Линн танцует по ночам.
Она скидывает одеяло. Стараясь не издать ни звука, выбирается из лагеря. Всё оружие и доспехи остаются в шатре, на ней только лёгкая рубаха и свободные штаны. Правда, в голенище сапога всегда покоится плоский нож, но это и не оружие. Скорее естественное продолжение руки, неотъемлемая часть её тела.
Каждую ночь она выбирает самый лунный час, находит небольшую полянку, где развязывает пояс, скидывает штаны и сапоги. Потом какое-то время стоит, закрыв глаза. Линн хочет забыть, что она - простой солдат. Линн вдыхает аромат ночного леса. Вспоминает другое. Она женщина. Она умеет любить. Она знает, как произносить слова поддержки. Она вдохновляет, очаровывает, играет. Она слышит музыку. Она танцует, и движения её рук плавны и изящны, каждый шаг нежен и невесом, как шелест травы.
Луна заходит. Линн снова открывает глаза, смотрит на свои ноги. Крупные мозолистые ступни, икры покрыты густой порослью. Узловатые колени, переходящие в бочонки бёдер. Музыки больше не слышно. Она снова воин. Она сильна и вынослива. Она не знает жалости к врагам. Она немногословна, ведь каждое слово - драгоценный камень, требующий огранки.
На среднем пальце её левой руки плотно сидит перстень. Её народ славится искусством работы с камнями и металлом, а её дед был известным мастером. В глубине раухтопаза застыл локон тёмно-каштановых волос древнего чудовища. По крайней мере, именно так рассказывал ей дед, когда-то там, в прошлой жизни.
***
- Ты думаешь, я сплю по ночам? Ха! По ночам я сражаюсь.
- С кем?
- Хм… Честно говоря, не знаю. Просто чувствую упоение боем. Знаешь, когда все чувства притупляются, а тело работает как идеально отлаженный механизм. Каждый взмах топора уносит жизнь или спасает от смерти меня.
- Уносит жизнь? Ты прям убиваешь во сне?
- Ну да. Я же говорю, я дева-воительница. Ну, то есть как дева... Скорее, какое-то не особо женственное существо женского пола. Зато в бою я как рыба в воде.
- Ух! А ты сама умираешь?
- Нет. Я, честно говоря, не представляю, что будет, если я умру во сне. Да и не хочу представлять. Мне нравится быть Линн.
- А я вот слушаю тебя, и мне не особо нравится всё это. Ты не заигралась?
- Да перестань! Я что, стала хуже работать? С чем-то не справляюсь? Выгляжу фигово?
- Вроде бы нет, но… Как-то нездорово это всё.
- Ты просто никогда не пробовал. Ощущения потрясающие!
- Не пробовал и не собираюсь. И тебе советую как следует подумать и вспомнить, что у тебя есть своя реальность, настоящая.
- Я да помню я, помню. - буркнув это своему другу, я отвернулась к шкафу и протянула руку к шкатулке. Там, в бархатном гнёздышке, лежит любимое кольцо с раухтопазом, в котором застыл локон волос древнего чудовища.
***
По комнате ползёт дымок с тяжёлым, насыщенным ароматом лотоса. Ароматическая палочка прогорит, последний столбик пепла упадёт на деревянную подставку, и я снова буду танцевать.
Только вот сейчас новолуние. Света не будет. Услышать музыку будет сложно.
Линн, что это значит для тебя? Для нас. Для меня.
Она скидывает одеяло. Стараясь не издать ни звука, выбирается из лагеря. Всё оружие и доспехи остаются в шатре, на ней только лёгкая рубаха и свободные штаны. Правда, в голенище сапога всегда покоится плоский нож, но это и не оружие. Скорее естественное продолжение руки, неотъемлемая часть её тела.
Каждую ночь она выбирает самый лунный час, находит небольшую полянку, где развязывает пояс, скидывает штаны и сапоги. Потом какое-то время стоит, закрыв глаза. Линн хочет забыть, что она - простой солдат. Линн вдыхает аромат ночного леса. Вспоминает другое. Она женщина. Она умеет любить. Она знает, как произносить слова поддержки. Она вдохновляет, очаровывает, играет. Она слышит музыку. Она танцует, и движения её рук плавны и изящны, каждый шаг нежен и невесом, как шелест травы.
Луна заходит. Линн снова открывает глаза, смотрит на свои ноги. Крупные мозолистые ступни, икры покрыты густой порослью. Узловатые колени, переходящие в бочонки бёдер. Музыки больше не слышно. Она снова воин. Она сильна и вынослива. Она не знает жалости к врагам. Она немногословна, ведь каждое слово - драгоценный камень, требующий огранки.
На среднем пальце её левой руки плотно сидит перстень. Её народ славится искусством работы с камнями и металлом, а её дед был известным мастером. В глубине раухтопаза застыл локон тёмно-каштановых волос древнего чудовища. По крайней мере, именно так рассказывал ей дед, когда-то там, в прошлой жизни.
***
- Ты думаешь, я сплю по ночам? Ха! По ночам я сражаюсь.
- С кем?
- Хм… Честно говоря, не знаю. Просто чувствую упоение боем. Знаешь, когда все чувства притупляются, а тело работает как идеально отлаженный механизм. Каждый взмах топора уносит жизнь или спасает от смерти меня.
- Уносит жизнь? Ты прям убиваешь во сне?
- Ну да. Я же говорю, я дева-воительница. Ну, то есть как дева... Скорее, какое-то не особо женственное существо женского пола. Зато в бою я как рыба в воде.
- Ух! А ты сама умираешь?
- Нет. Я, честно говоря, не представляю, что будет, если я умру во сне. Да и не хочу представлять. Мне нравится быть Линн.
- А я вот слушаю тебя, и мне не особо нравится всё это. Ты не заигралась?
- Да перестань! Я что, стала хуже работать? С чем-то не справляюсь? Выгляжу фигово?
- Вроде бы нет, но… Как-то нездорово это всё.
- Ты просто никогда не пробовал. Ощущения потрясающие!
- Не пробовал и не собираюсь. И тебе советую как следует подумать и вспомнить, что у тебя есть своя реальность, настоящая.
- Я да помню я, помню. - буркнув это своему другу, я отвернулась к шкафу и протянула руку к шкатулке. Там, в бархатном гнёздышке, лежит любимое кольцо с раухтопазом, в котором застыл локон волос древнего чудовища.
***
По комнате ползёт дымок с тяжёлым, насыщенным ароматом лотоса. Ароматическая палочка прогорит, последний столбик пепла упадёт на деревянную подставку, и я снова буду танцевать.
Только вот сейчас новолуние. Света не будет. Услышать музыку будет сложно.
Линн, что это значит для тебя? Для нас. Для меня.
0
У записи 98 лайков,
1 репостов,
754 просмотров.
1 репостов,
754 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ольга Капранова
