерти, посмертной казни.
Нам знаком при жизни предмет боязни:
пустота вероятней и хуже ада.
Мы не знаем, кому нам сказать "не надо".
Наши жизни, как строчки, достигли точки.
В изголовьи дочки в ночной сорочке
или сына в майке не встать нам снами.
Наша тень длиннее, чем ночь пред нами.
То не колокол бьет над угрюмым вечем!
Мы уходим во тьму, где светить нам нечем.
Мы спускаем флаги и жжем бумаги.
Дайте нам припасть напоследок к фляге.
Почему все так вышло? И будет ложью
на характер свалить или Волю Божью.
Разве должно было быть иначе?
Мы платили за всех, и не нужно сдачи.
1972
Joseph Brodsky
one
We do not drink wine at the edge of the village.
We will not give ourselves to the princess’s suitors.
We do not dunk bast shoes in thick soup.
We laugh ashamed and bored to cry.
We do not bend the arc in half with the bear.
We are not going forward on the gray wolf,
and he won’t get up, pricked with a syringe
or bursting into the ground, a slender prince.
Knowing copper pipes, we do not blow them.
We do not like our own kind, we do not love
those made from another test.
We do not like time, but more often a place.
Because the north is far from the south
our thoughts cling to each other.
When the sun fades, we turn on the light,
ending the evening with Georgian tea.
2
We do not see shoots from our arable lands.
The judge disgusts us, the defender is terrible.
A pile is more expensive for us than a match of a century.
Give us lunch and compote for the third.
We have a star in the eye, that a tear in the pillow.
We are afraid of the crown in the frog’s forehead,
warts on fingers and other scum.
Give us a tube of good ointment.
We are more pleasant than stupidity than the trick of the fox.
We do not know why there are leaves on trees.
And when Borey rips them off before the deadline,
We feel nothing but shock.
Because heat goes cold
our jacket is sewn up, and the sheepskin coat is pierced.
Not our reason, but our eyes have weakened,
to look for the difference between an eagle and a heron.
3
We are afraid of death, the death penalty.
We are familiar with the subject of fear during life:
emptiness is more likely and worse than hell.
We don’t know who we should say "do not."
Our lives, like lines, have reached a point.
To the head of a daughter in a nightgown
or a son in a T-shirt doesn’t get us up in dreams.
Our shadow is longer than the night before us.
That is not a bell beating over a gloomy evening!
We go into darkness, where we have nothing to shine.
We lower the flags and burn the paper.
Let us finally fall to the flask.
Why did it all happen? And it will be a lie
blame character or the Will of God.
Should it have been otherwise?
We paid for everyone, and no change was needed.
1972
one
We do not drink wine at the edge of the village.
We will not give ourselves to the princess’s suitors.
We do not dunk bast shoes in thick soup.
We laugh ashamed and bored to cry.
We do not bend the arc in half with the bear.
We are not going forward on the gray wolf,
and he won’t get up, pricked with a syringe
or bursting into the ground, a slender prince.
Knowing copper pipes, we do not blow them.
We do not like our own kind, we do not love
those made from another test.
We do not like time, but more often a place.
Because the north is far from the south
our thoughts cling to each other.
When the sun fades, we turn on the light,
ending the evening with Georgian tea.
2
We do not see shoots from our arable lands.
The judge disgusts us, the defender is terrible.
A pile is more expensive for us than a match of a century.
Give us lunch and compote for the third.
We have a star in the eye, that a tear in the pillow.
We are afraid of the crown in the frog’s forehead,
warts on fingers and other scum.
Give us a tube of good ointment.
We are more pleasant than stupidity than the trick of the fox.
We do not know why there are leaves on trees.
And when Borey rips them off before the deadline,
We feel nothing but shock.
Because heat goes cold
our jacket is sewn up, and the sheepskin coat is pierced.
Not our reason, but our eyes have weakened,
to look for the difference between an eagle and a heron.
3
We are afraid of death, the death penalty.
We are familiar with the subject of fear during life:
emptiness is more likely and worse than hell.
We don’t know who we should say "do not."
Our lives, like lines, have reached a point.
To the head of a daughter in a nightgown
or a son in a T-shirt doesn’t get us up in dreams.
Our shadow is longer than the night before us.
That is not a bell beating over a gloomy evening!
We go into darkness, where we have nothing to shine.
We lower the flags and burn the paper.
Let us finally fall to the flask.
Why did it all happen? And it will be a lie
blame character or the Will of God.
Should it have been otherwise?
We paid for everyone, and no change was needed.
1972
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ася Солодова
