Дарья Николаева
Учитель русского языка и литературы в компании "Школа"
Закочнила Литературный институт имени А.М. Горького
Живет в Москве
19 октября (FB)
"Предупреждаю сразу, я собираюсь написать много букв: возмущаться, негодовать и жаловаться.
В минувшую среду я сдала ЕГЭ по литературе. Мне это не нужно было ни для чего, в нашей школе никого к этому не принуждают. Хотелось почувствовать себя в шкуре. Так вот: этот экзамен ничего кроме физической выносливости и психической устойчивости не проверяет. Я бы порекомендовала его сдавать шоферам дальнобойщикам или рабочим ночных производств. Длительная перегрузка в сложной психологической обстановке.
Но начну с начала. В назначенной аудитории нас встретила «доброжелательная» дама с непроницаемым лицом. На меня она смотрела как на буйнопомешанного или заразного больного. Я забыла в рюкзаке паспорт. На лице и в тоне дамы отразилось, не побоюсь этого слова, злорадство: без паспорта нельзя. Если бы я была школьником, я тут же впала бы в панику – выхода мне предложено не было. Фраза типа: не волнуйтесь, время еще есть, вернитесь за ним, пожалуйста, - спасла бы положение. Но я не школьник, конечно. Я старая тетка советской закалки, привыкшая к такому отношению в магазинах, роддомах и поездах дальнего следования.
Пятнадцать минут ушло на инструктирование. Сначала живая тетенька с фальшивым механическим голосом прочитала инструкцию вслух и пожелала всем успеха, а затем все то же самое произнес голос с экрана. После чего мне выдали конверт, который надо было вскрыть по перфораторной линии. Покрутив конверт со всех сторон и понюхав его, я поняла, что линии нет, и минуты две ковыряла на славу заклеенное бумажное изделие, чтобы извлечь из него экзаменационные материалы. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: ничего такого, чего бы я не знала, там нет. Совершенно успокоившись, я приступила к заполнению теста. Но один вопрос вывел-таки меня из состояния равновесия. Было предложено определить, какую книгу читает каждый из трех персонажей: Николай Петрович, Аркадий и… Фенечка. Убей меня, не помню, чтобы означенная молодая женщина что-нибудь читала. (Никто из моих коллег, кстати, тоже не вспомнил). «Отцов и детей» я сейчас прохожу с 10-ым и читаю его вслух трижды в неделю (надо ли говорить, что это не впервые в жизни), знать его лучше, кажется, нельзя. Из названий и авторов, которых я помнила, было выбрано два: Брюхнер «Stoff und Kraft» и Пушкин «Цыганы». А вот теперь засада: как мы помним, эпизод с названными книжками выглядит так: Аркадий забирает у отца «Цыган» и вручает ему Брюхнера. Нигде не сказано, что Николай Петрович действительно читает немца, но не сказано и обратное. Нигде не сказано, что немецкую книжку читает Аркадий, но мы догадываемся, что он ее читал. Как бы вы ответили на такой коварный вопрос? Я отнесла «Цыган» к Николаю Петровичу, немца к Аркадию, а для Фенечки методом тыка выбрала какую-то книжку второсортного автора 19 века. Забыла, кого именно. А теперь вопрос к уважаемому сообществу: что проверили или хотели проверить в данном случае?
А дальше я начала строчить, как пулемет, и строчила, не приходя в сознание, ровно до задания номер 15. Двух листов серой бумаги, исписанных с двух сторон, мне не хватило на все написанное в течение четырех часов. Когда они кончились, я встала и пошла за чистым листком, но взглянув на тетеньку, поняла, что путь к ней заминирован: на лице служительницы был неподдельный ужас, и рот открылся в немом крике. Забегая вперед, скажу, что иезуистская история с дополнительным листочком для чистовика выглядела следующим образом: я делала судорожный знак рукой, тетенька с выражением: ну вот, так и знала! – приносила лист и в течение минуты заполняла его, потом я силилась вспомнить, что я собиралась написать после какого-нибудь оборванного «ко» и «под», и пантомима повторялась снова. И так шесть раз! Что за странная экономия, почему, если с должна написать пять сочинений за экзамен, мне дают только два листа бумаги?
Пока строчила первые два «развернутых ответа» заметила странное: в таком режиме на ум идут только клишированные усредненные фразочки, а моя личность меня покинула и прохлаждается в каких-то райских кущах. Попыталась на секунду представить себе, что пишу в «Методическую копилку», но рука хватанула воздух : «собственный стиль» куда-то девался.
Теперь снова, внимание, вопрос: откуда средний школьник может знать поэта Константина Ваншенкина? В моем детстве и в моей юности песню «Я люблю тебя, жизнь» слышал, конечно, каждый, но многие ли знали, что автор слов Ваншенкин? Сейчас в школе его не проходят, в кодификаторе он не значится. Строча о Ваншенкине, позволила себе хулиганскую выходку: выразила надежду, что среди упомянутых солдат, «что погибли тебя защищая» значатся и те, кто пал на полях страшной войны, и те, кто был убит злой волей преступника у власти.
Дальше из меня снова полилась словесная гадость, и любимый Блок, которого я хотела туда приплести, показался чужим и неприятным, словно был не Блок, а подержанный пластмассовый крокодил. Надо ли говорить, что в таком состоянии Блока я переврала: вместо «Узнаю тебя, жизнь, принимаю» написала «Признаю тебя жизнь…». Кроме того, я не помнила авторской пунктуации, будет ли это тоже считаться фактической ошибкой?
С отдельным сочинением поступила так, как не советовали поступать, когда я была школьницей: взяла «свободную» тему. На секунду зависла, поняла, что если стану писать о «Герое нашего времени» или о женских образах у Некрасова, то стану сама себе противна, и выбрала что-то вроде «Мир глазами ребенка» по одному-двум произведениям отечественной(!) литературы 20-21 века. Спасло меня только то, что я вынуждена по-человечески формулировать, разговаривая с детьми о рассказе Виктора Драгунского «Одна капля убивает лошадь». Из 21 века я выбрала «Класс коррекции» Екатерины Мурашовой. Боюсь теперь, что идеальную структуру со вступлением, заключением и прочими я не выдержала. Времени обдумать то, что я собираюсь написать, у меня не было. Написала, как написалось.
И вот еще интересно: пока выбирала тему, мелькнула мысль о Некрасове. В голове на секунду возникли строки «Мы с тобой бестолковые люди…», «Я не люблю иронии твоей…» и т.п. А что, если бы я написала и впрямь не про Арину мать солдатскую или Дарью, которая «стыла в своем зачарованном сне», а вот про этих условных Панаевых? Что было бы?
А почему такая боязнь «неотечественной» литературы? Почему, если школьник прочитал Диккенса, Стендаля или Джека Лондона, это плохо? Опять воспитываем патриотизм таким странным способом? Я не удержалась и в сочинении добавила, что планка сегодняшнего серьезного разговора с подростком о мире, в котором нет искусственного разделения на «детские» и «взрослые» темы, задана многими переводными книжками, вышедшими в издательствах «Самокат» и «Розовый жираф», например. Как вопили мои шестиклассники, когда я им сказала, что мы будем проходить «Чудо» Р.Дж.Паласио, каким энтузиазмом были встречены в седьмом хрестоматийный «Повелитель мух» или антиутопия «Дающий» Лоис Лоури. Почему им запрещено об этом говорить на экзамене?
И ведь я не школьник. Я закончила отделение критики Литературного института, писать литературоведческие тексты – моя профессия, я практикуюсь в этом занятии едва ли не ежедневно, меня мало волнует результат, к хамству и равнодушию я привыкла. А каково этому школьнику, который хочет выражать свои мысли по-человечески и видит перед собой не строки сомнительного учебника, а текст и пытается анализировать его, не повторяя чужих благоглупостей? Каково было моей внучке Дуне, которая заработала чуть больше шестидесяти баллов? Она очень умная и способная девочка, но медлительная и не очень выносливая, подверженная приступам паники в ситуации экзамена.
Я не знаю, откуда берутся стобальники. Разве что только из сострадания и человеколюбия проверяющих. Написать столько за четыре часа хорошим литературным языком невозможно. Я закончила за две минуты до истечения срока экзамена (это единственное порадовало: на экране была строка с обратным счетом, на ней видно, сколько осталось до конца). И теперь я хочу видеть тех, кто все это придумал! Я хочу лично принять у них ЕГЭ по литературе! Где их искать?! Как их зовут?!"
Учитель русского языка и литературы в компании "Школа"
Закочнила Литературный институт имени А.М. Горького
Живет в Москве
19 октября (FB)
"Предупреждаю сразу, я собираюсь написать много букв: возмущаться, негодовать и жаловаться.
В минувшую среду я сдала ЕГЭ по литературе. Мне это не нужно было ни для чего, в нашей школе никого к этому не принуждают. Хотелось почувствовать себя в шкуре. Так вот: этот экзамен ничего кроме физической выносливости и психической устойчивости не проверяет. Я бы порекомендовала его сдавать шоферам дальнобойщикам или рабочим ночных производств. Длительная перегрузка в сложной психологической обстановке.
Но начну с начала. В назначенной аудитории нас встретила «доброжелательная» дама с непроницаемым лицом. На меня она смотрела как на буйнопомешанного или заразного больного. Я забыла в рюкзаке паспорт. На лице и в тоне дамы отразилось, не побоюсь этого слова, злорадство: без паспорта нельзя. Если бы я была школьником, я тут же впала бы в панику – выхода мне предложено не было. Фраза типа: не волнуйтесь, время еще есть, вернитесь за ним, пожалуйста, - спасла бы положение. Но я не школьник, конечно. Я старая тетка советской закалки, привыкшая к такому отношению в магазинах, роддомах и поездах дальнего следования.
Пятнадцать минут ушло на инструктирование. Сначала живая тетенька с фальшивым механическим голосом прочитала инструкцию вслух и пожелала всем успеха, а затем все то же самое произнес голос с экрана. После чего мне выдали конверт, который надо было вскрыть по перфораторной линии. Покрутив конверт со всех сторон и понюхав его, я поняла, что линии нет, и минуты две ковыряла на славу заклеенное бумажное изделие, чтобы извлечь из него экзаменационные материалы. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: ничего такого, чего бы я не знала, там нет. Совершенно успокоившись, я приступила к заполнению теста. Но один вопрос вывел-таки меня из состояния равновесия. Было предложено определить, какую книгу читает каждый из трех персонажей: Николай Петрович, Аркадий и… Фенечка. Убей меня, не помню, чтобы означенная молодая женщина что-нибудь читала. (Никто из моих коллег, кстати, тоже не вспомнил). «Отцов и детей» я сейчас прохожу с 10-ым и читаю его вслух трижды в неделю (надо ли говорить, что это не впервые в жизни), знать его лучше, кажется, нельзя. Из названий и авторов, которых я помнила, было выбрано два: Брюхнер «Stoff und Kraft» и Пушкин «Цыганы». А вот теперь засада: как мы помним, эпизод с названными книжками выглядит так: Аркадий забирает у отца «Цыган» и вручает ему Брюхнера. Нигде не сказано, что Николай Петрович действительно читает немца, но не сказано и обратное. Нигде не сказано, что немецкую книжку читает Аркадий, но мы догадываемся, что он ее читал. Как бы вы ответили на такой коварный вопрос? Я отнесла «Цыган» к Николаю Петровичу, немца к Аркадию, а для Фенечки методом тыка выбрала какую-то книжку второсортного автора 19 века. Забыла, кого именно. А теперь вопрос к уважаемому сообществу: что проверили или хотели проверить в данном случае?
А дальше я начала строчить, как пулемет, и строчила, не приходя в сознание, ровно до задания номер 15. Двух листов серой бумаги, исписанных с двух сторон, мне не хватило на все написанное в течение четырех часов. Когда они кончились, я встала и пошла за чистым листком, но взглянув на тетеньку, поняла, что путь к ней заминирован: на лице служительницы был неподдельный ужас, и рот открылся в немом крике. Забегая вперед, скажу, что иезуистская история с дополнительным листочком для чистовика выглядела следующим образом: я делала судорожный знак рукой, тетенька с выражением: ну вот, так и знала! – приносила лист и в течение минуты заполняла его, потом я силилась вспомнить, что я собиралась написать после какого-нибудь оборванного «ко» и «под», и пантомима повторялась снова. И так шесть раз! Что за странная экономия, почему, если с должна написать пять сочинений за экзамен, мне дают только два листа бумаги?
Пока строчила первые два «развернутых ответа» заметила странное: в таком режиме на ум идут только клишированные усредненные фразочки, а моя личность меня покинула и прохлаждается в каких-то райских кущах. Попыталась на секунду представить себе, что пишу в «Методическую копилку», но рука хватанула воздух : «собственный стиль» куда-то девался.
Теперь снова, внимание, вопрос: откуда средний школьник может знать поэта Константина Ваншенкина? В моем детстве и в моей юности песню «Я люблю тебя, жизнь» слышал, конечно, каждый, но многие ли знали, что автор слов Ваншенкин? Сейчас в школе его не проходят, в кодификаторе он не значится. Строча о Ваншенкине, позволила себе хулиганскую выходку: выразила надежду, что среди упомянутых солдат, «что погибли тебя защищая» значатся и те, кто пал на полях страшной войны, и те, кто был убит злой волей преступника у власти.
Дальше из меня снова полилась словесная гадость, и любимый Блок, которого я хотела туда приплести, показался чужим и неприятным, словно был не Блок, а подержанный пластмассовый крокодил. Надо ли говорить, что в таком состоянии Блока я переврала: вместо «Узнаю тебя, жизнь, принимаю» написала «Признаю тебя жизнь…». Кроме того, я не помнила авторской пунктуации, будет ли это тоже считаться фактической ошибкой?
С отдельным сочинением поступила так, как не советовали поступать, когда я была школьницей: взяла «свободную» тему. На секунду зависла, поняла, что если стану писать о «Герое нашего времени» или о женских образах у Некрасова, то стану сама себе противна, и выбрала что-то вроде «Мир глазами ребенка» по одному-двум произведениям отечественной(!) литературы 20-21 века. Спасло меня только то, что я вынуждена по-человечески формулировать, разговаривая с детьми о рассказе Виктора Драгунского «Одна капля убивает лошадь». Из 21 века я выбрала «Класс коррекции» Екатерины Мурашовой. Боюсь теперь, что идеальную структуру со вступлением, заключением и прочими я не выдержала. Времени обдумать то, что я собираюсь написать, у меня не было. Написала, как написалось.
И вот еще интересно: пока выбирала тему, мелькнула мысль о Некрасове. В голове на секунду возникли строки «Мы с тобой бестолковые люди…», «Я не люблю иронии твоей…» и т.п. А что, если бы я написала и впрямь не про Арину мать солдатскую или Дарью, которая «стыла в своем зачарованном сне», а вот про этих условных Панаевых? Что было бы?
А почему такая боязнь «неотечественной» литературы? Почему, если школьник прочитал Диккенса, Стендаля или Джека Лондона, это плохо? Опять воспитываем патриотизм таким странным способом? Я не удержалась и в сочинении добавила, что планка сегодняшнего серьезного разговора с подростком о мире, в котором нет искусственного разделения на «детские» и «взрослые» темы, задана многими переводными книжками, вышедшими в издательствах «Самокат» и «Розовый жираф», например. Как вопили мои шестиклассники, когда я им сказала, что мы будем проходить «Чудо» Р.Дж.Паласио, каким энтузиазмом были встречены в седьмом хрестоматийный «Повелитель мух» или антиутопия «Дающий» Лоис Лоури. Почему им запрещено об этом говорить на экзамене?
И ведь я не школьник. Я закончила отделение критики Литературного института, писать литературоведческие тексты – моя профессия, я практикуюсь в этом занятии едва ли не ежедневно, меня мало волнует результат, к хамству и равнодушию я привыкла. А каково этому школьнику, который хочет выражать свои мысли по-человечески и видит перед собой не строки сомнительного учебника, а текст и пытается анализировать его, не повторяя чужих благоглупостей? Каково было моей внучке Дуне, которая заработала чуть больше шестидесяти баллов? Она очень умная и способная девочка, но медлительная и не очень выносливая, подверженная приступам паники в ситуации экзамена.
Я не знаю, откуда берутся стобальники. Разве что только из сострадания и человеколюбия проверяющих. Написать столько за четыре часа хорошим литературным языком невозможно. Я закончила за две минуты до истечения срока экзамена (это единственное порадовало: на экране была строка с обратным счетом, на ней видно, сколько осталось до конца). И теперь я хочу видеть тех, кто все это придумал! Я хочу лично принять у них ЕГЭ по литературе! Где их искать?! Как их зовут?!"
0
У записи 79 лайков,
13 репостов,
2398 просмотров.
13 репостов,
2398 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Леонид Филиппов
