В жизни Самары дебаркадеры играли особую роль даже по сравнению с остальными волжскими городами. Левый волжский приток река Самара, собственно и давшая название построенной на стрелке двух рек крепости, а затем и городу, вскрывалась ото льда на две-три недели раньше Волги. Это позволяло ставить суда на загрузку раньше, чем где бы то ни было, и отправлять их вниз и вверх по реке сразу после первого ледохода, когда на саратовских, симбирских или рыбинских берегах еще только начинала теплиться жизнь.
«Волжские пристани – такие бездны, которые могут поглощать неимоверные массы товаров; в них ничто не лежит и не залеживается далее зимы. Вскрывается Волга, и скопленные во время зимы на пристанях огромные грузы товаров уносятся по Волге на конных машинах, баржах и судах в разные внутренние торговые пункты и порты Каспийский, Балтийский и Азовский через переволок Качалинский», - писали в 1854 году «Самарские губернские ведомости».
Хлебные, лесные, пассажирские пристани, облепившие берега Волги и Самары, некогда создали тот облик города на реке, который живописали Левитан, Шишкин и Репин, в быт которого поместили своих персонажей Островский, Салтыков-Щедрин или Горький.
Когда-то только в районе Самары (а позже Куйбышева) действующих дебаркадеров было под сотню. От самых маленьких, часть из которых, впрочем, сохранилась и теперь (в основном на правом, противоположном от города берегу), до двух-трех палубных с ажурными арками, колоннами и резьбой. Большинство из последних либо уже не существуют, либо доживают свой век в многочисленных волжских протоках. Вот как этот на берегу мелеющей с каждым годом речки Курумоч в паре сотен метров от «большой» волжской воды.
«Волжские пристани – такие бездны, которые могут поглощать неимоверные массы товаров; в них ничто не лежит и не залеживается далее зимы. Вскрывается Волга, и скопленные во время зимы на пристанях огромные грузы товаров уносятся по Волге на конных машинах, баржах и судах в разные внутренние торговые пункты и порты Каспийский, Балтийский и Азовский через переволок Качалинский», - писали в 1854 году «Самарские губернские ведомости».
Хлебные, лесные, пассажирские пристани, облепившие берега Волги и Самары, некогда создали тот облик города на реке, который живописали Левитан, Шишкин и Репин, в быт которого поместили своих персонажей Островский, Салтыков-Щедрин или Горький.
Когда-то только в районе Самары (а позже Куйбышева) действующих дебаркадеров было под сотню. От самых маленьких, часть из которых, впрочем, сохранилась и теперь (в основном на правом, противоположном от города берегу), до двух-трех палубных с ажурными арками, колоннами и резьбой. Большинство из последних либо уже не существуют, либо доживают свой век в многочисленных волжских протоках. Вот как этот на берегу мелеющей с каждым годом речки Курумоч в паре сотен метров от «большой» волжской воды.
In the life of Samara, landing stages played a special role even in comparison with other Volga cities. The left Volga tributary, the Samara River, which actually gave the name to the fortress built on the arrow of two rivers, and then to the city, was opened from the ice two or three weeks earlier than the Volga. This made it possible to put ships on loading earlier than anywhere else, and send them down and up the river immediately after the first ice drift, when life was just beginning to glimmer on the Saratov, Simbirsk or Rybinsk shores.
“The Volga quays are such abysses that can absorb incredible masses of goods; in them nothing lies and does not lie beyond winter. The Volga opens, and huge cargoes of goods accumulated during the winter on the quays are carried away along the Volga on horse-drawn vehicles, barges and ships to various internal trading points and ports of the Caspian, Baltic and Azov through the Kachalinsky passage, "wrote Samara Provincial Gazette in 1854 ...
Bread, forest, passenger piers, which stuck to the banks of the Volga and Samara, once created that image of the city on the river, which was painted by Levitan, Shishkin and Repin, in whose everyday life Ostrovsky, Saltykov-Shchedrin or Gorky placed their characters.
Once only in the region of Samara (and later Kuibyshev) there were about a hundred operating landing stages. From the smallest, some of which, however, have survived to this day (mainly on the right bank opposite to the city), to two or three decked ones with openwork arches, columns and carvings. Most of the latter either no longer exist or are living out their days in the numerous Volga channels. This is how this one is on the banks of the Kurumoch River, which is shallowing every year, a couple of hundred meters from the "big" Volga water.
“The Volga quays are such abysses that can absorb incredible masses of goods; in them nothing lies and does not lie beyond winter. The Volga opens, and huge cargoes of goods accumulated during the winter on the quays are carried away along the Volga on horse-drawn vehicles, barges and ships to various internal trading points and ports of the Caspian, Baltic and Azov through the Kachalinsky passage, "wrote Samara Provincial Gazette in 1854 ...
Bread, forest, passenger piers, which stuck to the banks of the Volga and Samara, once created that image of the city on the river, which was painted by Levitan, Shishkin and Repin, in whose everyday life Ostrovsky, Saltykov-Shchedrin or Gorky placed their characters.
Once only in the region of Samara (and later Kuibyshev) there were about a hundred operating landing stages. From the smallest, some of which, however, have survived to this day (mainly on the right bank opposite to the city), to two or three decked ones with openwork arches, columns and carvings. Most of the latter either no longer exist or are living out their days in the numerous Volga channels. This is how this one is on the banks of the Kurumoch River, which is shallowing every year, a couple of hundred meters from the "big" Volga water.
У записи 18 лайков,
0 репостов,
368 просмотров.
0 репостов,
368 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Павел Новиков
