not one, in the whole wide world
Конец рабочего дня, магазин битком, работают все кассы, но всё равно в каждую очередь два-три человека. Замотанная женщина, поручив тележку и дочь лет четырёх сыну Дане, максимум второкласснику, убегает из очереди за чем-то забытым. Даня, в полном сознании ответственности, бдит. На Дане школьный строгий костюмчик, в котором ещё никто не скатывался с крыши погреба, не играл в футбол рюкзаком на заднем дворе и не полз по-пластунски по натёртому багровой мастикой школьному паркету. На Дане ослепительная рубашка в тонкую сиреневую полоску и галстук, над всем этим торчит разбойная рожа в ржаном волжском загаре и свежеостриженная выгоревшая голова.
Сестра Данина, как позднее выяснится, Лиза, ведёт себя, как обезьяна: танцует, кривляется, поёт, норовит виснуть на ручке холодильника с мороженым. Даня, исчерпав педагогические приёмы, выпрямляется грозно и выпаливает:
— Знаешшто, Лиза!.. Знаешшто!.. Если ты так, то и уходи от меня!.. Вон, к той тёте уходи. Уходи, ты мне не нужна!..
Лиза цепенеет, глаза у Лизы стремительно разрастаются на пол-лица, рот открывается трагической трапецией, и по лицу Лизы сплошным потоком бегут слёзы.
— Обиделась? — торжествует Даня. — Обиделась, да?..
Лиза делает пару судорожных вдохов и начинает выть — жутко, с хрипом и переливами, как собака к покойнику.
Даня теряется. Даня, будучи старшим братом, повидал на своём веку целевого плача, плача разыгранного, плача с умыслом и понимает, что это — не оно. Острое Данино личико, типичный саратовский воробей-задира, трескается и распадается, губы пляшут, реветь ему нельзя, статус, но реветь неотвратимо хочется, и чтобы не сдаться, Даня, закинув огромный школьный рюкзак на спину, прямыми ладошками гладит сестру по голове, по лицу, по плечам, потом подтаскивает к себе, обнимает под мышки, и руки Лизы висят, как у тряпичной куклы, поверх его парадных рукавов.
— Не реви, — беспомощно произносит Даня. — Не реви, я тебя никому не отдам, ты что. Никому, ты что. Не реви.
Я отворачиваюсь, не умея это вынести, и встречаюсь глазами со стоящим впереди здоровенным бритоголовым мужиком.
— Как у взрослых всё, блин... — растерянно и насморочно говорит мужик. — Или это у нас, как у них... Не, у нас, как у них, они же раньше были. А так... мне пятый десяток, и чо?.. И так же всё.
И так же всё, только реветь-то уж вовсе нельзя.
Автор волшебная http://quod-sciam.livejournal.com/726006.html#comments
Конец рабочего дня, магазин битком, работают все кассы, но всё равно в каждую очередь два-три человека. Замотанная женщина, поручив тележку и дочь лет четырёх сыну Дане, максимум второкласснику, убегает из очереди за чем-то забытым. Даня, в полном сознании ответственности, бдит. На Дане школьный строгий костюмчик, в котором ещё никто не скатывался с крыши погреба, не играл в футбол рюкзаком на заднем дворе и не полз по-пластунски по натёртому багровой мастикой школьному паркету. На Дане ослепительная рубашка в тонкую сиреневую полоску и галстук, над всем этим торчит разбойная рожа в ржаном волжском загаре и свежеостриженная выгоревшая голова.
Сестра Данина, как позднее выяснится, Лиза, ведёт себя, как обезьяна: танцует, кривляется, поёт, норовит виснуть на ручке холодильника с мороженым. Даня, исчерпав педагогические приёмы, выпрямляется грозно и выпаливает:
— Знаешшто, Лиза!.. Знаешшто!.. Если ты так, то и уходи от меня!.. Вон, к той тёте уходи. Уходи, ты мне не нужна!..
Лиза цепенеет, глаза у Лизы стремительно разрастаются на пол-лица, рот открывается трагической трапецией, и по лицу Лизы сплошным потоком бегут слёзы.
— Обиделась? — торжествует Даня. — Обиделась, да?..
Лиза делает пару судорожных вдохов и начинает выть — жутко, с хрипом и переливами, как собака к покойнику.
Даня теряется. Даня, будучи старшим братом, повидал на своём веку целевого плача, плача разыгранного, плача с умыслом и понимает, что это — не оно. Острое Данино личико, типичный саратовский воробей-задира, трескается и распадается, губы пляшут, реветь ему нельзя, статус, но реветь неотвратимо хочется, и чтобы не сдаться, Даня, закинув огромный школьный рюкзак на спину, прямыми ладошками гладит сестру по голове, по лицу, по плечам, потом подтаскивает к себе, обнимает под мышки, и руки Лизы висят, как у тряпичной куклы, поверх его парадных рукавов.
— Не реви, — беспомощно произносит Даня. — Не реви, я тебя никому не отдам, ты что. Никому, ты что. Не реви.
Я отворачиваюсь, не умея это вынести, и встречаюсь глазами со стоящим впереди здоровенным бритоголовым мужиком.
— Как у взрослых всё, блин... — растерянно и насморочно говорит мужик. — Или это у нас, как у них... Не, у нас, как у них, они же раньше были. А так... мне пятый десяток, и чо?.. И так же всё.
И так же всё, только реветь-то уж вовсе нельзя.
Автор волшебная http://quod-sciam.livejournal.com/726006.html#comments
not one, in the whole wide world
The end of the working day, the store is packed, all cash desks work, but still there are two or three people in each queue. The trapped woman, having entrusted the cart and the daughter of four years old to her son Dana, a second-grader at most, runs away from the queue for something forgotten. Danya, fully conscious of responsibility, is on guard. Dana is wearing a formal school suit, in which no one has yet rolled off the roof of the cellar, played football with a backpack in the backyard, and crawled on their bellies on the school parquet, rubbed with crimson mastic. Dana is wearing a dazzling shirt with a thin lilac strip and a tie, a robber's face in a rye Volga tan and a freshly cut burnt head stick out above all this.
Sister Danin, as it turns out later, Lisa, behaves like a monkey: she dances, grimaces, sings, tries to hang on the handle of the ice cream refrigerator. Danya, having exhausted pedagogical techniques, straightens up menacingly and blurts out:
- You know, Liza! .. You know! .. If you are so, then leave me! .. There, go to that aunt. Go away, I don't need you! ..
Lisa is numb, Lisa's eyes are rapidly expanding to half her face, her mouth opens with a trapezoid, and tears are running down Lisa's face in a continuous stream.
- Offended? - Danya triumphantly. - Offended, right? ..
Lisa takes a couple of convulsive breaths and begins to howl - eerily, with wheezing and overflowing, like a dog to a dead man.
Danya is lost. Danya, being an older brother, has seen targeted crying in his lifetime, crying played out, crying with intent and realizes that this is not it. Danya's sharp face, a typical Saratov bully sparrow, cracks and disintegrates, his lips dance, he cannot roar, status, but he inevitably wants to roar, and in order not to give up, Danya, throwing a huge school backpack on his back, strokes his sister on the head with his straight palms. face, over the shoulders, then pulls him to him, hugs him under the armpits, and Lisa's hands hang, like a rag doll, over his dress sleeves.
“Don't cry,” Danya says helplessly. - Do not cry, I will not give you to anyone, what are you? Nobody, what are you. Do not Cry.
I turn away, unable to bear it, and meet my eyes with a huge shaved-headed man standing in front.
- As with adults, everything, damn it ... - the man says in confusion and sorely. - Or is it with us, like theirs ... No, we, like theirs, they used to be. And so ... I'm in my fifties, and what? .. And so everything.
And that's the way it is, only you can't roar at all.
The author is magical http://quod-sciam.livejournal.com/726006.html#comments
The end of the working day, the store is packed, all cash desks work, but still there are two or three people in each queue. The trapped woman, having entrusted the cart and the daughter of four years old to her son Dana, a second-grader at most, runs away from the queue for something forgotten. Danya, fully conscious of responsibility, is on guard. Dana is wearing a formal school suit, in which no one has yet rolled off the roof of the cellar, played football with a backpack in the backyard, and crawled on their bellies on the school parquet, rubbed with crimson mastic. Dana is wearing a dazzling shirt with a thin lilac strip and a tie, a robber's face in a rye Volga tan and a freshly cut burnt head stick out above all this.
Sister Danin, as it turns out later, Lisa, behaves like a monkey: she dances, grimaces, sings, tries to hang on the handle of the ice cream refrigerator. Danya, having exhausted pedagogical techniques, straightens up menacingly and blurts out:
- You know, Liza! .. You know! .. If you are so, then leave me! .. There, go to that aunt. Go away, I don't need you! ..
Lisa is numb, Lisa's eyes are rapidly expanding to half her face, her mouth opens with a trapezoid, and tears are running down Lisa's face in a continuous stream.
- Offended? - Danya triumphantly. - Offended, right? ..
Lisa takes a couple of convulsive breaths and begins to howl - eerily, with wheezing and overflowing, like a dog to a dead man.
Danya is lost. Danya, being an older brother, has seen targeted crying in his lifetime, crying played out, crying with intent and realizes that this is not it. Danya's sharp face, a typical Saratov bully sparrow, cracks and disintegrates, his lips dance, he cannot roar, status, but he inevitably wants to roar, and in order not to give up, Danya, throwing a huge school backpack on his back, strokes his sister on the head with his straight palms. face, over the shoulders, then pulls him to him, hugs him under the armpits, and Lisa's hands hang, like a rag doll, over his dress sleeves.
“Don't cry,” Danya says helplessly. - Do not cry, I will not give you to anyone, what are you? Nobody, what are you. Do not Cry.
I turn away, unable to bear it, and meet my eyes with a huge shaved-headed man standing in front.
- As with adults, everything, damn it ... - the man says in confusion and sorely. - Or is it with us, like theirs ... No, we, like theirs, they used to be. And so ... I'm in my fifties, and what? .. And so everything.
And that's the way it is, only you can't roar at all.
The author is magical http://quod-sciam.livejournal.com/726006.html#comments
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Мария Браунс
