Незнакомый человек приседал и надрывался в микрофон: «Кто такая Ульяна Фомичева? Мы не знаем, кто такая Ульяна Фомичева! Но она придет за нами! За нами, пацанами! За нами, хипарями! За нами, говнорями! За нами, хипстерами!!!» И Ульяна Фомичева действительно пришла и издавала такие утробные звуки, что невозможно было не ужаснуться и не почувствовать глубочайший респект.
Потом какая-то робкая девушка в шапке подошла к афише и поставила рядом с ней голову манекена в фуражке. К пластмассовому лбу она приклеила бумажку: «20.20 — Тема креста». И была «Тема креста»: с экрана жутко скалились обработанные нейросетями телеведущие, а та самая девушка в шапке и еще другая, без шапки, рассказывали про сублимацию, деизацию и саспенс — очень душевно.
Тем временем в фойе женщины в русских народных костюмах бесстрастно дефилировали туда-сюда по красной ковровой дорожке.
На сцене большого зала часа полтора топтались, передвигая микрофоны, любимые пригламуренными хипстерами Glintshake. Ну их на фиг.
Трогательный Daniel O’Sullivan, у которого все лицо было закрыто разноцветными ленточками, как у шамана, играл и пел что-то чарующее. Он напоминал доброго лесного духа. Закончив сет, спрятался под столом, сжавшись в комочек. Захотелось его обнять.
Постаревшие герои «Поп-механики» наяривали что-то знакомо-незнакомое и швырялись в зал картонной коробкой, набитой пенопластом. В радостной кутерьме где-то рядом мелькнула рыжая борода бармена из «Почты» и лица нескольких знакомых журналисток.
Пока в большом зале Андрей Бартенев раздавал на сувениры свои космические костюмы, мы слушали томных девушек в черных платьях и белых шубках, их нежный лепет про молоко, гранатовый сок и могилу Эмиля Золя (или мне послышалось?) - все это на фоне глубоких, тяжелых ритмичных звуков. Какой-то расстроенный пузатый мужчина жаловался другу в телефон: «Они позорят Серегу Курехина, Дима! Серегу позорят, Дим!». Спев совершенно невинную песню про голых людей, девушки, будто оправдываясь, пробормотали: «Ну мы же здесь все взрослые, правда?» Из зала тут же донесся радостный возглас человека лет пяти от роду: «А вот и не все!». «А как же ты сюда попал?» - удивились девушки. «По блату!» - радостно ответило дитя. Название группы - Sewage sour — на слух было не разобрать, так что мы с Борисом стали называть ее группой «Бешеное мыло». Бешеное-не бешеное, мыло-не мыло, а было очень хорошо.
Вечер шел по нарастающей. Большой зал раскачали музыканты из группы Bachar Mar-Khalifé. Жесткий танцевальный ритм сменялся пронзительными восточными песнопениями и фортепианными руладами. Зрители бойко отплясывали, размахивая бартеневскими паралоновыми щупальцами.
В малом зале ребята в противогазах играли мясистый нойз. Откуда они появились и куда исчезли, осталось загадкой.
Битый час готовились к выступлению два суровых человека из группы Phurpa — дули в гигантские трубы, то надевали на голову, то снимали остроконечные колпаки, покрытые сеткой. Ни дать ни взять безумные пчеловоды. В конце концов, прихлебывая неизвестную жидкость из чашек, они стали издавать звуки еще более утробные, чем те, которыми нас радовала в начале вечера Ульяна Фомичева. Зрители, не сговариваясь, уселись на пол в позах йогов. Некоторые сходили с дистанции, вставали и исчезали, но проплешины в рядах быстро заполнялись новыми любопытными.
В большом зале меня буквально сбили с ног своей щемящей музыкой мужчины из SplashGirl. Борис внимательно слушал их, оставаясь в вертикальном положении. А я сидела на полу, прислонившись к стене, и не помню ни одной ноты, помню только, что было душевно.
А потом нам взрывали мозг демонические японки из Group A. На головах у них, наподобие вуалей, тоже болтались сетки, но не такие, как у шаманов-пчеловодов, а покороче и пожестче. Одна девушка транслировала в микрофон обрывочные фразы, которые тут же искажались с помощью каких-то примочек и превращались в совершенно нечеловеческие звуки. Вторая, вылезая из белого топика (или это лиф свадебного платья?), играла на скрипке. На экране за их спинами мелькал тягучий и пугающий ч/б видеоряд.
Все это было очень круто. Настолько круто, что сил не осталось никаких — как будто ты только что побывал в нескольких совершенно непохожих друг на друга безумных фильмах.
Собрав волю в кулак, мы дождались «Барто», но звук им выстроили так, что слов было не разобрать. А разве может быть Барто («Барто») без слов?
В общем, около 5 утра мы вызвали такси и уехали. Это был SKIF-2016. Это было супер.
#SKIF
Потом какая-то робкая девушка в шапке подошла к афише и поставила рядом с ней голову манекена в фуражке. К пластмассовому лбу она приклеила бумажку: «20.20 — Тема креста». И была «Тема креста»: с экрана жутко скалились обработанные нейросетями телеведущие, а та самая девушка в шапке и еще другая, без шапки, рассказывали про сублимацию, деизацию и саспенс — очень душевно.
Тем временем в фойе женщины в русских народных костюмах бесстрастно дефилировали туда-сюда по красной ковровой дорожке.
На сцене большого зала часа полтора топтались, передвигая микрофоны, любимые пригламуренными хипстерами Glintshake. Ну их на фиг.
Трогательный Daniel O’Sullivan, у которого все лицо было закрыто разноцветными ленточками, как у шамана, играл и пел что-то чарующее. Он напоминал доброго лесного духа. Закончив сет, спрятался под столом, сжавшись в комочек. Захотелось его обнять.
Постаревшие герои «Поп-механики» наяривали что-то знакомо-незнакомое и швырялись в зал картонной коробкой, набитой пенопластом. В радостной кутерьме где-то рядом мелькнула рыжая борода бармена из «Почты» и лица нескольких знакомых журналисток.
Пока в большом зале Андрей Бартенев раздавал на сувениры свои космические костюмы, мы слушали томных девушек в черных платьях и белых шубках, их нежный лепет про молоко, гранатовый сок и могилу Эмиля Золя (или мне послышалось?) - все это на фоне глубоких, тяжелых ритмичных звуков. Какой-то расстроенный пузатый мужчина жаловался другу в телефон: «Они позорят Серегу Курехина, Дима! Серегу позорят, Дим!». Спев совершенно невинную песню про голых людей, девушки, будто оправдываясь, пробормотали: «Ну мы же здесь все взрослые, правда?» Из зала тут же донесся радостный возглас человека лет пяти от роду: «А вот и не все!». «А как же ты сюда попал?» - удивились девушки. «По блату!» - радостно ответило дитя. Название группы - Sewage sour — на слух было не разобрать, так что мы с Борисом стали называть ее группой «Бешеное мыло». Бешеное-не бешеное, мыло-не мыло, а было очень хорошо.
Вечер шел по нарастающей. Большой зал раскачали музыканты из группы Bachar Mar-Khalifé. Жесткий танцевальный ритм сменялся пронзительными восточными песнопениями и фортепианными руладами. Зрители бойко отплясывали, размахивая бартеневскими паралоновыми щупальцами.
В малом зале ребята в противогазах играли мясистый нойз. Откуда они появились и куда исчезли, осталось загадкой.
Битый час готовились к выступлению два суровых человека из группы Phurpa — дули в гигантские трубы, то надевали на голову, то снимали остроконечные колпаки, покрытые сеткой. Ни дать ни взять безумные пчеловоды. В конце концов, прихлебывая неизвестную жидкость из чашек, они стали издавать звуки еще более утробные, чем те, которыми нас радовала в начале вечера Ульяна Фомичева. Зрители, не сговариваясь, уселись на пол в позах йогов. Некоторые сходили с дистанции, вставали и исчезали, но проплешины в рядах быстро заполнялись новыми любопытными.
В большом зале меня буквально сбили с ног своей щемящей музыкой мужчины из SplashGirl. Борис внимательно слушал их, оставаясь в вертикальном положении. А я сидела на полу, прислонившись к стене, и не помню ни одной ноты, помню только, что было душевно.
А потом нам взрывали мозг демонические японки из Group A. На головах у них, наподобие вуалей, тоже болтались сетки, но не такие, как у шаманов-пчеловодов, а покороче и пожестче. Одна девушка транслировала в микрофон обрывочные фразы, которые тут же искажались с помощью каких-то примочек и превращались в совершенно нечеловеческие звуки. Вторая, вылезая из белого топика (или это лиф свадебного платья?), играла на скрипке. На экране за их спинами мелькал тягучий и пугающий ч/б видеоряд.
Все это было очень круто. Настолько круто, что сил не осталось никаких — как будто ты только что побывал в нескольких совершенно непохожих друг на друга безумных фильмах.
Собрав волю в кулак, мы дождались «Барто», но звук им выстроили так, что слов было не разобрать. А разве может быть Барто («Барто») без слов?
В общем, около 5 утра мы вызвали такси и уехали. Это был SKIF-2016. Это было супер.
#SKIF
0
У записи 13 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Нина Фрейман
