Сегодня вечером я спускалась на Маяковской, а передо мной на эскалаторе ехал мальчик Кузя лет трех-четырех, за руку со своей мамой. Мама ругала Кузю, потому что он, судя по ее эмоциональным выкрикам, всю дорогу просил какую-то игрушку, не предназначенную для использования в реалиях Невского проспекта. Кузькина мать очень сильно бранилась, называя своего маленького Кузю и бестолочью, и бесстыжим, и своим наказанием, и другими взрослыми словами, которые вряд ли были известно трехлетке. Кузе было оттого еще нелегко, что он являлся старшим братом: чуть ниже на эскалаторе располагался отец семейства с коляской, откуда внимательно наблюдал за происходящим серьезный маленький червячок в розовом теплом коконе. Папа за сына не заступался, а поддакивал маме.
Кузя стоял, опустив буйну голову, а я думала, что надо не ругать его, а присесть рядом с ним на корточки, а то и на ступеньку, и заглянуть ему в глаза.
Иногда это так ценно, когда вместо того, чтобы называть тебя "бесстыжий", - тебе смотрят в глаза. И не важно, три года тебе, двадцать три, или все пятьдесят.
Кузя стоял, опустив буйну голову, а я думала, что надо не ругать его, а присесть рядом с ним на корточки, а то и на ступеньку, и заглянуть ему в глаза.
Иногда это так ценно, когда вместо того, чтобы называть тебя "бесстыжий", - тебе смотрят в глаза. И не важно, три года тебе, двадцать три, или все пятьдесят.
Tonight I was going down to Mayakovskaya, and in front of me on the escalator was a boy Kuzya, three or four years old, holding the hand with his mother. Mom scolded Kuzya, because, judging by her emotional cries, he asked all the way for some kind of toy that was not intended for use in the realities of Nevsky Prospekt. Kuz'kina's mother scolded very much, calling her little Kuzya a stupid, and shameless, and her punishment, and other adult words that were hardly known to the three-year-old. It was not easy for Kuza because he was an older brother: a little lower on the escalator was the father of the family with a carriage, from where a serious little worm in a warm pink cocoon watched closely. Dad did not stand up for his son, but assented to mom.
Kuzya stood with his head bowed, and I thought that I should not scold him, but squat down next to him, or even on the step, and look into his eyes.
Sometimes it is so valuable when, instead of calling you "shameless", they look you in the eye. And it doesn't matter if you are three, twenty-three, or all fifty.
Kuzya stood with his head bowed, and I thought that I should not scold him, but squat down next to him, or even on the step, and look into his eyes.
Sometimes it is so valuable when, instead of calling you "shameless", they look you in the eye. And it doesn't matter if you are three, twenty-three, or all fifty.
У записи 16 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юля Лучшаявссср
