Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года нападением фашистской Германии на Польшу. 3 сентября Великобритания и Франция объявили Германии войну, после чего в Западной Европе сложилась обстановка, получившая позднее название “странная война”, которая продолжалась до весны 1940 года. Каковы причины “странной войны” и что же происходило в это время на Западе?
Известно, что с момента воссоздания независимой Польши ее руководство стремилось ввести страну в число ведущих европейских держав и доминировать в Восточной Европе. Маневрируя между Великобританией, Францией и Германией, Польша проводила откровенно прозападную политику и не принимала предложений советского правительства об установлении нормальных дипломатических и экономических отношений. В период 1920-1939 гг. польское правительство ограничилось подписанием с РСФСР договора о ненападении, но игнорировало советские предупреждения о растущей германской угрозе и уклонялось от соглашения о взаимопомощи. В 1921 году Польша заключила договор о взаимной помощи с Францией, однако Великобритания от военного соглашения о взаимопомощи воздерживалась. И для этого у нее были свои причины.
Так, еще в 1922 году на Генуэзской конференции Польша, заняв профранцузскую позицию и вопреки договоренностям с Советской Республикой, выступила против признания РСФСР де-юре и осудила советско-германский договор в Раппало. Таким путем Польша пыталась добиться от западных стран признания своей восточной границы и получить репарации с Германии. Ни одна из этих целей достигнута не была. Более того, когда в беседе с главой британского МИДа Н.Чемберленом польский делегат сказал, что сильная Польша отвечает английским интересам, то министр объяснил ему, что это не так. По мнению Чемберлена, “главное - чтобы Германия имела возможность экспансии на Восток, а сильная Польша будет этому мешать”. Конечно, в 1922 году, когда Германия была ослаблена и не представляла никакой угрозы, в Польше никто не обратил внимания на эту фразу англичанина. Будущее показало, что напрасно.
Начав войну, германская армия в течение пяти дней выиграла приграничные сражения и прорвала польский фронт, что обрекло польские войска на поражение. В Директиве № 1, подписанной Гитлером 31 августа, указывалось: “… 3. На Западе ответственность за открытие боевых действий следует возложить исключительно на Англию и Францию. …Германская сухопутная граница на западе не должна быть пересечена ни в одном пункте без моего специального разрешения. То же самое относится ко всем военно-морским операциям… Военно-воздушные силы должны в своих действиях пока ограничиться противовоздушной обороной государственных границ…. 4. Если Англия и Франция начнут военные действия против Германии, то задача действующих на западе войск будет состоять в том, чтобы, максимально экономя силы, создать предпосылки для победоносного завершения операций против Польши”. Вечером 1 сентября Англия и Франция передали Германии ноты, в которых выразили “протест” по поводу германского вторжения в Польшу и предупредили, что выполнят свои обязательства перед Польшей, “если германское правительство не готово приостановить наступление и …немедленно вернуть войска с польской территории”. Но уже днем 2 сентября через Италию они сообщили в Берлин, что эти ноты не следует воспринимать как ультиматум. Только 3 сентября в 11.00 Великобритания, а в 17.00 Франция объявили Германии войну. Но это было на бумаге.
Гитлер, видимо не без оснований, считал, что, “если они и объявили нам войну, то это для того, чтобы сохранить свое лицо, к тому же это еще не значит, что они будут воевать”. Что касается Советского Союза, то, по мнению Гитлера, “содействие России Польша никак не сможет принять, поскольку это означало бы ее уничтожение большевизмом”. И действительно на Западном фронте ничего не изменилось. Немцы продолжали возводить укрепления, а французские войска, передовым частям которых было запрещено заряжать оружие боевыми снарядами и патронами, спокойно за ними наблюдали. У Саарбрюккена французы вывесили плакаты: “Мы не произведем первого выстрела в этой войне!” На многих участках границы военнослужащие обеих сторон обменивались визитами, продовольствием и спиртными напитками.
Такое поведение союзников Польши подвигло Гитлера уже вечером 3 сентября издать Директиву № 2, в которой войскам предписывалось продолжать активные боевые действия в Польше, но выжидать на Западе. Чтобы внести раскол между союзниками, германским ВМС разрешались наступательные действия против Англии, а против Франции “лишь тогда, когда последняя откроет военные действия”. Подобные распоряжения были даны и германской авиации. А французский главнокомандующий генерал М.Гамелен в телеграмме от 3 сентября заверял польского коллегу Рыдз-Смиглы, что он начнет военные действия на суше на следующий день. 5 сентября генерал решил, что у Польши нет шансов на продолжение сопротивления, а это “является очередным поводом для сохранения наших сил” и отказа от наступления на Германию. 7 сентября Варшава получила из Парижа телеграмму, что “завтра, а самое позднее утром послезавтра будет проведена сильная атака французских и английских бомбардировщиков против Германии…” В действительности Париж избегал бомбардировок Германии, опасаясь ответных налетов люфтваффе.
Схожую позицию занимал и Лондон. Начальник имперского генерального штаба генерал Э.Айронсайд в ответ на просьбу поляков о безотлагательной помощи посоветовал закупить вооружение в нейтральных странах. 10 сентября польской военной миссии сообщили, что английские ВВС начали бомбардировки Германии, а в Румынию прибыл транспорт с 44 самолетами для Польши. Все это было откровенной ложью. По признанию Черчилля, англичане “ограничивались тем, что разбрасывали листовки, взывающие к нравственности немцев”. Только с 3 по 27 сентября в ходе “рейдов правды” английские ВВС сбросили над Германией 18 млн листовок - почти 39 тонн бумаги. По словам английского политического деятеля Л.Эмери, 5 сентября он предложил министру авиации К.Вуду организовать поджог Шварцвальда, чтобы лишить немцев строевого леса, но в ответ услышал: “Что вы, это невозможно. Это же частная собственность. Вы еще попросите меня бомбить Рур”.
7 сентября польский военный атташе докладывал из Франции: “На западе никакой войны фактически нет. Ни французы, ни немцы друг в друга не стреляют. Точно также нет до сих пор никаких действий авиации. Моя оценка: французы …ожидают результатов битвы в Польше”.
По оценкам западных военных специалистов, союзники могли предпринять решительные действия. Франция, проведя до войны скрытую мобилизацию и развертывание войск на границе с Германией, на 10 сентября имела около 90 соединений против 43 немецких. По данным начальника штаба СВ Германии генерала Гальдера, французская армия имела 1600 орудий против 300, имевшихся в германских войсках на западном фронте. ВВС Великобритании и Франции насчитывали около 3000 современных самолетов против ограниченного количества немецких, так как почти вся германская авиация была на восточном фронте. Материалы Нюрнбергского процесса показывают, что руководство Германии панически боялось наступления французских войск. Бывший начальник штаба верховного командования вермахта генерал-фельдмаршал Кейтель признавал: “Если бы франко-британцы предприняли наступление, мы смогли бы противопоставить им совершенно призрачную оборону”.
Пассивное поведение войск союзников объяснялось политическими расчетами правящих кругов Англии и Франции направить агрессию Германии против Советского Союза. По мнению французского эксперта генерала А.Бофра, именно “в политических установках нужно искать причину полной бездеятельности нашего Лотарингского фронта”. Правда, 9 сентября десять французских дивизий на фронте 32 км продвинулись на глубину 3-8 км, не встретив противодействия германских войск. Исследователи расценивают данное наступление как “символический жест”, который никак не мог повлиять на ход войны. 12 сентября наступление было прекращено по решению союзного командования. Справедливости ради, нужно отметить, что периодически английские авиация и флот вступали в боевые действия с германскими ВМС. По оценке английского исследователя Д.Кимхе, “отказавшись воспользоваться сложившейся в самом начале войны обстановкой, западные державы не только покинули в беде Польшу, но и ввергли весь мир в пять лет разрушительной войны”.
После победы над Польшей командование вермахта получило приказ готовить наступление на западе. “Цель войны, - заявил Гитлер, - поставить Англию на колени, разгромить Францию”. Это не означало, что фашисты отказывались от главной цели – уничтожения Советского Союза. Однако разгром Франции и, по крайней мере, нейтрализация Великобритании рассматривались германским руководством как важнейшая предпосылка для развязывания войны против СССР. Наступление было назначено на первую половину ноября, но генералы сумели убедить Гитлера, что в данный момент ни вооруженные силы, ни экономика страны еще не готовы к масштабным боевым действиям. Призванный из резерва личный состав был еще недостаточно обучен, армия потеряла до 50% автотранспорта, промышленность еще не могла удовлетворить запросы армии в боеприпасах. 5 ноября Гитлер, якобы из-за плохих метеорологических условий, отменил срок наступления. Позднее под тем или иным предлогом начало агрессии переносилось до весны 1940 года 29(!) раз.
Тем временем французские войска занимали оборонительные позиции вдоль франко-германской границы. Британские экспедиционные войска без помех со стороны противника высадились во французских портах и расположились в отведенных им районах. На сухопутном фронте царило затишье. Как писал французский корреспондент Р.Доржелес, “…я был удивлен спокойствием, которое там царило. Артиллеристы, расположившиеся у Рейна, спокойно глазели на германские поезда с боеприпасами, курсирующие на противоположном берегу, наши летчики пролетали над дымящими трубами Саара, не сбрасывая бомб. Очевидно, главная забота командования состояла в том, чтобы не беспокоить противни
Известно, что с момента воссоздания независимой Польши ее руководство стремилось ввести страну в число ведущих европейских держав и доминировать в Восточной Европе. Маневрируя между Великобританией, Францией и Германией, Польша проводила откровенно прозападную политику и не принимала предложений советского правительства об установлении нормальных дипломатических и экономических отношений. В период 1920-1939 гг. польское правительство ограничилось подписанием с РСФСР договора о ненападении, но игнорировало советские предупреждения о растущей германской угрозе и уклонялось от соглашения о взаимопомощи. В 1921 году Польша заключила договор о взаимной помощи с Францией, однако Великобритания от военного соглашения о взаимопомощи воздерживалась. И для этого у нее были свои причины.
Так, еще в 1922 году на Генуэзской конференции Польша, заняв профранцузскую позицию и вопреки договоренностям с Советской Республикой, выступила против признания РСФСР де-юре и осудила советско-германский договор в Раппало. Таким путем Польша пыталась добиться от западных стран признания своей восточной границы и получить репарации с Германии. Ни одна из этих целей достигнута не была. Более того, когда в беседе с главой британского МИДа Н.Чемберленом польский делегат сказал, что сильная Польша отвечает английским интересам, то министр объяснил ему, что это не так. По мнению Чемберлена, “главное - чтобы Германия имела возможность экспансии на Восток, а сильная Польша будет этому мешать”. Конечно, в 1922 году, когда Германия была ослаблена и не представляла никакой угрозы, в Польше никто не обратил внимания на эту фразу англичанина. Будущее показало, что напрасно.
Начав войну, германская армия в течение пяти дней выиграла приграничные сражения и прорвала польский фронт, что обрекло польские войска на поражение. В Директиве № 1, подписанной Гитлером 31 августа, указывалось: “… 3. На Западе ответственность за открытие боевых действий следует возложить исключительно на Англию и Францию. …Германская сухопутная граница на западе не должна быть пересечена ни в одном пункте без моего специального разрешения. То же самое относится ко всем военно-морским операциям… Военно-воздушные силы должны в своих действиях пока ограничиться противовоздушной обороной государственных границ…. 4. Если Англия и Франция начнут военные действия против Германии, то задача действующих на западе войск будет состоять в том, чтобы, максимально экономя силы, создать предпосылки для победоносного завершения операций против Польши”. Вечером 1 сентября Англия и Франция передали Германии ноты, в которых выразили “протест” по поводу германского вторжения в Польшу и предупредили, что выполнят свои обязательства перед Польшей, “если германское правительство не готово приостановить наступление и …немедленно вернуть войска с польской территории”. Но уже днем 2 сентября через Италию они сообщили в Берлин, что эти ноты не следует воспринимать как ультиматум. Только 3 сентября в 11.00 Великобритания, а в 17.00 Франция объявили Германии войну. Но это было на бумаге.
Гитлер, видимо не без оснований, считал, что, “если они и объявили нам войну, то это для того, чтобы сохранить свое лицо, к тому же это еще не значит, что они будут воевать”. Что касается Советского Союза, то, по мнению Гитлера, “содействие России Польша никак не сможет принять, поскольку это означало бы ее уничтожение большевизмом”. И действительно на Западном фронте ничего не изменилось. Немцы продолжали возводить укрепления, а французские войска, передовым частям которых было запрещено заряжать оружие боевыми снарядами и патронами, спокойно за ними наблюдали. У Саарбрюккена французы вывесили плакаты: “Мы не произведем первого выстрела в этой войне!” На многих участках границы военнослужащие обеих сторон обменивались визитами, продовольствием и спиртными напитками.
Такое поведение союзников Польши подвигло Гитлера уже вечером 3 сентября издать Директиву № 2, в которой войскам предписывалось продолжать активные боевые действия в Польше, но выжидать на Западе. Чтобы внести раскол между союзниками, германским ВМС разрешались наступательные действия против Англии, а против Франции “лишь тогда, когда последняя откроет военные действия”. Подобные распоряжения были даны и германской авиации. А французский главнокомандующий генерал М.Гамелен в телеграмме от 3 сентября заверял польского коллегу Рыдз-Смиглы, что он начнет военные действия на суше на следующий день. 5 сентября генерал решил, что у Польши нет шансов на продолжение сопротивления, а это “является очередным поводом для сохранения наших сил” и отказа от наступления на Германию. 7 сентября Варшава получила из Парижа телеграмму, что “завтра, а самое позднее утром послезавтра будет проведена сильная атака французских и английских бомбардировщиков против Германии…” В действительности Париж избегал бомбардировок Германии, опасаясь ответных налетов люфтваффе.
Схожую позицию занимал и Лондон. Начальник имперского генерального штаба генерал Э.Айронсайд в ответ на просьбу поляков о безотлагательной помощи посоветовал закупить вооружение в нейтральных странах. 10 сентября польской военной миссии сообщили, что английские ВВС начали бомбардировки Германии, а в Румынию прибыл транспорт с 44 самолетами для Польши. Все это было откровенной ложью. По признанию Черчилля, англичане “ограничивались тем, что разбрасывали листовки, взывающие к нравственности немцев”. Только с 3 по 27 сентября в ходе “рейдов правды” английские ВВС сбросили над Германией 18 млн листовок - почти 39 тонн бумаги. По словам английского политического деятеля Л.Эмери, 5 сентября он предложил министру авиации К.Вуду организовать поджог Шварцвальда, чтобы лишить немцев строевого леса, но в ответ услышал: “Что вы, это невозможно. Это же частная собственность. Вы еще попросите меня бомбить Рур”.
7 сентября польский военный атташе докладывал из Франции: “На западе никакой войны фактически нет. Ни французы, ни немцы друг в друга не стреляют. Точно также нет до сих пор никаких действий авиации. Моя оценка: французы …ожидают результатов битвы в Польше”.
По оценкам западных военных специалистов, союзники могли предпринять решительные действия. Франция, проведя до войны скрытую мобилизацию и развертывание войск на границе с Германией, на 10 сентября имела около 90 соединений против 43 немецких. По данным начальника штаба СВ Германии генерала Гальдера, французская армия имела 1600 орудий против 300, имевшихся в германских войсках на западном фронте. ВВС Великобритании и Франции насчитывали около 3000 современных самолетов против ограниченного количества немецких, так как почти вся германская авиация была на восточном фронте. Материалы Нюрнбергского процесса показывают, что руководство Германии панически боялось наступления французских войск. Бывший начальник штаба верховного командования вермахта генерал-фельдмаршал Кейтель признавал: “Если бы франко-британцы предприняли наступление, мы смогли бы противопоставить им совершенно призрачную оборону”.
Пассивное поведение войск союзников объяснялось политическими расчетами правящих кругов Англии и Франции направить агрессию Германии против Советского Союза. По мнению французского эксперта генерала А.Бофра, именно “в политических установках нужно искать причину полной бездеятельности нашего Лотарингского фронта”. Правда, 9 сентября десять французских дивизий на фронте 32 км продвинулись на глубину 3-8 км, не встретив противодействия германских войск. Исследователи расценивают данное наступление как “символический жест”, который никак не мог повлиять на ход войны. 12 сентября наступление было прекращено по решению союзного командования. Справедливости ради, нужно отметить, что периодически английские авиация и флот вступали в боевые действия с германскими ВМС. По оценке английского исследователя Д.Кимхе, “отказавшись воспользоваться сложившейся в самом начале войны обстановкой, западные державы не только покинули в беде Польшу, но и ввергли весь мир в пять лет разрушительной войны”.
После победы над Польшей командование вермахта получило приказ готовить наступление на западе. “Цель войны, - заявил Гитлер, - поставить Англию на колени, разгромить Францию”. Это не означало, что фашисты отказывались от главной цели – уничтожения Советского Союза. Однако разгром Франции и, по крайней мере, нейтрализация Великобритании рассматривались германским руководством как важнейшая предпосылка для развязывания войны против СССР. Наступление было назначено на первую половину ноября, но генералы сумели убедить Гитлера, что в данный момент ни вооруженные силы, ни экономика страны еще не готовы к масштабным боевым действиям. Призванный из резерва личный состав был еще недостаточно обучен, армия потеряла до 50% автотранспорта, промышленность еще не могла удовлетворить запросы армии в боеприпасах. 5 ноября Гитлер, якобы из-за плохих метеорологических условий, отменил срок наступления. Позднее под тем или иным предлогом начало агрессии переносилось до весны 1940 года 29(!) раз.
Тем временем французские войска занимали оборонительные позиции вдоль франко-германской границы. Британские экспедиционные войска без помех со стороны противника высадились во французских портах и расположились в отведенных им районах. На сухопутном фронте царило затишье. Как писал французский корреспондент Р.Доржелес, “…я был удивлен спокойствием, которое там царило. Артиллеристы, расположившиеся у Рейна, спокойно глазели на германские поезда с боеприпасами, курсирующие на противоположном берегу, наши летчики пролетали над дымящими трубами Саара, не сбрасывая бомб. Очевидно, главная забота командования состояла в том, чтобы не беспокоить противни
The Second World War began on September 1, 1939 with the attack of fascist Germany on Poland. September 3, Great Britain and France declared war on Germany, after which the situation developed in Western Europe, later called the “strange war”, which lasted until the spring of 1940. What are the causes of the “strange war” and what was happening at this time in the West?
It is known that since the re-establishment of independent Poland, its leadership has sought to make the country one of the leading European powers and to dominate Eastern Europe. Maneuvering between Britain, France and Germany, Poland pursued a frankly pro-Western policy and did not accept the proposals of the Soviet government to establish normal diplomatic and economic relations. In the period of 1920-1939. The Polish government limited itself to signing a non-aggression pact with the RSFSR, but ignored Soviet warnings about the growing German threat and avoided a mutual assistance agreement. In 1921, Poland concluded an agreement on mutual assistance with France, but Great Britain refrained from a military mutual assistance agreement. And for this she had her reasons.
Thus, back in 1922, at the Genoa Conference, Poland, taking a pro-French position and, contrary to agreements with the Soviet Republic, opposed de jure recognition of the RSFSR and condemned the Soviet-German treaty in Rappalo. In this way, Poland tried to gain recognition from its Western countries from its eastern border and get reparations from Germany. None of these goals was achieved. Moreover, when the Polish delegate said in a conversation with the head of the British Foreign Ministry, N. Chambrell, that a strong Poland meets British interests, the minister explained to him that this was not the case. According to Chamberlain, “the main thing is that Germany has the possibility of expansion to the East, and strong Poland will interfere with this. Of course, in 1922, when Germany was weakened and did not pose any threat, no one in Poland paid attention to this phrase of an Englishman. The future has shown that in vain.
Having started the war, the German army won the border battles for five days and broke through the Polish front, which doomed the Polish troops to defeat. Directive No. 1, signed by Hitler on August 31, stated: “... 3. In the West, responsibility for the opening of hostilities should be placed solely on England and France. ... The German land frontier in the west should not be crossed at any point without my special permission. The same applies to all naval operations ... The air force should in their actions for now limit itself to the air defense of the state borders ... 4. If Britain and France begin military operations against Germany, the task of the troops operating in the west will be to save the forces as much as possible, to create the prerequisites for a victorious completion of operations against Poland. ” On the evening of September 1, England and France handed over notes to Germany expressing "protest" at the German invasion of Poland and warned that they would fulfill their obligations to Poland, "if the German government is not ready to suspend the attack and ... immediately return troops from Polish territory." But already in the afternoon of September 2, through Italy, they reported to Berlin that these notes should not be taken as an ultimatum. Only on September 3, at 11.00 the UK, and at 17.00 France declared war on Germany. But it was on paper.
Hitler, apparently not without reason, believed that “if they declared war on us, then this is in order to save their face, besides, this does not mean that they will fight”. As for the Soviet Union, then, according to Hitler, “Poland’s assistance to Russia can’t be accepted at all, since that would mean its destruction by Bolshevism.” Indeed, nothing has changed on the Western Front. The Germans continued to build fortifications, and the French troops, whose advanced units were forbidden to load weapons with live shells and cartridges, quietly watched them. At Saarbrücken, the French posted posters: “We will not fire the first shot in this war!” In many sections of the border, soldiers of both sides exchanged visits, food and alcohol.
This behavior of the allies of Poland prompted Hitler to issue Directive No. 2 in the evening of September 3, which instructed the troops to continue active hostilities in Poland, but to wait in the West. In order to split the allies, the German Navy allowed offensive actions against England, and against France “only when the latter opened military action”. Similar orders were given to German aviation. And the French commander-in-chief, General M. Gamelin, in a telegram from September 3, assured his Polish counterpart, Rydz-Smigly, that he would begin military operations on land the next day. On September 5, the general decided that Poland had no chance of continuing resistance, and this “is another reason for the preservation of our forces” and the refusal to attack the Germans. September 7 Warsaw
It is known that since the re-establishment of independent Poland, its leadership has sought to make the country one of the leading European powers and to dominate Eastern Europe. Maneuvering between Britain, France and Germany, Poland pursued a frankly pro-Western policy and did not accept the proposals of the Soviet government to establish normal diplomatic and economic relations. In the period of 1920-1939. The Polish government limited itself to signing a non-aggression pact with the RSFSR, but ignored Soviet warnings about the growing German threat and avoided a mutual assistance agreement. In 1921, Poland concluded an agreement on mutual assistance with France, but Great Britain refrained from a military mutual assistance agreement. And for this she had her reasons.
Thus, back in 1922, at the Genoa Conference, Poland, taking a pro-French position and, contrary to agreements with the Soviet Republic, opposed de jure recognition of the RSFSR and condemned the Soviet-German treaty in Rappalo. In this way, Poland tried to gain recognition from its Western countries from its eastern border and get reparations from Germany. None of these goals was achieved. Moreover, when the Polish delegate said in a conversation with the head of the British Foreign Ministry, N. Chambrell, that a strong Poland meets British interests, the minister explained to him that this was not the case. According to Chamberlain, “the main thing is that Germany has the possibility of expansion to the East, and strong Poland will interfere with this. Of course, in 1922, when Germany was weakened and did not pose any threat, no one in Poland paid attention to this phrase of an Englishman. The future has shown that in vain.
Having started the war, the German army won the border battles for five days and broke through the Polish front, which doomed the Polish troops to defeat. Directive No. 1, signed by Hitler on August 31, stated: “... 3. In the West, responsibility for the opening of hostilities should be placed solely on England and France. ... The German land frontier in the west should not be crossed at any point without my special permission. The same applies to all naval operations ... The air force should in their actions for now limit itself to the air defense of the state borders ... 4. If Britain and France begin military operations against Germany, the task of the troops operating in the west will be to save the forces as much as possible, to create the prerequisites for a victorious completion of operations against Poland. ” On the evening of September 1, England and France handed over notes to Germany expressing "protest" at the German invasion of Poland and warned that they would fulfill their obligations to Poland, "if the German government is not ready to suspend the attack and ... immediately return troops from Polish territory." But already in the afternoon of September 2, through Italy, they reported to Berlin that these notes should not be taken as an ultimatum. Only on September 3, at 11.00 the UK, and at 17.00 France declared war on Germany. But it was on paper.
Hitler, apparently not without reason, believed that “if they declared war on us, then this is in order to save their face, besides, this does not mean that they will fight”. As for the Soviet Union, then, according to Hitler, “Poland’s assistance to Russia can’t be accepted at all, since that would mean its destruction by Bolshevism.” Indeed, nothing has changed on the Western Front. The Germans continued to build fortifications, and the French troops, whose advanced units were forbidden to load weapons with live shells and cartridges, quietly watched them. At Saarbrücken, the French posted posters: “We will not fire the first shot in this war!” In many sections of the border, soldiers of both sides exchanged visits, food and alcohol.
This behavior of the allies of Poland prompted Hitler to issue Directive No. 2 in the evening of September 3, which instructed the troops to continue active hostilities in Poland, but to wait in the West. In order to split the allies, the German Navy allowed offensive actions against England, and against France “only when the latter opened military action”. Similar orders were given to German aviation. And the French commander-in-chief, General M. Gamelin, in a telegram from September 3, assured his Polish counterpart, Rydz-Smigly, that he would begin military operations on land the next day. On September 5, the general decided that Poland had no chance of continuing resistance, and this “is another reason for the preservation of our forces” and the refusal to attack the Germans. September 7 Warsaw
У записи 3 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Игорь Киселёв
