Я хочу это целиком.
— Ваша честь, я уже заявлял, что не считаю данный суд легитимным. Мы — граждане Украины, которые были задержаны на территории нашей страны. И нас судят по сфальсифицированному делу. Но я не испытываю неприязни к вам и другим участникам процесса.
Здесь уже прозвучало много неправды, и поэтому я считаю необходимым дать здесь некоторые прояснения, но в дальнейшем я не собираюсь участвовать в этом процессе.
Я считаю себя активистом майдана. Но это не значит, что я преступник. Майдан — это главный поступок, который я сделал в своей жизни. Но это не значит, что я радикал, сжигал «Беркут» или пил чью-то кровь. Мы прогнали нашего президента-преступника. Когда ваша страна оккупировала Крым, я вернулся туда и занимался той же волонтерской работой, что и на Майдане. Я общался с сотнями людей. Мы думали, что делать дальше, но никогда я не призывал ни к каким действиям, которые могли бы привести к жертвам, не создавал террористических организаций, и тем более не имел отношения к «Правому сектору».
Сенцов вспоминает, как помогал в Крыму иностранным журналистам и блокированным украинским военным, занимался поиском пропавших активистов и другой волонтерской работой. «Там был полный беспредел, некоторых мы нашли, некоторых нет, и наверное уже их нет в живых», — резюмирует он.
— Я общался с сотнями людей, со всеми, кто готов был выступать за Украину. Из всех людей, которые были здесь упомянуты, я знаю только Геннадия Афанасьева и Кольченко Александра. О том, что он Кольченко, я узнал только в суде. Я его знал как Тундру. Тут говорили, что он всем представлялся как Александр. Это неправда. Он — Тундра.
9 мая мне позвонил Саша Кольченко и сказал, что его друг видел, как задержали Афанасьева. Через несколько часов мне позвонил Афанасьев и голосом умирающего попросил встретиться. По наводящим вопросам я понял, что его заставляют это говорить. Я выключил телефон, но остался в городе и продолжал искать, где он находится. 10 мая меня задержали у подъезда моего дома. Меня кинули в микроавтобус, с мешком на голове привезли в здание бывшего СБУ на Ивано Франко. Начался очень жесткий допрос, меня спрашивали, кого я знаю из активистов, кто собирался взрывать памятники. Меня начали избивать ногами, руками, дубинками, лежа и сидя.Когда я отказывался говорить, начали применять удушение.
Я много раз видел это в кино, и не понимал, как люди на этом ломаются. Но это очень страшно, ваша честь. Они угрожали изнасиловать меня дубинкой, вывезти в лес и там закопать. Часа через четыре они утомились, и повезли меня на обыск. Только там я узнал, что это — сотрудники ФСБ. Они там ожидали увидеть террористов и оружие, а нашли только моего ребенка — он присутствовал при обыске, о чем в протоколе не говорится. Найденные деньги — это деньги моей кинокомпании для съемок фильма «Носорог».
Потом, вспоминает Сенцов, его отвезли на допрос. Там уже не били. Ему удалось вытащить телефон и написать смс знакомой журналистке, и сообщить ей о задержании. Он продолжал отказываться оговаривать себя. Тогда Сенцову предложили дать показания на «руководство Майдана» — «что это они дали приказ взорвать памятники, и тогда получишь семь лет, а если нет — сделаем тебя руководителем и поедешь на 20 лет».
По словам режиссера, позже на обысках у него изымали диски с фильмами. Особенно оперативников заинтересовал фильм «Обыкновенный фашизм» и кинохроника Третьего рейха.
— Я вам сказал все, что знал. Очень удивительно, они ничего не нашли ни в компьютере, ни в телефоне, никаких связей с праворадикалами. А через полгода следствие неожиданно нашло у меня инструкции какие-то по терроризму.
Тут фамилия Чирний произносится чаще, чем Сенцов. Вы слышали, что он говорил тут в парке. Вы думаете, что если я буду делать теракт, я доверю это такому человеку, как Чирний? Чтобы он всех завалил? Мы якобы планировали там теракты, при этом я остаюсь в городе, ничем не пытаюсь им помочь. Какой я тут революционер? Я неумеха.
Я все сказал, и больше не хотел бы участвовать в этом процессе и отвечать на вопросы суда или прокурора. Спасибо, что выслушали, ваша честь.
Судья уточняет, будет ли Сенцов отвечать на вопросы суда, прокурора или Кольченко. «Нет», — отвечает режиссер.
— Ваша честь, я уже заявлял, что не считаю данный суд легитимным. Мы — граждане Украины, которые были задержаны на территории нашей страны. И нас судят по сфальсифицированному делу. Но я не испытываю неприязни к вам и другим участникам процесса.
Здесь уже прозвучало много неправды, и поэтому я считаю необходимым дать здесь некоторые прояснения, но в дальнейшем я не собираюсь участвовать в этом процессе.
Я считаю себя активистом майдана. Но это не значит, что я преступник. Майдан — это главный поступок, который я сделал в своей жизни. Но это не значит, что я радикал, сжигал «Беркут» или пил чью-то кровь. Мы прогнали нашего президента-преступника. Когда ваша страна оккупировала Крым, я вернулся туда и занимался той же волонтерской работой, что и на Майдане. Я общался с сотнями людей. Мы думали, что делать дальше, но никогда я не призывал ни к каким действиям, которые могли бы привести к жертвам, не создавал террористических организаций, и тем более не имел отношения к «Правому сектору».
Сенцов вспоминает, как помогал в Крыму иностранным журналистам и блокированным украинским военным, занимался поиском пропавших активистов и другой волонтерской работой. «Там был полный беспредел, некоторых мы нашли, некоторых нет, и наверное уже их нет в живых», — резюмирует он.
— Я общался с сотнями людей, со всеми, кто готов был выступать за Украину. Из всех людей, которые были здесь упомянуты, я знаю только Геннадия Афанасьева и Кольченко Александра. О том, что он Кольченко, я узнал только в суде. Я его знал как Тундру. Тут говорили, что он всем представлялся как Александр. Это неправда. Он — Тундра.
9 мая мне позвонил Саша Кольченко и сказал, что его друг видел, как задержали Афанасьева. Через несколько часов мне позвонил Афанасьев и голосом умирающего попросил встретиться. По наводящим вопросам я понял, что его заставляют это говорить. Я выключил телефон, но остался в городе и продолжал искать, где он находится. 10 мая меня задержали у подъезда моего дома. Меня кинули в микроавтобус, с мешком на голове привезли в здание бывшего СБУ на Ивано Франко. Начался очень жесткий допрос, меня спрашивали, кого я знаю из активистов, кто собирался взрывать памятники. Меня начали избивать ногами, руками, дубинками, лежа и сидя.Когда я отказывался говорить, начали применять удушение.
Я много раз видел это в кино, и не понимал, как люди на этом ломаются. Но это очень страшно, ваша честь. Они угрожали изнасиловать меня дубинкой, вывезти в лес и там закопать. Часа через четыре они утомились, и повезли меня на обыск. Только там я узнал, что это — сотрудники ФСБ. Они там ожидали увидеть террористов и оружие, а нашли только моего ребенка — он присутствовал при обыске, о чем в протоколе не говорится. Найденные деньги — это деньги моей кинокомпании для съемок фильма «Носорог».
Потом, вспоминает Сенцов, его отвезли на допрос. Там уже не били. Ему удалось вытащить телефон и написать смс знакомой журналистке, и сообщить ей о задержании. Он продолжал отказываться оговаривать себя. Тогда Сенцову предложили дать показания на «руководство Майдана» — «что это они дали приказ взорвать памятники, и тогда получишь семь лет, а если нет — сделаем тебя руководителем и поедешь на 20 лет».
По словам режиссера, позже на обысках у него изымали диски с фильмами. Особенно оперативников заинтересовал фильм «Обыкновенный фашизм» и кинохроника Третьего рейха.
— Я вам сказал все, что знал. Очень удивительно, они ничего не нашли ни в компьютере, ни в телефоне, никаких связей с праворадикалами. А через полгода следствие неожиданно нашло у меня инструкции какие-то по терроризму.
Тут фамилия Чирний произносится чаще, чем Сенцов. Вы слышали, что он говорил тут в парке. Вы думаете, что если я буду делать теракт, я доверю это такому человеку, как Чирний? Чтобы он всех завалил? Мы якобы планировали там теракты, при этом я остаюсь в городе, ничем не пытаюсь им помочь. Какой я тут революционер? Я неумеха.
Я все сказал, и больше не хотел бы участвовать в этом процессе и отвечать на вопросы суда или прокурора. Спасибо, что выслушали, ваша честь.
Судья уточняет, будет ли Сенцов отвечать на вопросы суда, прокурора или Кольченко. «Нет», — отвечает режиссер.
I want it all.
- Your Honor, I have already stated that I do not consider this trial to be legitimate. We are citizens of Ukraine who were detained on the territory of our country. And we are being judged on a falsified case. But I do not dislike you and other participants in the process.
A lot of lies have already sounded here, and therefore I consider it necessary to provide some clarifications here, but in the future I am not going to participate in this process.
I consider myself a Maidan activist. But that doesn't mean I'm a criminal. Maidan is the main act that I have done in my life. But this does not mean that I am a radical, burned "Berkut" or drank someone's blood. We drove out our criminal president. When your country occupied Crimea, I returned there and did the same volunteer work as on the Maidan. I've talked to hundreds of people. We thought about what to do next, but I never called for any actions that could lead to casualties, did not create terrorist organizations, and even less had anything to do with the "Right Sector".
Sentsov recalls how he helped foreign journalists and the blocked Ukrainian military in Crimea, was looking for missing activists and other volunteer work. “There was complete chaos, some we found, some are not, and probably they are no longer alive,” he sums up.
- I talked with hundreds of people, with everyone who was ready to play for Ukraine. Of all the people who were mentioned here, I only know Gennady Afanasyev and Alexander Kolchenko. I found out that he was Kolchenko only in court. I knew him as Tundra. They said that he was introduced to everyone as Alexander. It is not true. He is Tundra.
On May 9, Sasha Kolchenko called me and said that his friend saw Afanasyev being detained. A few hours later Afanasyev called me and asked me to meet in the voice of a dying man. On leading questions, I realized that he was forced to say it. I turned off the phone, but stayed in the city and kept looking for where he was. On May 10, I was detained at the entrance of my house. I was thrown into a minibus, with a bag on my head, brought to the building of the former SBU on Ivano Franko. A very tough interrogation began, I was asked who I know of the activists, who was going to blow up the monuments. They began to beat me with their feet, hands, truncheons, lying down and sitting down. When I refused to speak, they began to strangle me.
I have seen this many times in the movies, and did not understand how people break on this. But this is very scary, Your Honor. They threatened to rape me with a truncheon, take me to the forest and bury me there. About four hours later they got tired and took me to a search. It was only there that I learned that they were FSB officers. They expected to see terrorists and weapons there, but found only my child - he was present during the search, which is not mentioned in the protocol. The money found is the money of my film company for the filming of the movie "Rhino".
Then, Sentsov recalls, he was taken for interrogation. They didn't beat me there anymore. He managed to pull out his phone and write an SMS to a journalist friend, and inform her about the arrest. He continued to refuse to slander himself. Then Sentsov was offered to testify against the "Maidan leadership" - "that it was they who gave the order to blow up the monuments, and then you will get seven years, and if not, we will make you a leader and go for 20 years."
According to the director, later, during the searches, disks with films were seized from him. The operatives were especially interested in the film "Ordinary Fascism" and the newsreel of the Third Reich.
- I told you everything I knew. Very surprisingly, they did not find anything on the computer or on the phone, no connections with right-wing radicals. And six months later, the investigation unexpectedly found some instructions on terrorism in me.
Here the surname Chirniy is pronounced more often than Sentsov. You heard what he said here in the park. Do you think that if I do a terrorist attack, I will trust this to a person like Chirniy? For him to fill everyone up? We allegedly planned terrorist attacks there, while I remain in the city, I do nothing to help them. What kind of revolutionary am I here? I'm clumsy.
I said everything, and I would no longer like to participate in this process and answer questions from the court or the prosecutor. Thank you for listening, Your Honor.
The judge specifies whether Sentsov will answer questions from the court, the prosecutor or Kolchenko. “No,” the director answers.
- Your Honor, I have already stated that I do not consider this trial to be legitimate. We are citizens of Ukraine who were detained on the territory of our country. And we are being judged on a falsified case. But I do not dislike you and other participants in the process.
A lot of lies have already sounded here, and therefore I consider it necessary to provide some clarifications here, but in the future I am not going to participate in this process.
I consider myself a Maidan activist. But that doesn't mean I'm a criminal. Maidan is the main act that I have done in my life. But this does not mean that I am a radical, burned "Berkut" or drank someone's blood. We drove out our criminal president. When your country occupied Crimea, I returned there and did the same volunteer work as on the Maidan. I've talked to hundreds of people. We thought about what to do next, but I never called for any actions that could lead to casualties, did not create terrorist organizations, and even less had anything to do with the "Right Sector".
Sentsov recalls how he helped foreign journalists and the blocked Ukrainian military in Crimea, was looking for missing activists and other volunteer work. “There was complete chaos, some we found, some are not, and probably they are no longer alive,” he sums up.
- I talked with hundreds of people, with everyone who was ready to play for Ukraine. Of all the people who were mentioned here, I only know Gennady Afanasyev and Alexander Kolchenko. I found out that he was Kolchenko only in court. I knew him as Tundra. They said that he was introduced to everyone as Alexander. It is not true. He is Tundra.
On May 9, Sasha Kolchenko called me and said that his friend saw Afanasyev being detained. A few hours later Afanasyev called me and asked me to meet in the voice of a dying man. On leading questions, I realized that he was forced to say it. I turned off the phone, but stayed in the city and kept looking for where he was. On May 10, I was detained at the entrance of my house. I was thrown into a minibus, with a bag on my head, brought to the building of the former SBU on Ivano Franko. A very tough interrogation began, I was asked who I know of the activists, who was going to blow up the monuments. They began to beat me with their feet, hands, truncheons, lying down and sitting down. When I refused to speak, they began to strangle me.
I have seen this many times in the movies, and did not understand how people break on this. But this is very scary, Your Honor. They threatened to rape me with a truncheon, take me to the forest and bury me there. About four hours later they got tired and took me to a search. It was only there that I learned that they were FSB officers. They expected to see terrorists and weapons there, but found only my child - he was present during the search, which is not mentioned in the protocol. The money found is the money of my film company for the filming of the movie "Rhino".
Then, Sentsov recalls, he was taken for interrogation. They didn't beat me there anymore. He managed to pull out his phone and write an SMS to a journalist friend, and inform her about the arrest. He continued to refuse to slander himself. Then Sentsov was offered to testify against the "Maidan leadership" - "that it was they who gave the order to blow up the monuments, and then you will get seven years, and if not, we will make you a leader and go for 20 years."
According to the director, later, during the searches, disks with films were seized from him. The operatives were especially interested in the film "Ordinary Fascism" and the newsreel of the Third Reich.
- I told you everything I knew. Very surprisingly, they did not find anything on the computer or on the phone, no connections with right-wing radicals. And six months later, the investigation unexpectedly found some instructions on terrorism in me.
Here the surname Chirniy is pronounced more often than Sentsov. You heard what he said here in the park. Do you think that if I do a terrorist attack, I will trust this to a person like Chirniy? For him to fill everyone up? We allegedly planned terrorist attacks there, while I remain in the city, I do nothing to help them. What kind of revolutionary am I here? I'm clumsy.
I said everything, and I would no longer like to participate in this process and answer questions from the court or the prosecutor. Thank you for listening, Your Honor.
The judge specifies whether Sentsov will answer questions from the court, the prosecutor or Kolchenko. “No,” the director answers.
У записи 3 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Даша Хоришко
