Посмотрев одно видео (см. приложение), написала рассказ. Он вовсе не о любви, как может показаться поначалу. Сама не знаю, о чем!
Марианна в поисках любви
Марианна провела полжизни в поисках любви. В поисках любви она красила губы, собираясь на школьную дискотеку, в поисках любви дышала холодным воздухом на остановке, и в Красноярск поехала тогда исключительно в поисках любви. Или другой случай, когда она, еще такая юная, в дешевой кофточке и колготках со стрелкой, впервые выпила водку залпом, - даже это было ради любви!
Марианна была вроде русалки, выплывшей в наш мир черт знает откуда только за тем, чтобы обрести любовь, и неудивительно, что она готова была ходить по ножам или, допустим, грызть железные хлеба. Единственный язык, который она знала, был язык любви. Не только солнечные зайчики и какие-нибудь незабудки говорили ей о любви, но и окурки, и серая слякоть, и заводские трубы в полоску. Другие не знали этот язык и совсем не понимали Марианну. Глядя на трубы, они видели трубы, глядя на окруки, видели окурки, а от незабудок им лезла в голову какая-то пошлость. Так что Марианне не с кем было разделить тягу к прекрасному, и она изнемогала, и одиноко шла по своим ножам с улыбкой и слезами, вся в потеках туши, роняя сержеки, ломая каблуки, разбивая лицо.
Однажды ночью поиски любви завели Марианну на пустырь, под страшные, тусклые звезды, словно ввинченные в абсолютно черное небо. Луна почему-то не появлялась, и щемяще пахло стиральным порошком, наверное, химические отходы. Из одежды на Марианне было только тонкое платьице, облитое паленым каберне, так что ветер пронизывал ее насквозь, но она совершенно не чувствовала холода, просто было ощущение, что у нее внутри ничего нет, даже ее самой тут нет, ощущение какой-то жуткой свободы. И не было страшно от того, что в телефоне села батарейка, а вдали лают собаки и кто угодно может сейчас подойти к ней, переломать пальцы или придушить, - ведь ее как бы и нет.
Там, на богом забытом пустыре, Марианна кое-что поняла. Ей вдруг стало ясно, что до сих пор она толковала все превратно и ни разу не о любви кричало ей мироздание, а о чем-то гораздо большем и слишком невыносимом, чтобы можно было удержать в голове. В тот момент в нее как будто ударила смертельная молния, и непроницаемые волны океана, из которого она по странной случайности когда-то вынырнула в поисках любви, снова сомкнулись над ее растрепанной белокурой головой, уже бесповоротно.
А что Марианна делала остальные полжизни, спросите вы. Да ничего такого.
Марианна в поисках любви
Марианна провела полжизни в поисках любви. В поисках любви она красила губы, собираясь на школьную дискотеку, в поисках любви дышала холодным воздухом на остановке, и в Красноярск поехала тогда исключительно в поисках любви. Или другой случай, когда она, еще такая юная, в дешевой кофточке и колготках со стрелкой, впервые выпила водку залпом, - даже это было ради любви!
Марианна была вроде русалки, выплывшей в наш мир черт знает откуда только за тем, чтобы обрести любовь, и неудивительно, что она готова была ходить по ножам или, допустим, грызть железные хлеба. Единственный язык, который она знала, был язык любви. Не только солнечные зайчики и какие-нибудь незабудки говорили ей о любви, но и окурки, и серая слякоть, и заводские трубы в полоску. Другие не знали этот язык и совсем не понимали Марианну. Глядя на трубы, они видели трубы, глядя на окруки, видели окурки, а от незабудок им лезла в голову какая-то пошлость. Так что Марианне не с кем было разделить тягу к прекрасному, и она изнемогала, и одиноко шла по своим ножам с улыбкой и слезами, вся в потеках туши, роняя сержеки, ломая каблуки, разбивая лицо.
Однажды ночью поиски любви завели Марианну на пустырь, под страшные, тусклые звезды, словно ввинченные в абсолютно черное небо. Луна почему-то не появлялась, и щемяще пахло стиральным порошком, наверное, химические отходы. Из одежды на Марианне было только тонкое платьице, облитое паленым каберне, так что ветер пронизывал ее насквозь, но она совершенно не чувствовала холода, просто было ощущение, что у нее внутри ничего нет, даже ее самой тут нет, ощущение какой-то жуткой свободы. И не было страшно от того, что в телефоне села батарейка, а вдали лают собаки и кто угодно может сейчас подойти к ней, переломать пальцы или придушить, - ведь ее как бы и нет.
Там, на богом забытом пустыре, Марианна кое-что поняла. Ей вдруг стало ясно, что до сих пор она толковала все превратно и ни разу не о любви кричало ей мироздание, а о чем-то гораздо большем и слишком невыносимом, чтобы можно было удержать в голове. В тот момент в нее как будто ударила смертельная молния, и непроницаемые волны океана, из которого она по странной случайности когда-то вынырнула в поисках любви, снова сомкнулись над ее растрепанной белокурой головой, уже бесповоротно.
А что Марианна делала остальные полжизни, спросите вы. Да ничего такого.
After watching one video (see the attachment), I wrote a story. He is not at all about love, as it may seem at first. I do not know about what!
Marianna looking for love
Marianna spent half her life in search of love. In search of love, she painted her lips, going to a school disco, in search of love, breathed cold air at the bus stop, and then went to Krasnoyarsk solely in search of love. Or another case where she, still so young, in a cheap blouse and pantyhose with an arrow, first drank vodka in one gulp — even for love!
Marianna was like a mermaid, who came to our world, the devil only knows where to find love, and it’s not surprising that she was ready to go knives or, say, chew on iron bread. The only language she knew was the language of love. Not only the sunbeams and some forget-me-nots talked to her about love, but also cigarette butts, and gray slush, and factory pipes with stripes. Others did not know this language and did not understand Marianna at all. Looking at the pipes, they saw the pipes, looked at the okruk, saw cigarette butts, and from vulgar forgiveness some sort of vulgarity came to their heads. So there was no one for Marianna to share the craving for beauty, and she was exhausted and walked alone through her knives with a smile and tears, covered in carcass, dropping ear rings, breaking her heels, breaking her face.
One night, the search for love brought Marianne to a wasteland, under terrible, dim stars, as if screwed into an absolutely black sky. For some reason, the moon did not appear, and chemical wastes probably smelled recklessly with laundry detergent. From the clothes on Marianna there was only a thin dress drenched in burning cabernet, so that the wind pierced through her, but she absolutely did not feel the cold, just had a feeling that she had nothing inside, not even herself, no feeling of some terrible freedom . And it was not scary that a battery sat in the phone, and the dogs bark away in the distance and anyone can now walk up to her, break her fingers or strangle her, because she is not there.
There, in a godless forgotten wasteland, Marianne understood something. It suddenly became clear to her that, until now, she had been interpreting everything wrongly and had never once cried the universe for love, but about something much larger and too unbearable to be kept in her head. At that moment, mortal lightning seemed to strike her, and the impenetrable waves of the ocean, from which she had somehow emerged in search of love by strange coincidence, had again closed above her disheveled blond head, already irrevocably.
And what did Marianna do the rest of her life, you ask. Nothing.
Marianna looking for love
Marianna spent half her life in search of love. In search of love, she painted her lips, going to a school disco, in search of love, breathed cold air at the bus stop, and then went to Krasnoyarsk solely in search of love. Or another case where she, still so young, in a cheap blouse and pantyhose with an arrow, first drank vodka in one gulp — even for love!
Marianna was like a mermaid, who came to our world, the devil only knows where to find love, and it’s not surprising that she was ready to go knives or, say, chew on iron bread. The only language she knew was the language of love. Not only the sunbeams and some forget-me-nots talked to her about love, but also cigarette butts, and gray slush, and factory pipes with stripes. Others did not know this language and did not understand Marianna at all. Looking at the pipes, they saw the pipes, looked at the okruk, saw cigarette butts, and from vulgar forgiveness some sort of vulgarity came to their heads. So there was no one for Marianna to share the craving for beauty, and she was exhausted and walked alone through her knives with a smile and tears, covered in carcass, dropping ear rings, breaking her heels, breaking her face.
One night, the search for love brought Marianne to a wasteland, under terrible, dim stars, as if screwed into an absolutely black sky. For some reason, the moon did not appear, and chemical wastes probably smelled recklessly with laundry detergent. From the clothes on Marianna there was only a thin dress drenched in burning cabernet, so that the wind pierced through her, but she absolutely did not feel the cold, just had a feeling that she had nothing inside, not even herself, no feeling of some terrible freedom . And it was not scary that a battery sat in the phone, and the dogs bark away in the distance and anyone can now walk up to her, break her fingers or strangle her, because she is not there.
There, in a godless forgotten wasteland, Marianne understood something. It suddenly became clear to her that, until now, she had been interpreting everything wrongly and had never once cried the universe for love, but about something much larger and too unbearable to be kept in her head. At that moment, mortal lightning seemed to strike her, and the impenetrable waves of the ocean, from which she had somehow emerged in search of love by strange coincidence, had again closed above her disheveled blond head, already irrevocably.
And what did Marianna do the rest of her life, you ask. Nothing.
У записи 2 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Маргарита Скоморох
