From Brodsky with love. Всех с наступающим
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
плывет в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
плывет в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
From Brodsky with love. Happy New Year
Swims in anguish unexplained
among brick hell
night boat unbreakable
from the Alexander Garden,
nightlight unsociable,
the yellow rose looks like,
over your loved ones
at the feet of passersby.
Swims in anguish unexplained
bee somnambulist, drunkards.
In the night capital photograph
sadly made a foreigner
and goes to Ordynka
taxi with sick riders,
and the dead stand in their arms
with mansions.
Swims in anguish unexplained
sad singer in the capital,
standing by the kerosene bench
sad janitor chubby
hurries along the plain street
lover is old and beautiful.
Midnight Newlywed Train
floating in anguish unexplained.
Floating in the mist of Zamoskvoretskaya,
swims in misfortune accidental
Jewish reprimands
on the sad yellow staircase
and from love to no fun
New Year, Sunday,
swims beauty note,
their anguish is not explained.
A cold evening swims in the eyes
snowflakes are shaking on the car,
frosty wind, pale wind
tight red palms
and the honey of evening lights flows
and smells like sweet halvah,
night cake bears christmas eve
over your head.
Your New Year in dark blue
wave in the middle of the sea urban
swimming in anguish unexplained,
as if life begins again,
as if there would be light and glory,
Good day and plenty of bread
as if life would swing right
swinging to the left.
Swims in anguish unexplained
among brick hell
night boat unbreakable
from the Alexander Garden,
nightlight unsociable,
the yellow rose looks like,
over your loved ones
at the feet of passersby.
Swims in anguish unexplained
bee somnambulist, drunkards.
In the night capital photograph
sadly made a foreigner
and goes to Ordynka
taxi with sick riders,
and the dead stand in their arms
with mansions.
Swims in anguish unexplained
sad singer in the capital,
standing by the kerosene bench
sad janitor chubby
hurries along the plain street
lover is old and beautiful.
Midnight Newlywed Train
floating in anguish unexplained.
Floating in the mist of Zamoskvoretskaya,
swims in misfortune accidental
Jewish reprimands
on the sad yellow staircase
and from love to no fun
New Year, Sunday,
swims beauty note,
their anguish is not explained.
A cold evening swims in the eyes
snowflakes are shaking on the car,
frosty wind, pale wind
tight red palms
and the honey of evening lights flows
and smells like sweet halvah,
night cake bears christmas eve
over your head.
Your New Year in dark blue
wave in the middle of the sea urban
swimming in anguish unexplained,
as if life begins again,
as if there would be light and glory,
Good day and plenty of bread
as if life would swing right
swinging to the left.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Полина Иванова
