-Кровавые ошметки, тоже ошметки.
Так сказал нам сегодня медбрат. Я ему верю. Он молод и хорош собой.
-Это продукт распада, - заключает он.
Мама делает большие глаза: "Как? уже?", умолкает на мгновение, а затем спрашивает, уж не смерть ли это.
Медбрат долго смотрел ей в глаза, и мне показалось, что он хочет что-то сказать, что-то вроде "Нет ли у вас чайку для меня?", или "Могу ли я остаться?". После чего собрал свой чемоданчик и вышел из квартиры.
После приходили многие медсестры и другие медбратья, но по их словам, жить еще можно было.
Может быть даже долгие годы.
-Кто знает,- разводили руками они, советовали пить то-то и то-то, чтобы крови было меньше.
Но крови меньше не стало, и он умер.
Через неделю после этого мама на кухне сказала, что медбрат оказался прав тогда.
А я ему верила. Он был молод и хорош собой.
Так сказал нам сегодня медбрат. Я ему верю. Он молод и хорош собой.
-Это продукт распада, - заключает он.
Мама делает большие глаза: "Как? уже?", умолкает на мгновение, а затем спрашивает, уж не смерть ли это.
Медбрат долго смотрел ей в глаза, и мне показалось, что он хочет что-то сказать, что-то вроде "Нет ли у вас чайку для меня?", или "Могу ли я остаться?". После чего собрал свой чемоданчик и вышел из квартиры.
После приходили многие медсестры и другие медбратья, но по их словам, жить еще можно было.
Может быть даже долгие годы.
-Кто знает,- разводили руками они, советовали пить то-то и то-то, чтобы крови было меньше.
Но крови меньше не стало, и он умер.
Через неделю после этого мама на кухне сказала, что медбрат оказался прав тогда.
А я ему верила. Он был молод и хорош собой.
- Bloody scraps, also scraps.
So the nurse told us today. I believe him. He is young and handsome.
“It's a decay product,” he concludes.
Mom makes big eyes: “How? Already?”, Silences for a moment, and then asks if this is not death.
The nurse looked into her eyes for a long time, and it seemed to me that he wanted to say something, something like “Do you have a cup for me?”, Or “Can I stay?”. After that, he collected his bag and left the apartment.
After that, many nurses and other medical assistants came, but according to them, it was still possible to live.
Maybe even for many years.
“Who knows,” they shrugged, advised to drink this and that, so that there was less blood.
But there was no less blood, and he died.
A week after that, my mother in the kitchen said that the nurse was right then.
And I believed him. He was young and handsome.
So the nurse told us today. I believe him. He is young and handsome.
“It's a decay product,” he concludes.
Mom makes big eyes: “How? Already?”, Silences for a moment, and then asks if this is not death.
The nurse looked into her eyes for a long time, and it seemed to me that he wanted to say something, something like “Do you have a cup for me?”, Or “Can I stay?”. After that, he collected his bag and left the apartment.
After that, many nurses and other medical assistants came, but according to them, it was still possible to live.
Maybe even for many years.
“Who knows,” they shrugged, advised to drink this and that, so that there was less blood.
But there was no less blood, and he died.
A week after that, my mother in the kitchen said that the nurse was right then.
And I believed him. He was young and handsome.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Катерина Райх
