Те, кто ищут разнообразия, наиболее устремленные охотники за женщинами, сочетают пристрастие к сексуальной погоне с плохо скрытым презрением к самому объекту своего желания. Женщины, которых желают с непреодолимой силой, превращаются в ничто сразу же после достижения связи, хотя многие из таких мужчин вне этих мимолетных событий стремятся к стабильности, поддерживая в то же самое время продолжительную связь. Поступая таким образом, они часто должны проходить через изощренный обман и обеспечивать тщательное прикрытие.
Погоня за сексуальными завоеваниями как раз и продуцирует тот выматывающий цикл отчаяния и крушения иллюзий, который отмечается и в случае других пагубных пристрастий.
В авторских интервью с такими мужчинами на поверхность быстро всплывает беспокойство по поводу женщин и страх перед ними; спокойствие, с которым они могли говорить о своих сексуальных подвигах, контрастирует с френетической природой погони и имеет сходство с негативными характеристиками других пагубных пристрастий. Замечания, которыми они комментируют свою деятельность, весьма схожи с теми, которые используют алкоголики, когда они оправдывают своё пьянство: «это только в этот раз», «это никому не приносит вреда», «моя жена никогда не узнает об этом».
Они часто являются мастерами риторики романтической любви, но не способны извлечь из неё эмоционально-согласованного изложения самости. В результате напыщенный и самоуверенный мужчина, проходя через рутину обольщения, может оказаться неуклюжим, косноязычным и несчастным, когда половой акт завершен. Он оказывается в положении описанного Карлом Крауссом фетишиста, который жаждет обладания одной лишь женской туфелькой, а взамен получает целое человеческое существо.
Можно утверждать, что женолюб больше, чем другие мужчины, пятнает связи между сексуальностью, интимностью и рефлексивным конструированием самоидентичности; но он скорее находится в рабстве у женщин, нежели может общаться с ними как с независимыми существами, способными давать и получать любовь.
Женолюб является фигурой, которая «любит их и бросает их». Фактически же он совершенно не способен «бросать их»: каждое новое покидание — это лишь прелюдия к еще одной встрече.
(с) Энтони Гидденс «Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах».
Погоня за сексуальными завоеваниями как раз и продуцирует тот выматывающий цикл отчаяния и крушения иллюзий, который отмечается и в случае других пагубных пристрастий.
В авторских интервью с такими мужчинами на поверхность быстро всплывает беспокойство по поводу женщин и страх перед ними; спокойствие, с которым они могли говорить о своих сексуальных подвигах, контрастирует с френетической природой погони и имеет сходство с негативными характеристиками других пагубных пристрастий. Замечания, которыми они комментируют свою деятельность, весьма схожи с теми, которые используют алкоголики, когда они оправдывают своё пьянство: «это только в этот раз», «это никому не приносит вреда», «моя жена никогда не узнает об этом».
Они часто являются мастерами риторики романтической любви, но не способны извлечь из неё эмоционально-согласованного изложения самости. В результате напыщенный и самоуверенный мужчина, проходя через рутину обольщения, может оказаться неуклюжим, косноязычным и несчастным, когда половой акт завершен. Он оказывается в положении описанного Карлом Крауссом фетишиста, который жаждет обладания одной лишь женской туфелькой, а взамен получает целое человеческое существо.
Можно утверждать, что женолюб больше, чем другие мужчины, пятнает связи между сексуальностью, интимностью и рефлексивным конструированием самоидентичности; но он скорее находится в рабстве у женщин, нежели может общаться с ними как с независимыми существами, способными давать и получать любовь.
Женолюб является фигурой, которая «любит их и бросает их». Фактически же он совершенно не способен «бросать их»: каждое новое покидание — это лишь прелюдия к еще одной встрече.
(с) Энтони Гидденс «Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах».
Those who seek diversity, the most aspiring hunters for women, combine an addiction to sexual pursuit with a poorly hidden contempt for the very object of their desire. Women who are desired with irresistible force turn to nothing immediately after reaching a connection, although many of these men, outside of these fleeting events, strive for stability, while maintaining a lasting connection at the same time. In doing so, they often have to go through sophisticated deception and provide a thorough cover.
The pursuit of sexual conquest is precisely what produces the exhausting cycle of despair and disillusionment that occurs with other addictions.
In author's interviews with such men, anxiety about women and fear of them quickly surfaced; the calmness with which they could talk about their sexual exploits contrasts with the phrenetic nature of the pursuit and bears similarities to the negative characteristics of other addictions. The remarks they use to comment on their activities are very similar to those used by alcoholics when they justify their drunkenness: "this is only this time", "it does no harm to anyone", "my wife will never know about it."
They are often masters of the rhetoric of romantic love, but are unable to extract from it an emotionally coherent presentation of the self. As a result, a pompous and self-confident man, going through a routine of seduction, can become clumsy, tongue-tied and unhappy when the intercourse is completed. He finds himself in the position of the fetishist described by Karl Krauss, who longs for only one woman's shoe, and in return receives a whole human being.
It can be argued that the lover of women, more than other men, blurs the connections between sexuality, intimacy, and the reflexive construction of self-identity; but he is more likely to be in bondage to women than to communicate with them as independent beings capable of giving and receiving love.
The womanizer is a figure who "loves them and abandons them." In fact, he is completely incapable of "abandoning them": each new abandonment is just a prelude to another meeting.
(c) Anthony Giddens “Transformation of Intimacy. Sexuality, Love and Eroticism in Contemporary Societies. "
The pursuit of sexual conquest is precisely what produces the exhausting cycle of despair and disillusionment that occurs with other addictions.
In author's interviews with such men, anxiety about women and fear of them quickly surfaced; the calmness with which they could talk about their sexual exploits contrasts with the phrenetic nature of the pursuit and bears similarities to the negative characteristics of other addictions. The remarks they use to comment on their activities are very similar to those used by alcoholics when they justify their drunkenness: "this is only this time", "it does no harm to anyone", "my wife will never know about it."
They are often masters of the rhetoric of romantic love, but are unable to extract from it an emotionally coherent presentation of the self. As a result, a pompous and self-confident man, going through a routine of seduction, can become clumsy, tongue-tied and unhappy when the intercourse is completed. He finds himself in the position of the fetishist described by Karl Krauss, who longs for only one woman's shoe, and in return receives a whole human being.
It can be argued that the lover of women, more than other men, blurs the connections between sexuality, intimacy, and the reflexive construction of self-identity; but he is more likely to be in bondage to women than to communicate with them as independent beings capable of giving and receiving love.
The womanizer is a figure who "loves them and abandons them." In fact, he is completely incapable of "abandoning them": each new abandonment is just a prelude to another meeting.
(c) Anthony Giddens “Transformation of Intimacy. Sexuality, Love and Eroticism in Contemporary Societies. "
У записи 3 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Валерий Красиков
