К 8-9 мая.
Я “пронепопулярное”, извините.
Наткнулась на язвительный и традиционный вдохновенно-возмущенный пост (от крымчанки. но это, в общем-то, не суть) примерно такого содержания: “Да, наши деды отдавали жизни именно за то, чтобы ты набухался в неожиданный выходной среди недели”.
Незаданный вопрос с детства, с тех самых “классных часов” про “дедов”: “Так а за что, собственно?”... За эти “классные часы”? За парады? За “#дедушку_поклонской_николая II”? За партийные подарочные пакеты с дешевыми конфетами? За унизительную “солдатскую кашу” на декоративных полевых кухнях для тивишных картинок?
В 2011 или 2012 году, когда я пришла работать в “Аргументы недели”, они делали хороший проект ко Дню победы - “Диалог поколений”. Довольно тривиальный формат - сборник интервью с ветеранами, беседу с которыми ведут начинающие журналисты или вообще школьники и студенты. Но постановка задачи интересная: увести диалог от привычного для стариков рассказа про “танки грохотали” и “мы шли к победе” (для тех самых классных часов); и постараться разыскать под многолетним “победным” слоем обезличенной истории того далекого юного мальчика, который еще вчера “зайцем” пробирался на “взрослые” киносеансы, а сегодня “отдает жизнь за что-то там”... Или ту девочку в “горошковом” платье, которой вдруг однажды пришлось забыть о том, как делаются куклы из одуванчиков и вместо этого узнать, как накладываются шины и скручиваются жгуты…
Получилось у нас совсем не все… Задача оказалась на грани невозможного. Выковыривать ЧЕЛОВЕКА из под прочной, почти непробиваемой брони сухого рассказа “не_про_меня”, созданной сознательно (чтобы просто не сойти с ума от воспоминаний пережитой жути) или же образовывающейся десятилетиями (спасибо цензуре, “классным часам” и парадам) было тяжело, и грустно, и жутко стыдно (столько боли, столько слез, столько заново пережитого ужаса...).
Мне очень запомнился один мальчик… Да, именно мальчик. Если всё получалось, и они начинали вспоминать “себя настоящего”, то и я переставала видеть перед собой полупрозрачных стариков с дрожащими пальцами - они превращались в тех самых мальчишек с рогатками и тех самых девочек в горошковых платьях…
Не знаю, почему именно он - его история войны не была историей о подвиге, не была историей об ужасе и смерти, о непечатных кошмарах, она была какой-то детской…
Вообще это был сложный персонаж - он рассказал мне свою историю, а потом вдруг опомнился и жутко испугался. Приходил потом в редакцию - просил не публиковать; оглядываясь, полушепотом говорил “они же все равно смотрят… КГБ никуда не делось...я столько наговорил!”.
Мы опубликовали. Убрали самые “страшные” для Константина Владимировича куски, и опубликовали. Хотя он и не рассказал ничего такого.
Его история - просто история про правду, про мальчишечью правду...
- Мы пришли на войну совсем юные, как воробушки, и вообще-то считали ее поначалу забавой. Очень боялись, что война закончится, а мы так и не успеем ни одной медали получить - не успеем совершить подвиг!
Константин Владимирович рассказывал, как он с трепетом и нетерпением ждал, когда его заберут на фронт, как было “скучно в учебке”, как он мечтал о подвиге… Его призвали в 44-ом - уже под конец войны, и ребята в его части погибали в основном по-глупости. Одни - упились насмерть этиловым спиртом, растаскивая склад в Будапеште; другие - сгорели, из любопытства расковыривая фаустпатрон. Лоб в лоб с “врагом” Константин Владимирович столкнулся лишь однажды.
- Однажды в Пеште сел фашистский планер - ветром его что ли занесло - мы побежали туда и увидели немца (маленький совсем - младше меня даже). Сидит и плачет от холода и страха - им рассказывали, что большевики пленных не берут - расстреливают сразу. Мне так жалко его стало - до слез - я наклонился и говорю по-немецки “не бойся, не плачь - все хорошо будет”... Я узнавал потом - живой остался. Видать, в комендатуре тоже пожалели.
В печать пошел урезанный вариант интервью - оно там заканчивается фразой “А героического подвига никто из нашей компании так и не совершил...”. Я дала почитать Константину Владимировичу его историю уже в книжке - финал ему не понравился, даже немного расстроил - не “героический” какой-то, но выходя из нашей редакции, он остановился и сказал:
- Ну и хорошо, что не совершили. А вдруг мне ради подвига пришлось бы того немчонка убить? Лучше уж без подвига совсем…
Я вообще к чему все это?...
Я вот думаю, что - да, наши деды умирали именно за это. Точнее, и за это тоже. Чтобы были выходные, и, чтобы какие-то новые мальчики и девочки смеялись и пили вино, и радовались пикникам, и, чтобы девочки носили платья в горошек и делали кукол из одуванчиков, а мальчики “зайцами” забирались в кинозалы, ну или занимались бы еще какой-нибудь херней - веселой, смешной, дурацкой, бессмысленной...любой. И не “чтобы помнили”, а “чтобы никогда не вспоминали”. И танцевали бы тверк на этих жутких “героических” монументах, и совершали бы какие-нибудь такие подвиги, ради которых не нужно убивать “немчонка”...
Чтобы радоваться весне…
Я “пронепопулярное”, извините.
Наткнулась на язвительный и традиционный вдохновенно-возмущенный пост (от крымчанки. но это, в общем-то, не суть) примерно такого содержания: “Да, наши деды отдавали жизни именно за то, чтобы ты набухался в неожиданный выходной среди недели”.
Незаданный вопрос с детства, с тех самых “классных часов” про “дедов”: “Так а за что, собственно?”... За эти “классные часы”? За парады? За “#дедушку_поклонской_николая II”? За партийные подарочные пакеты с дешевыми конфетами? За унизительную “солдатскую кашу” на декоративных полевых кухнях для тивишных картинок?
В 2011 или 2012 году, когда я пришла работать в “Аргументы недели”, они делали хороший проект ко Дню победы - “Диалог поколений”. Довольно тривиальный формат - сборник интервью с ветеранами, беседу с которыми ведут начинающие журналисты или вообще школьники и студенты. Но постановка задачи интересная: увести диалог от привычного для стариков рассказа про “танки грохотали” и “мы шли к победе” (для тех самых классных часов); и постараться разыскать под многолетним “победным” слоем обезличенной истории того далекого юного мальчика, который еще вчера “зайцем” пробирался на “взрослые” киносеансы, а сегодня “отдает жизнь за что-то там”... Или ту девочку в “горошковом” платье, которой вдруг однажды пришлось забыть о том, как делаются куклы из одуванчиков и вместо этого узнать, как накладываются шины и скручиваются жгуты…
Получилось у нас совсем не все… Задача оказалась на грани невозможного. Выковыривать ЧЕЛОВЕКА из под прочной, почти непробиваемой брони сухого рассказа “не_про_меня”, созданной сознательно (чтобы просто не сойти с ума от воспоминаний пережитой жути) или же образовывающейся десятилетиями (спасибо цензуре, “классным часам” и парадам) было тяжело, и грустно, и жутко стыдно (столько боли, столько слез, столько заново пережитого ужаса...).
Мне очень запомнился один мальчик… Да, именно мальчик. Если всё получалось, и они начинали вспоминать “себя настоящего”, то и я переставала видеть перед собой полупрозрачных стариков с дрожащими пальцами - они превращались в тех самых мальчишек с рогатками и тех самых девочек в горошковых платьях…
Не знаю, почему именно он - его история войны не была историей о подвиге, не была историей об ужасе и смерти, о непечатных кошмарах, она была какой-то детской…
Вообще это был сложный персонаж - он рассказал мне свою историю, а потом вдруг опомнился и жутко испугался. Приходил потом в редакцию - просил не публиковать; оглядываясь, полушепотом говорил “они же все равно смотрят… КГБ никуда не делось...я столько наговорил!”.
Мы опубликовали. Убрали самые “страшные” для Константина Владимировича куски, и опубликовали. Хотя он и не рассказал ничего такого.
Его история - просто история про правду, про мальчишечью правду...
- Мы пришли на войну совсем юные, как воробушки, и вообще-то считали ее поначалу забавой. Очень боялись, что война закончится, а мы так и не успеем ни одной медали получить - не успеем совершить подвиг!
Константин Владимирович рассказывал, как он с трепетом и нетерпением ждал, когда его заберут на фронт, как было “скучно в учебке”, как он мечтал о подвиге… Его призвали в 44-ом - уже под конец войны, и ребята в его части погибали в основном по-глупости. Одни - упились насмерть этиловым спиртом, растаскивая склад в Будапеште; другие - сгорели, из любопытства расковыривая фаустпатрон. Лоб в лоб с “врагом” Константин Владимирович столкнулся лишь однажды.
- Однажды в Пеште сел фашистский планер - ветром его что ли занесло - мы побежали туда и увидели немца (маленький совсем - младше меня даже). Сидит и плачет от холода и страха - им рассказывали, что большевики пленных не берут - расстреливают сразу. Мне так жалко его стало - до слез - я наклонился и говорю по-немецки “не бойся, не плачь - все хорошо будет”... Я узнавал потом - живой остался. Видать, в комендатуре тоже пожалели.
В печать пошел урезанный вариант интервью - оно там заканчивается фразой “А героического подвига никто из нашей компании так и не совершил...”. Я дала почитать Константину Владимировичу его историю уже в книжке - финал ему не понравился, даже немного расстроил - не “героический” какой-то, но выходя из нашей редакции, он остановился и сказал:
- Ну и хорошо, что не совершили. А вдруг мне ради подвига пришлось бы того немчонка убить? Лучше уж без подвига совсем…
Я вообще к чему все это?...
Я вот думаю, что - да, наши деды умирали именно за это. Точнее, и за это тоже. Чтобы были выходные, и, чтобы какие-то новые мальчики и девочки смеялись и пили вино, и радовались пикникам, и, чтобы девочки носили платья в горошек и делали кукол из одуванчиков, а мальчики “зайцами” забирались в кинозалы, ну или занимались бы еще какой-нибудь херней - веселой, смешной, дурацкой, бессмысленной...любой. И не “чтобы помнили”, а “чтобы никогда не вспоминали”. И танцевали бы тверк на этих жутких “героических” монументах, и совершали бы какие-нибудь такие подвиги, ради которых не нужно убивать “немчонка”...
Чтобы радоваться весне…
By May 8-9.
I'm “pro-popular”, sorry.
I came across a caustic and traditional inspirational and outraged post (from a Crimean woman, but this, in general, is not the essence) of approximately the following content: “Yes, our grandfathers gave their lives just to make you swell on an unexpected weekend in the middle of the week”.
An unasked question from childhood, from those very “class hours” about “grandfathers”: “So why, in fact?” ... For these “class hours”? For parades? For “#Grandpa_of_Possibility_Nicholas II”? For party gift bags with cheap chocolates? For the humiliating “soldier's porridge” in decorative field kitchens for quiet pictures?
In 2011 or 2012, when I came to work at Arguments of the Week, they were doing a good project for Victory Day - Dialogue of Generations. A rather trivial format is a collection of interviews with veterans, interviewed by novice journalists or schoolchildren and students in general. But the formulation of the problem is interesting: to divert the dialogue away from the story familiar to old people about “tanks rumbled” and “we went to victory” (for those very cool hours); and try to find, under the long-term “victorious” layer of the impersonal history of that distant young boy, who yesterday “like a hare” made his way to “adult” movie shows, and today “gives his life for something there” ... Or that girl in the “pea” a dress that suddenly one day had to forget about how dandelion dolls are made and instead learn how tires are applied and harnesses are twisted ...
We did not succeed in everything ... The task was on the verge of the impossible. It was hard and sad to wrest a PERSON from under the strong, almost impenetrable armor of the dry story of "no_me_me", created deliberately (so as not to just go crazy with the memories of the horror experienced) or formed over decades (thanks to censorship, "cool watches" and parades). and terribly ashamed (so much pain, so many tears, so much re-experienced horror ...).
I remember one boy very much ... Yes, it was a boy. If everything worked out, and they began to remember “their real self,” then I also stopped seeing translucent old men with trembling fingers in front of me - they turned into those very boys with slingshots and those very girls in polka-dot dresses ...
I don't know why he was the one - his war story was not a story of heroism, it was not a story of horror and death, of unprintable nightmares, it was some kind of childish ...
In general, it was a difficult character - he told me his story, and then suddenly came to his senses and was terribly frightened. Then I came to the editorial office and asked not to publish it; looking around, he said in a half-whisper “they’re looking anyway… the KGB hasn’t gone anywhere… I’ve said so much!”.
We have published. They removed the most “terrible” pieces for Konstantin Vladimirovich and published them. Although he didn't say anything like that.
His story is just a story about the truth, about a boy's truth ...
- We came to war very young, like sparrows, and generally considered it fun at first. We were very afraid that the war would end, and we would not have time to get a single medal - we would not have time to accomplish the feat!
Konstantin Vladimirovich told how he waited with trepidation and impatience to be taken to the front, how “boring in training,” how he dreamed of a heroic deed ... He was drafted in the 44th - already at the end of the war, and the guys in his unit died mostly stupid. Some - drunk to death with ethyl alcohol, pulling away a warehouse in Budapest; others were burnt out, picking out the faustpatron out of curiosity. Head-to-head with the “enemy” Konstantin Vladimirovich faced only once.
- Once a fascist glider landed in Pest - it was blown away by the wind - we ran there and saw a German (very small - even younger than me). He sits and cries from cold and fear - they were told that the Bolsheviks do not take prisoners - they shoot them right away. I felt so sorry for him - to tears - I bent down and spoke in German “don't be afraid, don't cry - everything will be fine” ... I found out later - I stayed alive. Apparently, the commandant's office also regretted it.
A truncated version of the interview went to print - it ends there with the phrase “And no one from our company has performed a heroic deed ...”. I gave Konstantin Vladimirovich his story to read in the book - he did not like the ending, he even upset him a little - not some kind of “heroic” one, but leaving our editorial office, he stopped and said:
- Well, it's good that we didn't. What if I had to kill that little boy for the sake of a feat? Better without heroism at all ...
Why am I all this? ...
I just think that - yes, our grandfathers died just for this. More precisely, for this too. To have a weekend, and so that some new boys and girls laugh and drink wine, and enjoy picnics, and so that girls wear polka-dot dresses and make dandelion dolls, and boys climb into cinemas with “hares”, well, or do some other shit - funny, funny, stupid, pointless ... any. And not “to be remembered”, but “to never be remembered”. And they would dance twerk on these eerie "heroic" monuments, and perform some such feats for which
I'm “pro-popular”, sorry.
I came across a caustic and traditional inspirational and outraged post (from a Crimean woman, but this, in general, is not the essence) of approximately the following content: “Yes, our grandfathers gave their lives just to make you swell on an unexpected weekend in the middle of the week”.
An unasked question from childhood, from those very “class hours” about “grandfathers”: “So why, in fact?” ... For these “class hours”? For parades? For “#Grandpa_of_Possibility_Nicholas II”? For party gift bags with cheap chocolates? For the humiliating “soldier's porridge” in decorative field kitchens for quiet pictures?
In 2011 or 2012, when I came to work at Arguments of the Week, they were doing a good project for Victory Day - Dialogue of Generations. A rather trivial format is a collection of interviews with veterans, interviewed by novice journalists or schoolchildren and students in general. But the formulation of the problem is interesting: to divert the dialogue away from the story familiar to old people about “tanks rumbled” and “we went to victory” (for those very cool hours); and try to find, under the long-term “victorious” layer of the impersonal history of that distant young boy, who yesterday “like a hare” made his way to “adult” movie shows, and today “gives his life for something there” ... Or that girl in the “pea” a dress that suddenly one day had to forget about how dandelion dolls are made and instead learn how tires are applied and harnesses are twisted ...
We did not succeed in everything ... The task was on the verge of the impossible. It was hard and sad to wrest a PERSON from under the strong, almost impenetrable armor of the dry story of "no_me_me", created deliberately (so as not to just go crazy with the memories of the horror experienced) or formed over decades (thanks to censorship, "cool watches" and parades). and terribly ashamed (so much pain, so many tears, so much re-experienced horror ...).
I remember one boy very much ... Yes, it was a boy. If everything worked out, and they began to remember “their real self,” then I also stopped seeing translucent old men with trembling fingers in front of me - they turned into those very boys with slingshots and those very girls in polka-dot dresses ...
I don't know why he was the one - his war story was not a story of heroism, it was not a story of horror and death, of unprintable nightmares, it was some kind of childish ...
In general, it was a difficult character - he told me his story, and then suddenly came to his senses and was terribly frightened. Then I came to the editorial office and asked not to publish it; looking around, he said in a half-whisper “they’re looking anyway… the KGB hasn’t gone anywhere… I’ve said so much!”.
We have published. They removed the most “terrible” pieces for Konstantin Vladimirovich and published them. Although he didn't say anything like that.
His story is just a story about the truth, about a boy's truth ...
- We came to war very young, like sparrows, and generally considered it fun at first. We were very afraid that the war would end, and we would not have time to get a single medal - we would not have time to accomplish the feat!
Konstantin Vladimirovich told how he waited with trepidation and impatience to be taken to the front, how “boring in training,” how he dreamed of a heroic deed ... He was drafted in the 44th - already at the end of the war, and the guys in his unit died mostly stupid. Some - drunk to death with ethyl alcohol, pulling away a warehouse in Budapest; others were burnt out, picking out the faustpatron out of curiosity. Head-to-head with the “enemy” Konstantin Vladimirovich faced only once.
- Once a fascist glider landed in Pest - it was blown away by the wind - we ran there and saw a German (very small - even younger than me). He sits and cries from cold and fear - they were told that the Bolsheviks do not take prisoners - they shoot them right away. I felt so sorry for him - to tears - I bent down and spoke in German “don't be afraid, don't cry - everything will be fine” ... I found out later - I stayed alive. Apparently, the commandant's office also regretted it.
A truncated version of the interview went to print - it ends there with the phrase “And no one from our company has performed a heroic deed ...”. I gave Konstantin Vladimirovich his story to read in the book - he did not like the ending, he even upset him a little - not some kind of “heroic” one, but leaving our editorial office, he stopped and said:
- Well, it's good that we didn't. What if I had to kill that little boy for the sake of a feat? Better without heroism at all ...
Why am I all this? ...
I just think that - yes, our grandfathers died just for this. More precisely, for this too. To have a weekend, and so that some new boys and girls laugh and drink wine, and enjoy picnics, and so that girls wear polka-dot dresses and make dandelion dolls, and boys climb into cinemas with “hares”, well, or do some other shit - funny, funny, stupid, pointless ... any. And not “to be remembered”, but “to never be remembered”. And they would dance twerk on these eerie "heroic" monuments, and perform some such feats for which
У записи 22 лайков,
1 репостов,
829 просмотров.
1 репостов,
829 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Даша Хоришко
