Я - дом, во мне много квартир.
В половине из них нет стёкол к окнах,
Когда ливень льёт - там внутри все мокнут.
Наверху, где голуби сушат крылья,
Был притон, но недавно его закрыли.
Иногда стреляют - в подвале тир.
Я - церковь, где люди хранят грехи.
Правда в годы войны здесь зерно хранили,
потому что грехи все в земле хоронили.
А сейчас приходят и ставят свечи,
за спокойствие тех, кто расправил плечи,
кто свои уже все написал стихи.
Я - мост, разведён под прямым углом.
По ночам подо мною проходит судно
и ревет протяжно, тоскливо, нудно.
Словно оно отказалось верить,
что однажды увидит родной свой берег,
что однажды найдет свой дом.
Я - проспект, я теку поперёк всех рек.
Я помню подковы и помню кареты,
людей здесь стреляли как сигареты,
здесь падали бомбы в соборы и храмы,
поручик с художником шлялись по дамам,
день ото дня, год от года, из века в век.
Я - город, выросший в топи болот,
устлавший камнями балтийскую сырость.
Где раньше ни дом, ни церковь не снилась,
теперь есть и мост, и проспект. А когда-то
трясиной я был под ботфортом солдата,
но хитрый усач крепкий вырубил плот.
В половине из них нет стёкол к окнах,
Когда ливень льёт - там внутри все мокнут.
Наверху, где голуби сушат крылья,
Был притон, но недавно его закрыли.
Иногда стреляют - в подвале тир.
Я - церковь, где люди хранят грехи.
Правда в годы войны здесь зерно хранили,
потому что грехи все в земле хоронили.
А сейчас приходят и ставят свечи,
за спокойствие тех, кто расправил плечи,
кто свои уже все написал стихи.
Я - мост, разведён под прямым углом.
По ночам подо мною проходит судно
и ревет протяжно, тоскливо, нудно.
Словно оно отказалось верить,
что однажды увидит родной свой берег,
что однажды найдет свой дом.
Я - проспект, я теку поперёк всех рек.
Я помню подковы и помню кареты,
людей здесь стреляли как сигареты,
здесь падали бомбы в соборы и храмы,
поручик с художником шлялись по дамам,
день ото дня, год от года, из века в век.
Я - город, выросший в топи болот,
устлавший камнями балтийскую сырость.
Где раньше ни дом, ни церковь не снилась,
теперь есть и мост, и проспект. А когда-то
трясиной я был под ботфортом солдата,
но хитрый усач крепкий вырубил плот.
I am a house, I have many apartments.
Half of them have no glass to the windows,
When the downpour pours, everyone gets wet inside.
Up above, where doves dry their wings,
There was a brothel, but it was recently closed.
Sometimes they shoot - a shooting gallery in the basement.
I am a church where people keep sins.
True, during the war years, grain was stored here,
because everyone buried sins in the earth.
And now they come and light candles
for the calmness of those who squared their shoulders,
who have already written all their poems.
I am a bridge, spread out at right angles.
A ship passes under me at night
and roars lingeringly, drearily, boringly.
As if it refused to believe
that one day he will see his native shore,
that one day he will find his home.
I am an avenue, I flow across all rivers.
I remember horseshoes and I remember carriages
people here were shot like cigarettes,
here bombs fell on cathedrals and temples,
the lieutenant with the artist wandered about the ladies,
day after day, year after year, century after century.
I am a city that grew up in a swamp
the Baltic dampness has covered with stones.
Where no house or church was dreamed of before,
now there is a bridge and an avenue. And once
I was a quagmire under a soldier's boots,
but a strong sly barbel cut down the raft.
Half of them have no glass to the windows,
When the downpour pours, everyone gets wet inside.
Up above, where doves dry their wings,
There was a brothel, but it was recently closed.
Sometimes they shoot - a shooting gallery in the basement.
I am a church where people keep sins.
True, during the war years, grain was stored here,
because everyone buried sins in the earth.
And now they come and light candles
for the calmness of those who squared their shoulders,
who have already written all their poems.
I am a bridge, spread out at right angles.
A ship passes under me at night
and roars lingeringly, drearily, boringly.
As if it refused to believe
that one day he will see his native shore,
that one day he will find his home.
I am an avenue, I flow across all rivers.
I remember horseshoes and I remember carriages
people here were shot like cigarettes,
here bombs fell on cathedrals and temples,
the lieutenant with the artist wandered about the ladies,
day after day, year after year, century after century.
I am a city that grew up in a swamp
the Baltic dampness has covered with stones.
Where no house or church was dreamed of before,
now there is a bridge and an avenue. And once
I was a quagmire under a soldier's boots,
but a strong sly barbel cut down the raft.
У записи 14 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Егор Бычков
