Две недели назад я пробежал свой второй марафон. Конечно, пробежал — это громко сказано. Свой второй марафон, как, собственно, и первый, я преодолел. И сейчас, 14 дней спустя, захотелось поделиться некоторыми мыслями о том дне.
Я прекрасно стартовал и долгое время наслаждался видами абсолютно пустой Москвы — такой привилегией обладают лишь марафонцы (раз в год) и президент (значительно чаще). К слову, Москва не перестала быть пустой до самого финиша, просто в какой-то момент я перестал ей наслаждаться. Я потерял счёт времени и темпу, когда на 20-м километре беговые часы и трекер в телефоне сошли с ума на Софийской набережной, ровно напротив Кремля — GPS там глушится как следует, враг не пройдёт, а если и пройдет, то его фитнес-браслет даст сбой. Трекер в себя так и не пришёл, а часы очнулись через 3 километра, но в помощь уже не годились. Я до синяков бил себя по ногам, когда их впервые стало сводить судорогой на 25-м, кажется, у Чистых прудов. На 34-м я впервые остановился, и это был мой рекорд — год назад я впервые перешёл на шаг на 10 километров раньше. На 37-м я лёг на землю, когда левая нога на несколько минут превратилась в один большой спазм, девушка-волонтёр спросила, нужна ли мне Скорая помощь, а я ответил, что Скорая не нужна, но какая-нибудь помощь пригодилась бы. Нога вскоре пришла в себя, и, ковыляя к финишу, я задавал себе вопрос, зачем я это делаю? Ведь мне вообще-то никогда не нравилось бегать длинные дистанции. В школе я бегал спринт, прыгал в длину и, раз в год пробегая 14 километров в спортивном лагере, думал, что это великий подвиг, который незачем повторять слишком часто. А тут на тебе — переквалификация в стайера.
И когда я все же добрался до 42-го километра, я понял, что самое прекрасное в марафоне — это люди. Те, что бегут рядом. Те, что болеют вдоль трассы. Те, что кричат на бегунов из машин: «Пид***сы!» (в Москве таких не было, но Петербург этим грешит). Удивительнее и приятнее всего встречать родные лица среди тысяч болельщиков — каков шанс, что ты увидишь их в этой толчее и спешке? Но нет — я видел мою Катю на финише, я три раза встретил на дистанции Васю (один раз с хлебом-солью), я видел даже Вову с Ксеней, хотя мы все бежали порознь, смешавшись с многотысячной толпой. И вот эти люди, и все остальные, о которых ты успеваешь подумать за 4,5 часа наедине с собой — это и есть самая лучшая часть марафона. А просто бежать так долго и много — скучно и тяжело. Это сомнительное удовольствие, точно вам говорю.
Я прекрасно стартовал и долгое время наслаждался видами абсолютно пустой Москвы — такой привилегией обладают лишь марафонцы (раз в год) и президент (значительно чаще). К слову, Москва не перестала быть пустой до самого финиша, просто в какой-то момент я перестал ей наслаждаться. Я потерял счёт времени и темпу, когда на 20-м километре беговые часы и трекер в телефоне сошли с ума на Софийской набережной, ровно напротив Кремля — GPS там глушится как следует, враг не пройдёт, а если и пройдет, то его фитнес-браслет даст сбой. Трекер в себя так и не пришёл, а часы очнулись через 3 километра, но в помощь уже не годились. Я до синяков бил себя по ногам, когда их впервые стало сводить судорогой на 25-м, кажется, у Чистых прудов. На 34-м я впервые остановился, и это был мой рекорд — год назад я впервые перешёл на шаг на 10 километров раньше. На 37-м я лёг на землю, когда левая нога на несколько минут превратилась в один большой спазм, девушка-волонтёр спросила, нужна ли мне Скорая помощь, а я ответил, что Скорая не нужна, но какая-нибудь помощь пригодилась бы. Нога вскоре пришла в себя, и, ковыляя к финишу, я задавал себе вопрос, зачем я это делаю? Ведь мне вообще-то никогда не нравилось бегать длинные дистанции. В школе я бегал спринт, прыгал в длину и, раз в год пробегая 14 километров в спортивном лагере, думал, что это великий подвиг, который незачем повторять слишком часто. А тут на тебе — переквалификация в стайера.
И когда я все же добрался до 42-го километра, я понял, что самое прекрасное в марафоне — это люди. Те, что бегут рядом. Те, что болеют вдоль трассы. Те, что кричат на бегунов из машин: «Пид***сы!» (в Москве таких не было, но Петербург этим грешит). Удивительнее и приятнее всего встречать родные лица среди тысяч болельщиков — каков шанс, что ты увидишь их в этой толчее и спешке? Но нет — я видел мою Катю на финише, я три раза встретил на дистанции Васю (один раз с хлебом-солью), я видел даже Вову с Ксеней, хотя мы все бежали порознь, смешавшись с многотысячной толпой. И вот эти люди, и все остальные, о которых ты успеваешь подумать за 4,5 часа наедине с собой — это и есть самая лучшая часть марафона. А просто бежать так долго и много — скучно и тяжело. Это сомнительное удовольствие, точно вам говорю.
Two weeks ago I ran my second marathon. Of course, I ran - it says loudly. I overcame my second marathon, just like the first one. And now, 14 days later, I wanted to share some thoughts about that day.
I had a great start and for a long time enjoyed the views of absolutely empty Moscow - only marathon runners (once a year) and the president (much more often) have this privilege. By the way, Moscow did not cease to be empty until the very finish, just at some point I stopped enjoying it. I lost track of time and pace when, at the 20th kilometer, my running watch and a tracker in my phone went crazy on Sofiyskaya embankment, exactly opposite the Kremlin - the GPS is jammed there, the enemy will not pass, and if it does, then his fitness bracelet will crash. The tracker did not come to its senses, and the watch woke up after 3 kilometers, but it was no longer suitable for help. I beat my legs to bruises when they first began to cramp on the 25th, it seems, near Chistye Prudy. On the 34th I stopped for the first time, and this was my record - a year ago I first went 10 kilometers earlier. On the 37th, I lay down on the ground, when my left leg turned into one big spasm for several minutes, a volunteer girl asked if I needed an ambulance, and I replied that an ambulance was not needed, but some help would be useful. The leg soon came to its senses, and, hobbling towards the finish line, I asked myself the question, why am I doing this? After all, I never really liked running long distances. At school, I did sprint, jump long, and once a year running 14 kilometers in a sports camp, I thought it was a great feat that I didn't need to repeat it too often. And here on you - retraining to stayer.
And when I nevertheless got to the 42nd kilometer, I realized that the most beautiful thing in a marathon is people. Those that run alongside. Those that get sick along the track. Those who shout at the runners from the cars: "Pid *** sy!" (there were no such people in Moscow, but Petersburg is guilty of this). The most amazing and pleasant thing is to meet relatives among thousands of fans - what is the chance that you will see them in this crowd and rush? But no - I saw my Katya at the finish line, I met Vasya three times at the distance (once with bread and salt), I even saw Vova and Ksenia, although we all ran separately, mixing with a crowd of thousands. And these people, and everyone else, about whom you manage to think about in 4.5 hours alone with yourself - this is the best part of the marathon. And just running for so long and a lot is boring and hard. This is a dubious pleasure, as I say to you.
I had a great start and for a long time enjoyed the views of absolutely empty Moscow - only marathon runners (once a year) and the president (much more often) have this privilege. By the way, Moscow did not cease to be empty until the very finish, just at some point I stopped enjoying it. I lost track of time and pace when, at the 20th kilometer, my running watch and a tracker in my phone went crazy on Sofiyskaya embankment, exactly opposite the Kremlin - the GPS is jammed there, the enemy will not pass, and if it does, then his fitness bracelet will crash. The tracker did not come to its senses, and the watch woke up after 3 kilometers, but it was no longer suitable for help. I beat my legs to bruises when they first began to cramp on the 25th, it seems, near Chistye Prudy. On the 34th I stopped for the first time, and this was my record - a year ago I first went 10 kilometers earlier. On the 37th, I lay down on the ground, when my left leg turned into one big spasm for several minutes, a volunteer girl asked if I needed an ambulance, and I replied that an ambulance was not needed, but some help would be useful. The leg soon came to its senses, and, hobbling towards the finish line, I asked myself the question, why am I doing this? After all, I never really liked running long distances. At school, I did sprint, jump long, and once a year running 14 kilometers in a sports camp, I thought it was a great feat that I didn't need to repeat it too often. And here on you - retraining to stayer.
And when I nevertheless got to the 42nd kilometer, I realized that the most beautiful thing in a marathon is people. Those that run alongside. Those that get sick along the track. Those who shout at the runners from the cars: "Pid *** sy!" (there were no such people in Moscow, but Petersburg is guilty of this). The most amazing and pleasant thing is to meet relatives among thousands of fans - what is the chance that you will see them in this crowd and rush? But no - I saw my Katya at the finish line, I met Vasya three times at the distance (once with bread and salt), I even saw Vova and Ksenia, although we all ran separately, mixing with a crowd of thousands. And these people, and everyone else, about whom you manage to think about in 4.5 hours alone with yourself - this is the best part of the marathon. And just running for so long and a lot is boring and hard. This is a dubious pleasure, as I say to you.
У записи 31 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Егор Бычков
