"Я чувствую, сейчас я впадаю как раз в ту меланхолию, которая так идет мужчинам, которая делает их неотразимыми. Не помогает и то, что я внимательно наблюдаю за незнакомым господином. Как и следовало ожидать (я знаю его!), он говорит теперь с шутливой искренностью, интимнее, чем это соответствовало бы моему настроению, напрямик о вопросах жизненно важных. Должна ли женщина, у которой есть профессия, иметь ребенка? Что понимать под браком? Игру эту я вижу насквозь. Произносить слова, прежде чем они будут обозначать что-то лично-историческое, только это и требуется, слова, такие, как любовь, мужчина и женщина, пол, дружба, постель и профессия, верность, ревность, тип и конкретное лицо и так далее и так далее. И поскольку мои собственные суждения, разжиженные таким путем до банальности, нагоняют на меня смертельную скуку, незнакомый господин приправляет их маленькими примерами, которые он придумывает. Допустим, говорит он, два человека, как мы, пали друг другу в объятия. Или: это нам удается, из этого не выйдет истории, допустим, мы зарекаемся от какого бы то ни было повторения. Он идет еще на шаг дальше, чтобы сделать свой пример, взятый в общем виде, немного наглядней; он придумывает диалоги, неожиданно позволяющие говорить «ты», пример этого требует, и она, конечно, понимает, что незнакомый господин только примера ради говорит «мы». Или «ты и я». Или: «Ты знала, что мы друг друга бросим, и я это знал». Она курит при этом, она понимает, что он говорит в кавычках, и курит задумчиво, и, беря снова мой стакан, чтобы показать, что находятся они в этом безлюдном баре и нигде больше, он снова говорит «вы». Игра окончена. И она теперь долго молчит, дым из полуоткрытого рта окутывает синеватой вуалью ее лицо, полное понимания его суждений, общего, принципиального характера его Суждений. Ни о какой влюбленности нет речи, о нет, это ясно. Но игра с «ты» привнесла нечто новое, несколько меняющее разговор, и возвращение к «вы» не может свести это на нет. При случае я гляжу на часы, чтобы предостеречь незнакомого господина; но безуспешно. Как ни строго соблюдается в дальнейшем «вы», оно приобрело теперь очарование, которое прогоняет скуку. Итак, я говорю теперь о вещах нещекотливых, о мировых событиях, монологически. Время от времени, словно дым ее к этому вынуждает, она полузакрывает глаза, как женщина в минуты объятья, и было бы только естественно, если бы незнакомый господин, будь то с шуткой или с немым собачьим взглядом, еще раз дотронулся до ее обнаженного предплечья, до ее руки, до ее лежащей у пепельницы руки с сигаретой, до ее более далекого плеча, до ее затылка. Он этого не делает. Без моего надзора он, может быть, и попытался бы это сделать – непроизвольно…"
(Макс Фриш "Назову себя Гантенбайн")
(Макс Фриш "Назову себя Гантенбайн")
“I feel, now I’m falling into that melancholy that goes so well for men, which makes them irresistible. It doesn’t help that I carefully watch the unfamiliar gentleman. As expected (I know him!), He says now with playful sincerity, more intimate than this would fit my mood, directly about vital issues. Should a woman who has a profession have a child? What is meant by marriage? I see this game through. Speak words before they denote something personally historical, only this is required, words such as love, man and woman, gender, friendship, bed and profession, fidelity, jealousy, type and specific person, etc. etc. And since my own judgments are diluted in such a way to the point of banality, they make me feel bored, a stranger laudes them with small examples that he comes up with. Suppose, he says, two people like us fell into each other's arms. Or: we succeed, history doesn’t come out of this, let's say we promise from any repetition. He goes one step further in order to make his example, taken in general terms, a little clearer; he comes up with dialogues that suddenly allow you to say “you”, an example of this requires, and she, of course, understands that the unfamiliar gentleman says “we” just for the sake of example. Or "you and me." Or: "You knew that we would leave each other, and I knew that." She smokes at the same time, she understands that he speaks in quotation marks, and smokes thoughtfully, and, taking my glass again to show that they are in this uninhabited bar and nowhere else, he again says “you”. Game over. And now she is silent for a long time, smoke from a half-open mouth envelops her face with a bluish veil, full of understanding of his judgments, the general, fundamental nature of his Judgments. There is no talk of any love, oh no, that’s clear. But playing with “you” has brought something new, somewhat changing the conversation, and a return to “you” cannot bring it to nothing. On occasion, I look at my watch to warn a stranger; but unsuccessfully. No matter how strictly “you” is followed, it has now acquired a charm that drives boredom away. So, I’m talking now about delicate things, about world events, monologically. From time to time, as if smoke were forcing her to do this, she half-closed her eyes, like a woman in a hug, and it would only be natural if the unfamiliar gentleman, whether with a joke or with a dumb dog look, once again touched her naked forearm, to her hand, to her hand with a cigarette lying by the ashtray, to her farther shoulder, to her nape. He does not do that. Without my supervision, maybe he would have tried to do it - involuntarily ... "
(Max Frisch "I Will Call myself Gantenbein")
(Max Frisch "I Will Call myself Gantenbein")
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Евгений Лапин
