Регулярная молитва по установленным правилам порождает опыт странного...

Регулярная молитва по установленным правилам порождает опыт странного наблюдения. Из-за того, что во время молитвы, особенно по началу, мысли головы постоянно отвлекаются от предмета молитвы, а текст самой молитвы - как правило поэтично монотонен - возвращает приблизительно к одним и тем же понятиям, создаётся впечатление "рассечения" одного потока мыслей другим. Это как прилив и отлив, и завихрения волн между ними, как излучённый свет и отражённый и тени между ними. Это как боль во время сексуальной страсти. Многие наивно и с пустой интонацией называет это "единством противоположностей", но нетрудно догадаться, что мне этого совсем недостаточно. Со временем сознанию наскучивает цепляться за первый или второй поток мыслей. Постоянно сёрфить впечатления дня во время вечерней молитвы, или хладнокровно проговаривать формулы молитвослова, которые вскоре начинают даже в сердце порождать чёрствость - это, в конечном итоге, ведёт совсем к другой цели, а не той, что подтолкнула к освоению ритуальной практики. Цель ведь всегда высокая: изменить то, что всю жизнь одно и тоже, хотя никакой момент не бывает одним и тем же. Это тот, кто задаёт вопросы, это Я.
А у моего Я вполне может быть своё желание и виденье на мышление. Я понимаю и ясно осознаю, что моя реально произвольная мысль может лежать только на грани между первой и второй категории мыслей. Подобно тому, как я могу осязать только то, что обладает поверхностью, то есть множеством точек лежащих в зоне равенства сил действия и противодействия. Это не абстрактный межпространственный бред. Моё тело регулярно пользуется этим свойством, когда мои стопы отталкиваются от поверхности, где вес моего тела равен силе реакции опоры.
Нечто подобное начинаешь воспринимать и даже ощущать в результате практики молитвы. Более сложной и уже техникой следующего этапа является "критическая мысль". В моём опыте это такая мысль, которая развиваясь и отталкиваясь от одного источника, разубеждается в собственных предпосылках. Ведь недаром в наблюдаемом мире идеальные объекты стремятся к форме сферы. Любая моя мысль, в принципе, бесцельна, потому что я никогда не смогу обосновать её появления. Сознанию всегда требуется обоснование из другой инстанции, дабы мысль могла начать морочить нам голову, будь-то стрессовое воздействие голода или холода, незнакомый звук, яркое пятно, давний знакомый. И только постоянное удержание в голове намерения любопытства, помогает вдруг осознать, что эти два потока, кои были описаны выше: вызванные автоматическим восприятием окружающей действительности и те, что вызваны любопытством, включающем в себя специфическим желанием обнаруживать себя всё в новых и новых ситуациях.
И что ж мне со всем этим делать? Сколько мне за это и чего будет? Какая моя роль во всём этом? Вот такие толчки сопровождают мыслительный поток третьей категории, при котором я могу уже размышлять о произвольности, активности своего мышления.

Всё устало. Об этом и мечтать не приходится: о призвольности своего Бытия. На этом этапе, когда тело ещё совсем не обузданно.