Какой был звон когда-то в голове,
и все вокруг во городе Москве
двоилось, и троилось, и звенело,
трамваи, воробьи и фонари,
и что-то, обозначившись внутри,
чистейше и натянуто зверело.
Звон рушился, взвалившись на меня,
как будто бы на дикого коня,
и, ударяя пятками по ребрам,
звон звал меня в тот голубой провал,
где город пирожками пировал,
всех в клочья рвал, но оставался добрым.
Звон что-то знал, чего не знал я сам.
Он был причастен к чистым небесам
и к мусору окраинных оврагов.
Звон был цветною музыкой без слов,
смешав желтки церковных куполов
с кумачным смачным переплеском флагов.
Звон за меня придумывал стихи
из семечной шалавой шелухи,
хрустящей под ногами по перронам,
И я звенел в ответ на звон земли,
и строчки из туннеля глотки шли,
как поезда, заваленные звоном.
И не было меня - был только звон.
Меня, как воплощенье, выбрал он.
Но бросил - стал искать кого моложе.
Заемный звон земли во мне любя,
ты не была. Звон изваял тебя.
Но звон исчез, и ты исчезла тоже.
Вайскопф, Михаил: Влюбленный демиург. Метафизика и эротика русского романтизма. М.: Новое литературное обозрение, 2012.
и все вокруг во городе Москве
двоилось, и троилось, и звенело,
трамваи, воробьи и фонари,
и что-то, обозначившись внутри,
чистейше и натянуто зверело.
Звон рушился, взвалившись на меня,
как будто бы на дикого коня,
и, ударяя пятками по ребрам,
звон звал меня в тот голубой провал,
где город пирожками пировал,
всех в клочья рвал, но оставался добрым.
Звон что-то знал, чего не знал я сам.
Он был причастен к чистым небесам
и к мусору окраинных оврагов.
Звон был цветною музыкой без слов,
смешав желтки церковных куполов
с кумачным смачным переплеском флагов.
Звон за меня придумывал стихи
из семечной шалавой шелухи,
хрустящей под ногами по перронам,
И я звенел в ответ на звон земли,
и строчки из туннеля глотки шли,
как поезда, заваленные звоном.
И не было меня - был только звон.
Меня, как воплощенье, выбрал он.
Но бросил - стал искать кого моложе.
Заемный звон земли во мне любя,
ты не была. Звон изваял тебя.
Но звон исчез, и ты исчезла тоже.
Вайскопф, Михаил: Влюбленный демиург. Метафизика и эротика русского романтизма. М.: Новое литературное обозрение, 2012.
What was the ringing once in my head
and all around in Moscow
doubled and tripled and rang
trams, sparrows and lights,
and something, appearing inside,
clean and tense brutally.
The ringing fell on me
as if on a wild horse,
and hitting heels in the ribs,
the ringing called me to that blue failure
where the city feasted on pies,
tearing everyone to shreds, but remained kind.
The ringing knew something that I myself did not know.
He was involved in pure heaven
and to the garbage of marginal ravines.
The ringing was colorless music without words
mixing yolks of church domes
with a cumulative savory flashing of flags.
The ringing for me invented poetry
from seed slut husk,
crunchy under the legs on the aprons,
And I rang in response to the ringing of the earth,
and the lines from the throat tunnel went
like trains littered with ringing.
And there was me - there was only a ringing.
He, as an embodiment, chose me.
But he gave up - he began to look for someone younger.
Borrowed ringing of earth in me loving
you were not. The ringing sculpted you.
But the ringing disappeared, and you disappeared too.
Weisskopf, Michael: The Demiurge in Love. Metaphysics and eroticism of Russian romanticism. M.: New Literary Review, 2012.
and all around in Moscow
doubled and tripled and rang
trams, sparrows and lights,
and something, appearing inside,
clean and tense brutally.
The ringing fell on me
as if on a wild horse,
and hitting heels in the ribs,
the ringing called me to that blue failure
where the city feasted on pies,
tearing everyone to shreds, but remained kind.
The ringing knew something that I myself did not know.
He was involved in pure heaven
and to the garbage of marginal ravines.
The ringing was colorless music without words
mixing yolks of church domes
with a cumulative savory flashing of flags.
The ringing for me invented poetry
from seed slut husk,
crunchy under the legs on the aprons,
And I rang in response to the ringing of the earth,
and the lines from the throat tunnel went
like trains littered with ringing.
And there was me - there was only a ringing.
He, as an embodiment, chose me.
But he gave up - he began to look for someone younger.
Borrowed ringing of earth in me loving
you were not. The ringing sculpted you.
But the ringing disappeared, and you disappeared too.
Weisskopf, Michael: The Demiurge in Love. Metaphysics and eroticism of Russian romanticism. M.: New Literary Review, 2012.
У записи 3 лайков,
0 репостов,
87 просмотров.
0 репостов,
87 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Наталия Киеня
