Друг
Часть 2
И с того момента, как я взяла его на руки, тогда ещё маленького и смешного, во мне ожило это тепло, эта невероятная привязанность к своей собаке. Я не знаю, бывает ли такое у всех любителей животных. Но с самой первой встречи и до его последнего дня я ощущала свою эмоциональную связь с этим псом.
Его тоже назвали Малыш. Никуда было не деться от этой несуразной клички для собаки, которая обещала вырасти ещё крупнее своего предшественника. Конечно, первую неделю у него была мужественная кличка Бэст. Но он был очаровательный маленький щенок, а вовсе не серьёзный Бэст. Малыш, и всё тут.
Я помню столько наших прогулок! Помню, как прочитала в той же самой энциклопедии по собаководству, что щенкам полезно подниматься по лестнице, а вот спускаться до определённого возраста нужно осторожно, чтобы не перегрузить позвоночник. И я носила его на руках, спускалась на пару пролётов на набережной Федоровского и смотрела, как он, сверкая чёрными пятками и размахивая хвостом, запрыгивает на ступеньки.
Я помню, как зимой он катал меня на ледянках. А ещё очень боялся отпускать меня вниз с горки и одновременно панически боялся высоты. Поэтому, когда я слетала вниз по оврагу, он заливался таким жалобным лаем, что я тут же вскакивала на ноги и начинала махать ему руками и кричать, что со мной всё хорошо. И он успокаивался, и уже радостно прыгал вдоль края спуска, ожидая, пока я поднимусь, чтобы убедиться, что всё действительно хорошо.
Я помню, как по вечерам залезала на его подстилку, утыкалась носом в жёсткую шерсть и просто обнимала его. А он понимающе вздыхал и лежал тихо-тихо, не мешая моим мыслям.
Помню, как он сильно поранил лапу. Зимой. Мы шли с набережной домой, а за ним оставались жуткие кровавые следы. И такое ощущение, что это моё сердце кусочками отрывалось и стекало на снег – так я переживала. Помню эти печальные глаза, когда ему делали перевязки. А он терпел. Я гладила его по морде, и он, слабый от потерянной крови, лизнул мне руку – не переживай, я в порядке.
Мы играли и бесились, прыгая по дому. Когда мы ездили на природу – он не давал мне плавать. Кидался в воду, плыл за мной, хватал за волосы зубами и пытался тащить к берегу. Спасал, мой защитник. Хоть и расцарапал тогда всю спину – я понимала, что это его привязанность и благодарность, и он делает всё, что в его собачьих силах, чтобы их выразить.
Я помню, как он начал болеть. Эти бесконечные поездки по врачам. Лекарства, уколы. Операция, катетер. Стареющий пёс с артритом и дрожащими лапами, в подгузнике после операции. А всё так же можно сесть рядом, обнять за могучую шею, уткнуться носом в жёсткую шерсть. И он всё так же будет сидеть – тихо-тихо. И понимающе положит голову на плечо.
В один из дней он перестал выходить встречать нас, когда мы приходили домой. Уже не было сил. Только бил хвостом об пол, когда мы проходили в комнату – громко, ещё громче, чтобы мы знали, что, хоть он болен, стар и слаб, но его привязанность и благодарность всё те же.
А потом на прогулке его лапы подогнулись. Он упал и больше уже не мог подняться. На его ошейнике тогда висел галстук-бабочка – маленькая шутка, чтобы показать, что у него день рождения. Папа принёс его домой на руках – как я носила когда-то, когда он был щенком. И эта же дата, которая 11 лет назад стала первой в его жизни, оказалась последней.
И пусть с тех пор прошло уже много лет. Но моё сердце всё так же полно тепла и благодарности к тебе, мой дорогой друг.
#Нижний пишет
Для проекта [club102820619|Нижний пишет]
7/22
Часть 2
И с того момента, как я взяла его на руки, тогда ещё маленького и смешного, во мне ожило это тепло, эта невероятная привязанность к своей собаке. Я не знаю, бывает ли такое у всех любителей животных. Но с самой первой встречи и до его последнего дня я ощущала свою эмоциональную связь с этим псом.
Его тоже назвали Малыш. Никуда было не деться от этой несуразной клички для собаки, которая обещала вырасти ещё крупнее своего предшественника. Конечно, первую неделю у него была мужественная кличка Бэст. Но он был очаровательный маленький щенок, а вовсе не серьёзный Бэст. Малыш, и всё тут.
Я помню столько наших прогулок! Помню, как прочитала в той же самой энциклопедии по собаководству, что щенкам полезно подниматься по лестнице, а вот спускаться до определённого возраста нужно осторожно, чтобы не перегрузить позвоночник. И я носила его на руках, спускалась на пару пролётов на набережной Федоровского и смотрела, как он, сверкая чёрными пятками и размахивая хвостом, запрыгивает на ступеньки.
Я помню, как зимой он катал меня на ледянках. А ещё очень боялся отпускать меня вниз с горки и одновременно панически боялся высоты. Поэтому, когда я слетала вниз по оврагу, он заливался таким жалобным лаем, что я тут же вскакивала на ноги и начинала махать ему руками и кричать, что со мной всё хорошо. И он успокаивался, и уже радостно прыгал вдоль края спуска, ожидая, пока я поднимусь, чтобы убедиться, что всё действительно хорошо.
Я помню, как по вечерам залезала на его подстилку, утыкалась носом в жёсткую шерсть и просто обнимала его. А он понимающе вздыхал и лежал тихо-тихо, не мешая моим мыслям.
Помню, как он сильно поранил лапу. Зимой. Мы шли с набережной домой, а за ним оставались жуткие кровавые следы. И такое ощущение, что это моё сердце кусочками отрывалось и стекало на снег – так я переживала. Помню эти печальные глаза, когда ему делали перевязки. А он терпел. Я гладила его по морде, и он, слабый от потерянной крови, лизнул мне руку – не переживай, я в порядке.
Мы играли и бесились, прыгая по дому. Когда мы ездили на природу – он не давал мне плавать. Кидался в воду, плыл за мной, хватал за волосы зубами и пытался тащить к берегу. Спасал, мой защитник. Хоть и расцарапал тогда всю спину – я понимала, что это его привязанность и благодарность, и он делает всё, что в его собачьих силах, чтобы их выразить.
Я помню, как он начал болеть. Эти бесконечные поездки по врачам. Лекарства, уколы. Операция, катетер. Стареющий пёс с артритом и дрожащими лапами, в подгузнике после операции. А всё так же можно сесть рядом, обнять за могучую шею, уткнуться носом в жёсткую шерсть. И он всё так же будет сидеть – тихо-тихо. И понимающе положит голову на плечо.
В один из дней он перестал выходить встречать нас, когда мы приходили домой. Уже не было сил. Только бил хвостом об пол, когда мы проходили в комнату – громко, ещё громче, чтобы мы знали, что, хоть он болен, стар и слаб, но его привязанность и благодарность всё те же.
А потом на прогулке его лапы подогнулись. Он упал и больше уже не мог подняться. На его ошейнике тогда висел галстук-бабочка – маленькая шутка, чтобы показать, что у него день рождения. Папа принёс его домой на руках – как я носила когда-то, когда он был щенком. И эта же дата, которая 11 лет назад стала первой в его жизни, оказалась последней.
И пусть с тех пор прошло уже много лет. Но моё сердце всё так же полно тепла и благодарности к тебе, мой дорогой друг.
#Нижний пишет
Для проекта [club102820619|Нижний пишет]
7/22
0
У записи 24 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ольга Капранова
